В объективе

Билл передал адвокату предписание, на что Дэниел лишь усмехнулся. Ему хватило нескольких секунд, чтобы пробежаться взглядом по тексту и уловить суть.

– Я изучил проблему. Издание обязуется передать все носители установленным порядком.

Бойд хмыкнул, кивнув приятелю через плечо, и переминулся с ноги на ногу. Он даже вырос на несколько дюймов, но ненадолго.

– Однако, – продолжил Дэниел, и его брови сложили гармошку на лбу, – ваше предписание не может запретить использовать полученные в ходе конференции материалы, в том числе снимки. Регламент мероприятия составлен с грубейшими юридическими ошибками. Поверьте, – он уперся одной рукой о стол, подбоченясь второй, – мне не составит труда доказать его несостоятельность.

Клингер, который стоял ближе к выходу, изменился в лице и попятился, оставив напарника один на один с ледяной адвокатской глыбой.

Билл поднялся с кресла, расправил плечи и взял в руки камеру Джессики. Он вышел в центр кабинета, демонстративно вытащил карту памяти и протянул ее Бойду. Благо, она с первого дня службы в газете завела себе правило «чистой флешки».

Бойд плотно сжал губы и прерывисто задышал из-за переполнявшей его злобы. Казалось, еще несколько минут, и он лопнет, забрызгав чистые стены желчью.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался Билл.

Бойд выхватил карту и убежал вслед за приятелем, оставив после себя дымку унижения. Билл рассмеялся.

Дэниел подошел к Джессике и обнял за плечи.

– Ты как, милая? – спросил он.

Джессика заглянула ему в глаза, силясь вспомнить, когда в последний раз слышала это слово, и почему оно наполнено таким теплом. И к своему удивлению обнаружила себя стоящей на ногах. Возможно, она так разволновалась, что не заметила, как вскочила со стула. Врать было некому, первая схватка вышла скомканной, но оттого не менее страшной. Она дрожала всем телом. А теплое прикосновение рук Дэниела принесло покой.

– Не знаю, как тебя отблагодарить, – пролепетала она и поправила волосы.

Дэниел с нежеланием выпустил Джессику из объятий.

– Поужинай со мной, – попросил он, тем самым выставив счет.

Джессика растерялась. Ей казалась разумной цена за спасение, но кое-что мешало сказать да. Она смотрела на Дэниела и чувствовала, что ее снова к нему влечет. Однажды она уже ушла и до сих пор не сомневалась в правильности своего решения. И его влюбленные глаза, забота и, чего таить, природная привлекательность, были весомыми аргументами передумать, но чертово «да» костью застряло в горле.

– Сегодня был трудный день, – начала Джессика и заметила в карих глазах разочарование. Совесть больно укусила за ребра.

Джессика сделала шаг навстречу и, переча своим желаниям, произнесла:

– Но в субботу я с удовольствием.

Билл ухмыльнулся, сделав вид, что погрузился в работу. Он ответил на звонок и взял карандаш. Дэниел же просиял.

– Заеду в пять. А пока давайте обдумаем наши действия. – Он вернулся за стол переговоров и перевел взгляд с Джессики на Билла и обратно. – Так что за издание решило попортить кровь сенатору?

Джессика закрыла дверь за недавними посетителями и раздражено мотнула головой.

– Говорю же, Дэн, я такого не знаю.

Билл оторвался от разговора, и, прикрыв динамик рукой, прошипел:

– Не знаешь, потому что его не существует.

Глава 3.

Она вдыхала терпкий запах табака, который окутал весь салон новенькой «Ауди». Странно, ведь Дэниел не курил, во всяком случае, прежде. Джессика выглянула в окно – он увлеченно говорил по телефону – и открыла бардачок. Ничего, кроме автомобильных салфеток и баллончика с очистителем стекол.

