Новогодние рассказы

Девушка плюхнулась на стул напротив, бросив сумку в ноги, под стол. И схватила меню, тем самым отгородив себя от прямолинейного взгляда, который изучал ее, словно зоркий глаз лаборанта.

– Тарас, зачем ты назначил встречу? – пробубнила Галя, уставившись в кофейную карту. Она не умела изображать напускное равнодушие, но сейчас старалась изо всех сил.

– Да убери ты к черту это меню! – Мужчина выхватил из рук девушки картонные листы, скрепленные кольцами. – Я и так знаю, что ты закажешь: медовый раф с корицей. – Тарас щелкнул пальцами в воздухе, подзывая официантку.

Девушка в белом фартуке тут же подбежала с маленьким блокнотом.

– Что будете заказывать?

– Медовый раф с корицей, – вычеканил Тарас.

– А мне, пожалуйста, какао на миндальном молоке, – сказала Галя.

Тарас вскинул густые, но ухоженные брови.

– Удивлен. Думал за три года люди не меняются.

Гале хотелось исчезнуть. Она пожалела, что поддалась любопытству и примчалась на встречу к бывшему парню. Зачем замужней женщине видеться с человеком, разбившим ей сердце?

– Меняются, Тарас, еще как меняются. – Щеки девушки полыхали то ли от резкой смены температурного режима, то ли от злости, прожигающей грудь. – А чего ты ждал? Что исчезнешь на три года, отключишь телефон, заблокируешь меня во всех социальных сетях, а после вернешься, выпрыгнешь из табакерки, аки чёрт, и я прибегу, брошусь к ногам?

– Ну ты же пришла… – Мужчина улыбнулся.

– Да, пришла. Но только для того, чтобы посмотреть тебе в глаза. В глаза человека, который никогда меня по-настоящему не любил, поэтому так легко отпустил.

– Ты переигрываешь, дорогая. – Тарас попытался положить свою ладонь на запястье Гали, но девушка отдернула руку, словно ее окатили горячим эспрессо.

– В этом весь ты, Тарасик. Давай ты сейчас помолчишь, сделаешь над собой титаническое усилие, а я расскажу, как один эгоистичный человек может загубить другого, отчаянно влюбленного.

– Ваш заказ. – Официантка с грохотом поставила на стол поднос с двумя кружками. В воздухе повисла пауза, которая непременно возникает, когда в разговор вклинивается кто-то третий.

Галя схватила двумя руками какао и начала свой рассказ.

Три года назад, за два дня до Нового года, Галя ждала Тараса в кафе «Пончик Люся», чтобы сообщить радостную новость. Парень как всегда опаздывал, а девушка нервно поглаживала живот и бросала беглый взгляд на часы. В кружке остывало какао, от медового рафа пришлось отказаться. Прошел час. Два. Три. Тарас так и не пришел. Галины звонки несколько десятков раз обрывались механическим голосом, который оповещал: «Телефон абонента вне зоны доступа сети». Девушка тогда набрала маме Тараса. Та сказала, что он улетел в Прагу встречать Новый год с друзьями. Позже выяснилось: парень вовсе переехал в Чехию. Ему предложили там хорошую работу.

В тот вечер Галя вернулась домой, закрылась в комнате и прорыдала до утра. Всё выглядело со стороны нелепым сценарием мелодрамы телеканала «Домашний». На следующий день девушка попыталась связаться с Тарасом в социальных сетях, но он заблокировал ее.

– Знаешь, где я провела тогда 31 декабря?

Тарас молчал. Медовый раф, наполненный до краев пол-литровой чашки, не меньше мужчины ждал продолжения истории.

– На гинекологическом кресле. Я сделала аборт. Можешь ли представить, Тарасик, каково двадцатитрехлетней девушке избавляться от ребенка в канун Нового года? – Галя не отводила взгляда от бывшего возлюбленного. Его глаза становились влажными, но он всё еще держал себя в руках. – Ты плачешь – это так душераздирающе и так удивительно. Ведь я тогда оставила миллиард сообщений, которые ты прочел, но ничего не ответил. Наверное, выбирал гирлянду для своей шикарной пражской елки?

– Честно, я ничего не знал… – Тарас, явно обескураженный услышанным, начал оправдываться.

Галя покачала головой.

– Ты жалок. Не понимаю, почему я тебя любила?

– Это была идея мамы, – начал Тарас, – она нашла через знакомых мне работу в Праге. И предложила тихо уехать, дабы не травмировать тебя. Знаешь, я всегда прислушивался к советам родителей. И посчитал эту мысль дельной. Никакой ругани, слез, упреков. Отец перед отъездом подарил телефон с новой сим-картой. Старый смартфон я отдал маме. Видимо, она удалила все сообщения. В соцсети перестал заходить, чтобы не попадаться тебе на глаза.

– Ты заблокировал меня! – Галя хотела плеснуть остатки какао в хорошенькое лицо Тараса. Но сдержалась.

– Скорее всего, это провернула мама. Она всегда знала пароли от моих аккаунтов. – Мужчина повернул голову к витражному окну, усыпанному искусственными снежинками. – Прости меня, Галь, – произнес он еле слышно.

