Невинные создания

– Бэт, – разочарованно выдохнул он. – Зачем?

– Затем, что я держала его за руку, когда Майкл умер. Теперь, я хочу узнать о его семье. Может, они ищут его.

– Он был наркоманом, Бэт. – В полтона проговорил Дэннис. – Об этом ты знала? – я кивнула, без аппетита жуя салат. – Я не понимаю, зачем тебе интересоваться его семьей, если он уже мертв? – он схватил вилку с картошкой и отправил ее в рот. – Оставь это дело полиции. Рано или поздно, его родственники объявятся.

Говорит тот, кто ведет группы склонных к суициду. Где же сострадание, Дэннис?

– Мне нужен домашний адрес Майкла Вуда.

Дэннис перестал жевать, недоуменно выпучив на меня глаза. Он в шоке, что я заинтересовалась другим мужчиной, а не им? Ничего плохого не вижу в том, чтобы облегчить страдания семьи Майкла, к тому же, это не нарушение правил центра, так как он не был участником собраний. Господи, да какая разница? Я все равно поступила бы так же. Неважно, что случилось, Майкл заслуживает достойных похорон и достойного отношения и неважно, каким образом покинул этот мир.

Дэннис протолкнул то, что жевал и, схватив стакан с водой, сделал пару жадных глотков.

– Ты не должна этого делать.

– Тебе не понять. – Все. Аппетит окончательно пропал. Отодвинув тарелку, я откинулась на спинку стула.

– О, я все прекрасно понимаю, Бэт. – Он медленно вдохнул, пристально глядя на меня. Так странно было видеть в его карих глазах пустоту и бездушие. – Они так похожи, верно? Оба были зависимы, оба ушли из жизни. Ты надеешься облегчить не только их боль, но и свою собственную, поэтому так рвешься помочь его семье. – Дэннис подался вперед, еще пристальней всматриваясь в мои глаза. – Ты до сих пор задумываешься над тем, почему, когда Элиоту нужна была помощь, никто не пытался ее дать? Появись в его жизни такая же чуткая и заботливая женщина, как ты, он был бы жив. Но, ее не было. А ты есть.

Его слова больно жалили, но я сохраняла нейтральное выражение лица, хотя внутри все перевернулось. Выверни мою душу, Дэннис, и ты увидишь, насколько она изъедена агонией, свежими шрамами и дырами от скорби. И да, ты прав – я постоянно спрашиваю, если бы на пути Элиота встретилась добрая и отзывчивая девушка, она могла бы все исправить. Этих «если бы» так много, что все мысли превращаются в сплошные предлоги. Но, дьявол, он не должен был касаться этой темы. Я хотела только узнать адрес, провести, чертов обед в относительно деловой обстановке, а не выслушивать то, с чем борюсь последние тринадцать месяцев. Он не должен был вываливать на меня то, чем я захлебываюсь, то, что не дает мне покоя, и отчего я задыхаюсь. Со стороны Дэнниса это было низко и скверно.

И он еще спрашивает, почему мы не встречаемся? Я не хочу видеть рядом с собой человека, которому плевать на других. Талантливый психолог и специалист, решил провести со мной психоанализ… очень удобно вскрывать раны, когда они еще кровоточат. Не научись я самоконтролю, то встреча превратилась бы в хладнокровное убийство. Я бы с удовольствием воткнула ему вилку в глаз, а рот запечатала стаканом, который он медленно проворачивает против часовой стрелки.

ГЛАВА 9

– Что. За. На. Хуй? – выдавил я, заставив свои веки подняться. Из-за яркого света, зрачки обожгло. – Годвин? – с трудом повернув голову в его сторону, я услышал треск собственных костей.

– Кажется, мы кое-что забыли, перед твоим возвращением в тело. – Пробормотал он. Я раскрыл рот, чтобы очередью выстрелить в него руганью, как почувствовал рывок в руке, а затем острую боль, когда сустав встал на место. Очередной хруст, на этот раз в колене, вырвал из меня короткий выдох.

– Хреновая из тебя медсестра. – Ублюдок точно не обладал мастерством в артроскопии,

с грацией Майерса,

вправляя мои изломанные конечности. Пришлось сжать челюсти и терпеть, пока дерьмо в стиле «Пилы»

не выгорит. К счастью, боль была не долгой. Черт знает сколько времени спустя, я ощутил тяжесть, распространяющуюся по всему телу… как будто, меня напичкали свинцовыми шариками, приказав мешку с костями жить дальше. Зрачки поглощали свет, а легкие, насосом втягивали кислород. Ага, я также прекрасно чувствовал свое тело, как и сшитый по фигуре, костюм.

