Цветок Гильгамеша. Книга вторая: бессмертие. Приключения. Фэнтези

– Как прикажешь, князь, спускается воин по скрипу лестнице!

Я возвращаюсь в свою камеру и только потом ломаю печать, чтобы раскрутить свиток. Я сажусь спиной к окну, которое лучше видно. Как говорят мне буквы, ничего плохого не произошло, а наоборот. Царь Петр женился не на ком-нибудь, а на внучке Романа Лакапина. Именно с Марией мой брат решил связать себя узами брака, что других принцесс в мире нет. И он сделал это там, в большом городе, чтобы его поклонение видели все, а не болгарский патриарх, чтобы венчать их в честь и славу нашей автокефальной церкви. Она завязана, как клубок из разных нитей, все дело в том, что если бы он не женился, то эта наша Церковь все еще была бы под Ромейской опекой. Не совсем глуп мой брат, но втайне от меня все это сделал, чтобы какой-нибудь другой ум не предложил ему и не иссохло задуманное. Но как он мог знать, что другой сын Симеона уже ограбил ее сливки? Все это не к добру, а к несчастью, к несчастью. Я так и не научился ругаться, иначе бы не только келье, а весь монастырь бы сейчас вышел из скверных слов. Я наливаю себе стакан воды из глиняного кувшина, и первый глоток успокаивает меня. Ну, чтобы жениться на брате, ему пора, и наследник мужского пола должен создать хотя бы одного. Они уже сейчас бояре ворчат и замышляют, как свергнуть его с трона, а если наследник не сможет обеспечить его, то еще проще его столкнуть. Иногда я слышу слухи, что они голосовали за старшего брата, чтобы посадить, потому что по праву древнему сыну Багрянородному престол полагается, а не этому мягкотелому и податливому внушенному царю. Но теперь, когда он сроднился с Лакапинами, все изменилось в его пользу, хотя эта свадьба еще больше усилила боярское недовольство. Наш отец с Империей сражался, захватывал крепости и земли, и теперь он, наверное, начнет их возвращать. Хорошая новость, но если подумать, то она не из лучших. Почему Петр призвал меня советовать ему, а об этой женитьбе не сказал мне ни слова при наших редких встречах? «Эх, Мария, Мария, нелегка судьба жен царских, что здесь любви нет, а торг и расчетливость одна.«Надеюсь, он не выдаст себя, увидев меня на коронации, что у него темперамент для пяти женщин-ромейка. Как ему сказать что-нибудь, не подумав об этом, зачеркнуть и свадьбу, и себя со мной вместе. Если не мой брат, то Боярский совет поставит нас на пьедестал за прелюбодеяние. Как хорошо было бы сейчас заболеть, если бы я отказался от приглашения, но меня уже видели здоровым и правым. Не получится, придется идти, что бы ни случилось. Настоятель Стефан также был приглашен, только не сразу, а для самой коронации идти только после трех дней воскресенья, когда он будет петь вместе с владыками и патриархом. Теперь меня зовет только я, и мне больше не о чем скручиваться. Я только переоденусь и получу лошадь в дорогу…

…Петр принимает меня неофициально в тронной палате, и его объятия искренни, как девичья слеза. Брат любит меня и без притворства показывает это:

– Баян, брат мой, не знаешь, как ты мне нужен здесь на престоле, а ты засунулся к вонючим кадильницам и пыльным книгам? Я только что женился, и в важный день нашего официального появления перед народом, я хочу, чтобы ты была рядом.

– У твоего Величества есть еще два брата, насколько я помню, – улыбаюсь передо мной-их меньше любишь или с каждым из них так говоришь?

– Как ты смеешь так говорить Царю, – идет в театр высочество, – не заставляй меня быть плохим именно в эти дни радости, брат! К вечеру я хочу, чтобы ты оделся в новую одежду, помытый и пахнущий розами. Будет большой пир для Ромейской свиты, которая вчера прибыла и была размещена в боярских домах, а невесте-покои во дворце. Там мы будем жить с ней, как мужчина и женщина, пока один из них не уйдет первым в жизни.