– Зачем ты мне написал?

– Я… я не знаю, – Тарас вздохнул. – Ты – единственный человек, который остался в серой Челябе. Я прилетел к родителям на праздники. Скачал «Тиндер». Сходил на парочку свиданий. Понял, что всё это не то. Нашел твой номер в старой записной книжке. Думал, ты будешь рада увидеться.

Галя подняла сумку с пола. Подошла к вешалке, сняла куртку и молча стала одеваться.

– Уходишь? Я думал, мы прогуляемся. Может быть, поедем ко мне. Родители уехали на дачу.

– Я замужем. – Галя показала палец с обручальным кольцом. – Но даже если бы была самой одинокой женщиной на этой планете, никогда впредь не связалась с тобой. – Она улыбнулась, натянула шапку, лежавшую на дне сумки, и молча покинула некогда любимое кафе.

Метель на улице не унималась. Галя закрыла глаза и раскрыла ладони. Она хотела ощутить влажность и прохладу настоящего декабрьского снега. Прикоснуться к чему-то настоящему. К тому, что вернет ее в реальность. Оборвет связь с никому не нужным прошлым. Девушка прислонила мокрую кисть к животу. Улыбнулась. Достала из кармана куртки телефон.

– Димка, привет! Еду домой, хочу приготовить твои любимые макароны по-флотски. У меня хорошая новость. Бросай свои отчеты, приходи пораньше. Буду ждать тебя.

В ответ она услышала: «Галка, скоро приеду. Люблю тебя!».

Под залпы салюта

1

Первый залп разливался красной орхидеей на ночном небе в сорока километрах от элитного поселка Старые дубы. Морозный воздух пронзал грохот салюта и свист встречающих Новый год в одиноком доме, вокруг которого баррикадой прорастал сосняк. Дикость или романтика – отстроить трехэтажный кирпичный коттедж вдали от цивилизации? Дом-одиночка – так прозвали дачную обитель друзья профессора психологии Виктора Данко.

Виктор славился странными поступками. Он мог отвести часть лекции по психологии, резко замолчать, оборвав себя на половине сформулированного предложения, встать из-за кафедры и выйти в коридор, так и не вернувшись на пару. Первокурсники психфака в ступоре встречали выходки профессора. Но позже привыкали и даже радовались такому необычному стечению обстоятельств.

На Новый год Виктор никогда не делал подарки своим друзьям. Но всегда организовывал праздничное торжество, приглашая самых близких из окружения в свой дом-одиночку.

31 декабря в шесть часов вечера гости профессора парковали свои машины возле двухметровых железных ворот. На крыльце их встречала горничная профессора, Марго. В любую погоду она накидывала на плечи лишь колючую серую шаль.

Марго двадцать лет назад переехала в Россию из Финляндии. Практически сразу стала работать помощницей по дому Виктора. Он тогда был еще доцентом на кафедре общей психологии. Жена Виктора, Мария, в те годы тоже увлеченно занималась наукой. Поэтому трехкомнатная квартирка, доставшаяся Марии от покойных родителей, чахла из-за отсутствия уюта и свежеприготовленной еды. Молодая семья обрадовалась горничной, которая не просила много денег, а была рада свободной комнате в квартире и добродушным работодателям.

В этом году профессорский дом-одиночка также приютил гостей для встречи Нового года. Марго позаботилась о том, чтобы стол из красного дуба, расположенный в самом центре гостиной на первом этаже, ломился от закусок, горячих блюд и напитков.

В центре стола стоял гусь с хрустящей корочкой, начиненный яблоками. Вправо уходили салаты: оливье с лососем; теплый итальянский салат; капоната с виноградом и, конечно же, любимое блюдо профессора – капрезе. А влево уплывали закуски: ракушки, фаршированные шпинатом; карпаччо из форели; гриссини с прованскими травами; брускетты с оливковой пастой и томатной сальсой; канапе из моцареллы, базилика и помидоров, спрыснутых бальзамическим уксусом.

В девять часов вечера бокалы гостей наполнились игристым вином. Серьезные разговоры сменились легкой, местами шутливой, светской беседой. За час до встречи Нового года каждый из присутствующих (кроме Виктора) озвучил тост и положил подарок под большую пушистую ель, аромат которой наполнял весь первый этаж. А перед боем курантов гости выпорхнули на улицу, чтобы под оглушительные залпы салюта встретить долгожданный праздник.

Красная орхидея осветила веселые, несколько хмельные лица друзей и близких профессора. Они были счастливы, по-настоящему счастливы, находиться здесь. Дышать свежим воздухом, есть изысканные блюда, пить дорогое шампанское, словно дети радоваться елочному аромату и иллюминации, вырывающейся из картонных коробок.

Спустя десять минут после полуночи, когда цветочная клумба исчезла с неба, оставив после себя облака тягучего дыма, а грохот перестал взрывать барабанные перепонки, собравшиеся услышали из дома крик. Крик, смешанный с рыданием.

Все, кроме сестры профессора, Лидии, ринулись в коттедж. Лидия лишь смотрела в туманное небо, а в ее глазах стояли слезы.

2