– Я польщен комплиментом, Вик. – Улыбнулся уродец. – Как самочувствие?

– Отличное. – Я жутко хотел, есть и курить. Потребность в никотине просто зашкаливала, словно я не держал сигарету несколько веков… а потом, я почувствовал тяжесть в паху. Оху… мой взгляд уткнулся на член, который, как и я, восстал из мертвых. – Твою мать. – Я неуклюже свалился с поддона, рухнув на пол. Колени вспыхнули от приземления, а неловкость маячить причиндалами перед пернатым созданием, усилилась. Ага, я рад, что не придется жрать горстями Сиалис, но сейчас лучше прикрыться. – Где моя одежда? – кстати, да. Помниться, я был одет, а сейчас на мне даже трусов нет. Схватив простынь, я спешно замотал ее вокруг бедер.

– Там, где и была. У тебя дома. – Годвин склонил голову набок. – Ты был оболочкой, а она принимает форму тела. И раз ты был голым, соответственно…

– … можешь не продолжать. – Гребаный ад. Так, теперь, я вроде как… труп, но без души. А разве, я не должен быть озлобленным, жаждущим кромсать всех подряд? Только бездушные существа способны на убийства без мотива, но я, по-прежнему я, только с одним желанием – курить. – Кстати, о моем теле. Ты что-то с ним сделал? – потому что оно выглядит таким, каким я видел себя, будучи оболочкой. Я вернулся к той форме, в которой был до того, как подсел на наркоту. Никаких торчащих ребер, впадины, вместо живота, да и руки у меня чистые, без напоминаний об иглоукалываний.

– Небольшое чудо. – Улыбнулся ангел.

Угу, конечно, чудо.

– Ладно, что дальше?

– Дальше, мы вернемся к тебе домой, и ты примешь душ. От тебя жутко воняет.

– Я – что, разлагаюсь? – не дай боже случится нелепице и потерять по пути свои яйца. Хуже участи, я и представить не могу. Одно дело быть мертвым, другое растратить все, что определяет меня, как мужчину.

– Нет. – Хохотнул ангел. – Ты в последний раз, когда принимал душ? Не помнишь? Ах, да. Все мысли были только о наркоте, а не о гигиене. Удивлен, как ты еще не заработал себе мандавошек.

– Пошел ты. – Я провел ладонью по волосам. Липкие, словно их испоганили в сладком сиропе. – И как мы отсюда выйдем?

– Легко. – Взгляд «Рапунцеля» метнулся к двери. – У нас гости, через пять… четыре… три…

Я выкатил глаза, когда дверь распахнулась, и в секционное помещение вошел мужчина в зеленой больничной робе. В одной руке у него была кружка, а в другой сэндвич, но он шмякнулся на пол, а кружка задрожала, расплескивая ее содержимое. Землистый оттенок кожи, выпученные глаза и отвисшая челюсть – при таких симптомах потребуется больше, чем психотерапевт. В жидком мозгу аутопсиста, мгновенно запустился процесс диагностической ошибки, которая может спустить его карьеру в унитаз, а раз парень угодил в кроличью нору, то единственное верное решение – это заиметь себе второго свидетеля. Хотя бы для того, чтобы не одному плавать в фантазиях Роба Зомби.

– Хей, парень, – кружка полетела вниз, со звоном разлетевшись на осколки. Коричневая жидкость растеклась по кафелю, рисуя изогнутые образы. Я поморщился от грохота. – Все окей. – Рот анатомиста образовал букву «О». – То, что ты видишь, это, – это нереально? Естественно? – Может, сделаешь уже что-нибудь? – я спрашивал у ангела. Придурок с усмешкой наблюдал немое кино и даже не торопился включать свое небесное моджо, чтобы вырубить или смягчить шок работника морга.

– О, конечно. – Годвин шагнул к патологоанатому, а тот в свою очередь попятился назад, пыхтя, как старый бульдог. Его грудь поднималась от судорожного дыхания, очерчивая через тонкую ткань робы, бабские сиськи. Ну, в смысле, у парня был лишний вес, так что… а, черт. – Ты ничего не видел. – Ангел успел коснуться его лба, прежде чем тот выпал бы в коридор. – Слишком много кофе и порно на ночь. Когда проснешься, поймешь, что некрофилия не круто. – Глаза бедолаги закатились, и он мешком свалился на пол, захрапев. – Ну – с, теперь, домой.

Через мгновение, мы уже были у меня на квартире.

