Новогодние рассказы

Друг профессора Данко, терапевт Борис Кратков, вторым после Марго увидел это сюрреалистичное зрелище.

– Виктор, бедный Виктор… – без конца повторял он, глядя на то, как некогда пышущее здоровьем тело профессора растекалось по стулу. Его голова, словно небрежно надломанная еловая ветка, свисала с шеи. Очки с круглой оправой болтались на кончике горбатого носа. А изо рта стекала желтоватая пена.

За спиной Бориса, в проходе, столпились другие гости. Они не решались войти в зал. Лишь домработница профессора сидела на полу, обхватив ноги, и рыдала, не отрывая взгляда от бездыханного тела. Жена терапевта Краткова, София, грызла ногти, отполированные свежим маникюром, и что-то бормотала себе под нос. Друг детства Виктора, Федор, прислонившись к входной двери, молча издалека наблюдал за своим уже безмолвным другом.

Истеричный порыв домработницы прервал еще один товарищ профессора Данко, полицейский в отставке, Леонид Борт. Он окинул мимолетным, но оценивающим взглядом тех, кто стоял в коридоре, и зашел в гостиную. Леонид взял со стола салфетку, приложил ее к сонной артерии Виктора и, потупив взгляд, молча кивнул.

– Марго, дорогая, успокойтесь, – экс-полицейский присел на корточки возле домработницы и положил свою раскрасневшуюся от мороза ладонь ей на спину. – Я вызову сейчас следственную группу, а вы должны прийти в себя, чтобы внятно рассказать, как обнаружили Виктора.

Рыдание Марго стало еще громче.

Леонид Борт вновь подошел вплотную к столу и начал сверлить взглядом тело Виктора. Костлявые профессорские пальцы обрамляли кольца. На указательном пальце левой руки красовалась печатка из белого золота, в центре которой были выгравированы буквы DV. А на среднем пальце правой руки плотно сидело толстое обручальное кольцо из серебра. После смерти жены Виктор часто прикасался к нему, когда нервничал. Простенькое серебряное ювелирное изделие никак не вписывалось в пафосный образ Виктора, который он списал с Саймона Акермана, английского модельера. Того британца, что в 50-е годы 20 века одевал в свои элегантные классические костюмы весь Старый Свет. Но лишь это кольцо всё еще физически связывало профессора с усопшей женой, которую он любил больше себя и науки.

Брюки Виктора пропитались мочой. Елочно-мандариновый аромат теперь перебивал резкий аммиачный душок. Под правой рукой профессора, на полу, валялся шприц. Под левой – пустая ампула.

– Бутират[3 - Бутират (оксибутират натрия) – наркотическое вещество, используемое в 19 веке для анестезии и лечения бессонницы. Оксибутират натрия до сих пор применяется в некоторых странах для лечения болезни Паркинсона и кое-каких психических заболеваний. Вещество может вызвать сильнейшее отравление (и даже привести к летальному исходу) при минимальной дозировке.], – вслух произнес Леонид.

– Бутират? – переспросил терапевт Кратков и наконец переступил порог гостиной.

– Древняя синтетика, уничтожающая всё живое, если переборщить.

Другие гости вслед за Борисом, из любопытства или из-за собственной тревоги, стали заполнять зал.

– Виктор наркоман! Я в шоке, я просто в шоке, – произнесла жена Бориса.

– Какой-то бред, правда. Виктор и наркотики – это бред, – начал повторять Борис с интонацией заезженной пластинки.

Леонид достал из кармана свой мобильный и набрал номер дежурного отделения полиции в Старых дубах.

– Черт, – прикусив губу, выругался экс-полицейский, – тут же нет связи. Проклятый дом-одиночка.

– Леонид, вы же знаете, где находится ближайший полицейский участок. Мы все на машинах. Надо ехать, – заверил Федор.

Экс-полицейский знал, если прибавить скорость на трассе, можно доехать до Старых дубов за сорок минут. Но он не спешил ни с ответом, ни с тем, чтобы поскорее сообщить полиции о трупе.

– Послушайте, друзья, я предлагаю сперва самим разобраться, что здесь произошло на самом деле…