– Как прикажет, Ваше величество, так и будет! А можно было не только коронацию, но и свадьбу здесь устроить, а не ходить к эллинам унижаться. Неужели она так заслужила эту, что ездил в Константинополь, чтобы жениться?

– Сегодня вечером в пировом зале я буду сидеть за столом рядом с ней, а по ту сторону ее ты будешь, брат, чтобы ты мог хорошо ее увидеть заслуживает или нет! – Величие не терпит возражений, потому что ты мне самый дорогой и близкий, вот почему. Это не просьба, а приказ правителя подданному. А коронация не будет в моей базилике. В Патриаршем соборе мы сделаем так, чтобы патриарх Дамиан так решил. По ему было угодно ему там и он чувствовал присутствие Господа, а в других церквях не так уж чувствовал. И я пришел к нему в упорстве и согласился, ведь вскоре его рукоположили, чтобы я не ломал его волю. Честно признаться, мне все равно, где меня покажут с хомутом брачным на шее – широко рассмеялся Властелин болгарский и потянулся, чтобы ударить меня по плечу.

«Мы ее подняли», – думаю я сейчас и прямо содрогаюсь от мысли, как эта невеста и царица после второго бокала тянется к моему бедру под столом, и молюсь, чтобы она сделала себя скромной, отказавшись от вина. Иначе смерть для нас обоих. Мне придется тайно предупредить ее. Надеюсь, он прислушается к тому, что со свадьбы он не станет топором.

Царь Петр Первый дважды хлопнул руками и вошли две красавицы. Одна носит поднос с двумя серебряными потирами, а другая держит позолоченный ритон, полный вина.

– Я угощаю тебя сватовством с самой могущественной страной в Европе, а ты смеешься надо мной, какой я царь и какой я не хозяин!

Они наливают девушек красным, как кровь, вином, а он пощипывает их по щекам, которые тоже краснеют, но не так сильно, как вино, а слегка розовеют. Мы стучим по стаканам и потягиваем ароматную жидкость, которая приятно разливается по жилам. Я не любитель выпивки, но и святой не один из икон на алтаре. Это вино лучше, чем другое, которое игумен угощает меня, но царь всегда обладает лучшим, и так оно и будет. Мой Брат возвращает меня к себе:

– Слушай, Баян, я хотел сказать тебе, что теперь, в качестве выкупа за невесту, мы должны вернуть несколько крепостей ромеям, а они, как приданое, уступят нам землю вдоль южного побережья моря.

– За это наш отец заплатил кровью своих воинов, чтобы ты даровал им крепости этих жадных торговцев-ромеев? Вместо того, чтобы обмениваться крепостями, разве все не может остаться как есть? Обменивайтесь золотом, драгоценными камнями, чем-нибудь тканями, животными, товарами! Нехорошо отступать, что и с людьми, живущими на этой земле, даже с теми, кто похоронен в ней! Я не понимаю, как ты можешь распоряжаться тысячами судеб, не моргнув глазом?

– Правители, мой брат, у нас особая совесть. Если Всевышний позволил нам властвовать, то очевидно, что он разрешил нам быть судьбой для своих подданных. В конце концов, услышав звонок, можно понять, правильно ли мы управляли или наоборот. Ты можешь советовать мне, учить меня как образованного и умного брата, но я не позволю тебе судить меня! Над мною только Господь, больше никого нет.

– Ну, через три дня над тобой будет царица Мария —я переворачиваю вещи на смех, потому что разговор стал довольно опасным, да и если я знаю его характер, то лучше с хлопком вынуть ему душицу, а не с упрямством рассердиться – лучше спросить у боярского совета, как сделать так, чтобы и волк был сыт, и ягненок остался нетронутым.

– Она больше не будет Марией, но Ирине, потому что она носит с собой мир. А Боярский совет будет слушать и исполнять. Я сказал! – бьет по спинке стула болгарский правитель-а теперь иди, чтобы тебе стягивали одежду и показывали покои-хлопает один раз и влетают стражи-позовите Козму явиться немедленно!

Затем он обращается ко мне:

– Брат, ты ведь знаешь этого книжника? Я помню, что он вернул тебя в Болгарию по моему приказу. Я даю его тебе, чтобы он вел тебя туда, куда должен, и платил все, что должен, а это Возьми на всякий случай – и он отходит от своего бархатного ремня мешочек, который бормочет золотом!