Джессика принюхалась, подняла подлокотник на центральной консоли и обнаружила темно-коричневый мешочек из джутовой мешковины – источник невыносимого амбре. Она опустила крышку и приоткрыла дверь. В салон ворвался свежий воздух.

Ничего не изменилось. Дэниел шел на поводу у своего отца. Артур Фолл, заядлый ценитель табака, считал, что настоящий мужчина должен иметь при себе курево, как настоящий джентльмен – носовой платок. Он даже собрал коллекцию изделий, которой гордился больше, чем успехами собственных детей. Ее жемчужинами были старинный золоченый хьюмидор и пачка «Лаки Страйк», инкрустированная драгоценными камнями.

На протяжении многих лет мистер Фолл не желал замечать, что сын не разделяет отцовской страсти, и продолжал одаривать его презентами то кубинского, то греческого происхождения. Перечить ему было бесполезно и в некотором роде опасно, поэтому Дэниел никогда не возражал. Он молча принимал дары, а затем делился ими с друзьями и коллегами. Остатки находили пристанище в подвале дома и медленно разрушались влагой.

Когда Джессика впервые обнаружила зловонный склад, ей подумалось, что Артура хватит удар, узнай тот, где живут его подарки. Затем решила, что он переживет их всех, просто из вредности. Даже без легких. А если Дэниел так и не соберется с духом, чтобы противостоять отцу, она откроет табачную лавку, куда переедет все это безобразие вместе с ароматами хереса, копченостей, чернослива и бог знает чего еще.

Дэниел сел в машину, и Джессика вздохнула. По настоянию Билла остаток дня ей предстояло провести дома, а провожатый нашелся в два счета.

– МакЭвой правильно поступил, что отправил тебя домой, – сказал Дэниел, плавно выворачивая руль. – Хватит на сегодня приключений.

На приключение это походило мало, а вот на преступление…Джессика вспомнила слова Кристофера и улыбнулась.

– Сенатор не глупый человек, он понимает, что не сможет перейти границы. Теперь он, как и ты, находится в объективе папарацци, – Дэниел с осторожностью взглянул в ее сторону. – Это к тебе не относится. Ты же знаешь, я всегда уважал твою профессию.

Джессика снова вздохнула и потерла ладони.

– Знаю, – сказала она. – Тебе не нужно меня успокаивать.

– Но почему ты выглядишь так, будто выслушала смертный приговор?

Джессика хмыкнула, и Дэниел расплылся в виноватой улыбке.

– Прости.

– Ничего. В каком-то смысле ты прав, ведь сегодня я поняла, что не гожусь для настоящей журналистики. Я испугалась до чертиков! И если бы не вы с Биллом, то отдала бы все, что у меня есть, лишь бы этот кошмар закончился. Но разве так поступают журналисты?

Дэниел притормозил на светофоре и повернулся к ней полубоком.

– Мне кажется, ты слишком строга к себе.

– Я так не думаю. Чонси Бейли, Эндрю Брейтбарт, Гэри Уэбб, все они смело выступали за свои идеи и то, что считали правильным.

– Думаешь, тот же Бейли не боялся, когда вел последнее расследование? А если это и так, то смотри, к чему это привело.[1 - Журналист и главный редактор «The Oakland Post», убит в центре Окленда за расследование для статьи.] Страх движет нами, когда мы хотим выжить. Что в этом постыдного? Не ставь на себе крест только потому, что испугалась.

Светофор давно переключился, но за разговором Дэниел отвлекся. Из образовавшейся пробки раздались недовольные гудки клаксонов. Он убрал ногу с тормоза, а Джессика отвернулась к окну.

– Возможно, – обронила она и закрыла глаза. Больше они не заговаривали.

Через час с четвертью гул мотора заглох, и тишина наполнила салон.

– Мы на месте, – с сожалением произнес Дэниел и нажал на кнопку стеклоподъемника. Высунув голову в окно, он осмотрел улицу и обернулся.

– Здесь всегда так пустынно?