Все осталось прежним. Тот же бардак на столе от завтрака и смятая, но чистая постель. О, и моя одежда, которая валялась на полу. Значит, ангел был прав. Я реально был оболочкой, с искаженным виденьем. Ладно, пофиг. Выискав пачку сигарет рядом со своей тарелкой, я схватил ее, направившись в ванную. Надо состричь волосы. Таскать на себе шевелюру Лэндона Либуарона,

не в моей природе. Я солдат, а не плейбой, так что на хрен космы и привет – ежик. Подкурив, я жадно затянулся никотином, ощущая привычное головокружение после долгого перерыва. Прекрасно. А теперь, приступим. Среди вороха туалетного барахла и пустых коробок из-под «Клинекса», я нашел заветную машинку. Насадка на месте. Отлично. Проверив ее работоспособность, я встряхнул штуковину, выталкивая забившиеся между зубцами, волоски.

– На твоем месте, я бы не делал этого. – Говнюк привалился плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди. Его глаза уставились на меня со всей серьезностью. Опять. Зажав сигарету в зубах, я смерил придурка взглядом – пошел к такой-то матери, и врубил бормашинку. – Не будь придурком, Вик. – Годвин насупился. На этот раз, его взгляд вспыхнул предупреждением. – Оставь волосы.

– Переживаешь за них?

– Я не о том, что тебе прямая дорога в «Л'Ореалевскую» рекламку, но ты в самоволке. «Фемида» жаждет заполучить твой зад обратно и проучить его. – Он закатил глаза. – Бардак на твоей голове – часть маскировки. Так что завязывай строить из себя «Солдата Джейн» и отложи машинку. – Ангел сморщился, когда я подвел зубцы к виску. – Мудак.

– Я оставлю для тебя локон. – Я улыбнулся, ощущая удовлетворение от мысли, что стрижка так выбешивает косматого.

– Засунь его себе в задницу. – «Рапунцель» отвернулся. – А заодно, сожги к чертовой матери свою одежду. – Когда он вышел, я отложил машинку, пока что наслаждаясь сигаретным вкусом. Как докурю, так сброшу лишний вес с черепа.

И к слову о своей физиономии. Для трупа, я неплохо выглядел, даже с трехнедельной щетиной. В смысле, не то, чтобы я был красавцем, а скорее живым примером воскрешения из мертвых. Или как это называется. В целом, я не изменился, что и сутки назад. Те же глаза, те же черты лица и шрам на виске от кастета. Чувак был крепким, а я глупым, вот и результат. Прежний, но с другим взглядом. Осмысленный и чистый.

Докурив, я выбросил окурок в унитаз, и взял машинку. Снял насадку. Долой растительность на лице. Солдат должен быть выбрит, а не таскать на роже сено.

Второй сигареты хватило, чтобы избавиться от щетины. Снова отложив машинку, я провел пальцами по челюсти и подбородку. Нужно выбросить расколотое зеркало, пока я не стал отражением Дэвида Эймса.

Ладно, может, ублюдок прав и мне стоит оставить волосы. «Фемида» ищет солдата, а если я сохраню минимальную маскировку, они не будут мешаться под ногами. Конечно, я вполне готов столкнуться с наемниками лицом к лицу и выбить из них дерьмо, но для начала, мне надо разобраться с собственным дерьмом. Приблизившись к зеркалу, я пытался разобрать, в чем загажены мои волосы. Похоже на кровь. Говнюки плохо постарались промыть то, что вытекло из моего черепа.

Скинув простынь, я залез в кабинку, включая воду. Встав под струи, я зашипел, от прохлады. Черт, как дермабразией по коже или игольчатым валиком. Откуда у мертвяка вообще ощущения? Опираясь ладонями на стену и опустив голову, я смотрел, как в слив убегает розовая вода. Говорю же, кровь. Дождавшись, когда она станет прозрачной, я потянулся за шампунем. Что-то с запахом «Axe»

и это неплохо, учитывая, чем я воняю. Ага, теперь, я почувствовал этот запах: смесь гнили, плесени и формалина, которым меня еще не успели заправить. Воздух в морге был им пропитан насквозь, а мои поры его втянули, как губка.

Как следует, вымыв волосы и тело, я простоял под водой еще с полчаса. Ангел в третий раз оказался прав – душ был мне необходим, как воздух. Я, правда, почувствовал себя… хм, человеком, что ли? Реальным, живым человеком, а не бездушным трупом.

Обсушившись полотенцем, я повязал его на бедра и, прихватив сигареты, вернулся в комнату, услышав долбанную песню. «Рапунцель» издевается надо мной, прокручивая музыку из прошлого, по сотому кругу. Может, это и есть мой ад? Сам придурок сидел за столом, раскуривая… косяк. Ага, я почуял знакомый запах. Подняв на меня взгляд, он широко улыбнулся.