Мы еще раз потягиваем вкусную жидкость, и вот Козма со своей вечной рваной рясой. Я прощаюсь со своим старшим братом и иду, чтобы показать мне покои, которые оказываются рядом с покоями Марии.

«И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое Царство, и сила, и слава, до веков. Аминь! – только мог родить мой ум, когда понял, что буду спать на одной стене вдали от любви всей моей жизни…

…В триклинии шумно до выкупа, так что уши прямо оглохнут, привыкшие к монастырской тишине. Это трубка, и на этот раз я действительно оглох.

– Царь Петр Первый Болгарский – объявляет дворцовый правитель, и все вдруг замолкают.

Мой брат ведет за руку Марию Лакапину, уже Ирине, которая сияет, как Солнце, своим золотым платьем и царственной диадемой, вплетенной в ее волосы. Прекрасна моя Мария как богиня Афродита, рожденная из пены Критского моря. Все кланяются, а царь успокаивающе махает рукой. Затем он ведет свою жену к огромному столу, где все стулья одинаковы, кроме двух. Он ждет, пока она изящно устроится, а затем расслабляется рядом с ней. Внезапно ворвались парни-пажи, которые начали приводить гостей на свои места. Приглашенные на Пирр стоят и ждут, когда их увезут, потому что иначе будет большой хаос. Меня, естественно, берет один из первых, и, как обещал мне жених, меня сажают рядом с Марией, которая уже официально через два дня будет Ирине. По другую сторону моего брата садится ее отец Христофор Лакапин, который находит время, чтобы по-дружески кивнуть мне, потому что мы несколько раз виделись с его отцом и даже говорили в основном на военные темы, что он очень увлечен различными стратегиями, тактикой, оружием и боевыми приемами. Я, конечно, всего лишь теоретик, но мне удается участвовать на равных в таких разговорах и, видимо, он меня хорошо запомнил. Мой Брат поднимает бокал. Все снова замолкают. На этот раз трубочистам не нужно надувать мои уши:

– Я поднимаю тост за этот новый союз между нашими двумя великими державами! Пусть он принесет мир на нашу землю, чтобы народы мирным трудом пожинали только добро! Да здравствует царица Ирина!

– Да здравствует, – кричали в хоре все присутствующие!

Я тоже закричал, и изумленный взгляд этой рядом со мной заставил меня проглотить последний слог.

– Это мой брат, Баян, принцесса. Можно с ним на ромейском говорить, что он там у вас на науке учится, и в Магнауре его знают как Венеамин. Ты не видела его во дворце своего дедушки?

– Я не, Ваше величество, но если вы положили его рядом со мной, значит, вы его очень любите и тачите, так что позвольте мне относиться к вашему брату – так же-мягко и чарующе звучит во лжи тот голос, который заставлял меня дергаться и сходить с ума.

– Я возвещаю ему еще немного о главе церкви, чтобы он был рядом со мною, и чтобы у него была достаточная власть, потому что кровь Симеона течет в его жилах, и не следует тратить эту мощь на чтение различных свитков, – царь проявляет великодушие перед будущей царицей, а она мгновенно реагирует на это.:

– Хороший царь должен быть разумным, чтобы заботиться о тех, кого он заслуживает своим умом и преданностью, а если он здесь, значит, он верен тебе, не так ли?

– Я так думаю, дорогая, как только он бросил учебу и вернулся, чтобы помочь мне, – вдруг сепнулся Петр и крикнул высоко – Ура дружине! Ешьте и пейте для здоровья тех, ради кого накрыт стол! Пусть музыканты возьмутся за работу, что мы не на похоронах собрались!

…Я Не знаю, как дождался в окончания кошмарного пира. И если раньше вино приносило мне тепло и удовольствие, за столом я едва пробовал несколько глотков и съел немного фруктов. Если бы кто-то сказал, что еды было недостаточно, он бы солгал, что только из куриного молока не было на столе. Мария с первого взгляда поняла мое настроение, вошла в него и тоже почти ничего не касалась стола, несмотря на то, что царь был воодушевлен и постоянно произносил тосты. Мы брали бокалы, чтобы не проявить неуважение, но это все. Когда большинство гостей испачкались, и их слуги начали увозить их на улицу, я нашел место, чтобы спокойно уйти в свои покои. Когда я уходил, королева прошептала мне.:

– Я рассчитываю на тебя и на нашу любовь!

Но я не мог подробно объяснить и не желал такого разговора прямо сейчас. Мне удалось лишь проговорить:

– Это будет хорошо для всех нас, чтобы забыть меня!

Я вышел из триклиниума во внутренний дворик, где легкий ветер подавил напряженные противоречивые чувства, зажженные в моем молодом сердце. Как молния прошла сквозь меня мысль, что на пире был только мой дядя Кеворк Сурсупал, а мать Мариам отсутствовала. Это Странно. Ее сын женился на византийской принцессе, а свекрови нет на свадебном пире. Очень странно. Потом я пошел по длинным коридорам и совсем не заметил теней, подкрадывающихся за мной. Когда я подошел к своей двери, что-то сыплется, и Кинжал застрял почти рядом с ручкой в дубовых досках. Узнав, что он не попал, нападавший набросился на меня голым мечом, я отошел и «тем» движением трех пальцев бросил нападавшего на стену с правой стороны. Еще одна тень, одетая в черное, пришла на помощь, но все мои жилы уже были готовы. Я схватил меч первого, и мой ловкий мозг вспомнил уроки Негуна. После нескольких движений он сжался с пронзенным животом и начал отхаркивать кровь. Я позволяю ему мучиться, не боясь, что он снова встанет, и бросаюсь на того, кто напал на меня первым. Я поднимаю его за кожаную рубашку и касаюсь меча ему в грудь:

– Кто послал тебя и почему, – тихо и зловеще спрашиваю, – говори, мерзавец, или кончишь, как тот, кто тонет в крови своей!

– Ты умрешь, потому что ты подло предателя Петра! Разве ты не понял, глупец, что народ не хочет этого, а князья тоже?

– Скажи, кто тебя послал, и я подарю тебе жизнь!

– Я не хочу этой жизни, и жалко, что не смог выпить твоей крови, чтобы ты больше не мог продавать Болгарию ромеям – потом берет мою руку его мечом, чтобы вонзить его в свое тело…

Прибежали какие-то стражи, а за ними прибыл начальник «Чиготы», как называется Особая группа охраны.

– Что здесь произошло, князь? Что это за мертвецы? Вы ранены: вопросы, вопросы, вопросы?

– Я не ранен, но мог бы и не быть живым. Почему здесь нет стражи и как эти двое проникли в царские покои? Ведь они могут и царя с царицей стереть, как она ушла.

– Мы виновны, господин, но твой старший брат распорядился, чтобы охрана сосредоточилась вокруг Пирового зала и у наружных дверей, а их величества находятся под постоянной личной защитой. Никто не ожидал, что кто-то нападет так открыто. Просто на тебя забыли поставить охранника, и это все моя вина, чтобы и голова пошла немного. Уже сейчас я прикажу, чтобы мне надевали цепи, чтобы меня посадили в темницу, не моргнув глазом, но с опущенной головой реди слова сии.

– Как тебя зовут, человек Божий, – спрашиваю я не совсем строго?

– Беллар, князь, Боил Гостону, которому отец служит тебе верно, я первенец, – с искрой надежды отвечает одетый в железо воин.

– Хорошо, Белар, я буду говорить с царем, чтобы он не наказывал тебя, но отныне и впредь пусть у каждой двери здесь будет не один, а по два стражника, и на каждом песке ты будешь менять их, чтобы они не уменьшались! Будьте готовы к бою, всегда готовы к бою!

– Будет исполнено, господин, а за милость благодарно! Я твой верный раб до жизни и смерти. Когда ты позовешь меня, я всегда буду на связи, ты это знаешь! Я никогда не нарушу свое слово.

– Да ладно, если я клянусь, что не изменю своих намерений! Я не люблю много разговоров. Лучше убрать трупы и кровь, чтобы царица не проглотила язык от страха, потому что в первые дни жизни в Болгарии со смертью она сталкивается!