Таракашка в моей голове

Александра Васильевна хмурилась. Ее строгий взгляд отчаянно контрастировал с мягкими калошами и платком в цветочек. Зажатый в морщинистом кулачке букет из опавших листьев тоже не вписывался в образ строгой учительницы.

– Конечно, – Сережка кивнул. В такие дни он к ней никак не обращался. Если звал ее бабушкой, она возмущалась и расстраивалась, а называть ее мамой язык не поворачивался. – Я займусь!

– На вот! – бабушка впихнула ему в руки свой яркий букет. – Сделай с ребенком гербарий, расскажи, какой лист к какому дереву, – она наклонилась, выбрала мелкий кленовый. – Вот аппликацию можно, – разгладила листик. – Птичку! Особенно с пластилином хорошо будет.

– Я сделаю, обязательно, – стиснул зубы, снова послушно кивнул.

Он помнил этих птичек. Особенно с пластилином. Бабушка их много с ним сделала.

– Сделай, будь добр, – старушка поостыла. – А то у тебя одна рыбалка на уме. Сколько можно на эту твою речку мотаться? Это тебя до добра не доведет!

«Ах, бабушка, как же ты права! – Серега закрыл глаза, сглотнул комок в горле. – Хорошо, что ты сейчас этого не понимаешь».

В полдень отвел бабушку на обед, сидел рядом, кормил с ложечки, утирая ей подбородок салфеткой. Она все вспоминала, что Сереженька очень умный, аккуратный, ложку держит сам и ест без слюнявчика.

Потом старикам полагался послеобеденный сон. Привыкшая к режиму интерната бабушка клевала носом. Сережка приобнял ее за плечи, отвел в комнату. Светлая, достаточно просторная. С тонкими струящимися тюлями и репродукциями на стенах. Вдоль стен две кровати, телевизора в спальне не было, но стоял круглый стол с красивым искусственным цветком посередине. Старушки часто за ним чаевничали. Сначала Серый платил за индивидуальный номер, но потом персонал намекнул ему, что бабушке одной скучно. Удивительно заботливые люди. Номер на двоих стоил ощутимо дешевле.

Сейчас бабушка делила комнату с очень хрупкой, веселой Зинаидой Степановной. Очень пожилая, но полном уме, только вот ноги отказали. Ей требовался санитарный уход и курс поддерживающих сосудистых препаратов раз в месяц, а единственная дочь давно жила за рубежом. Звонила часто по видеосвязи. Сережка это видел много раз.

Он уложил бабушку, укрыл ее дневным пледом, как младенца. Соседка по палате подняла взгляд:

– Ой, милая ты моя! – оторвалась от вязания. – Ты устала? – повернулась к Сереге. – Сереженька, вывези меня, я спать не буду, чтобы не мешать ей….

– Это Юра! – спохватилась бабуля. – Мой сын!

– Да, да, моя хорошая, – лучезарно улыбнулась Зинаида Степановна. – Хороший у тебя сын! И внук замечательный.

Сережка поцеловал бабушку в лоб, еще раз поправил одеяло, взялся за ручки инвалидного кресла.

– Совсем редко она в себе, – вздохнула ее соседка. – Осталась там, где ей лет сорок-пятьдесят. Сын еще жив, да ты только родился.

– Главное, что осталась, – улыбнулся Сережка, устраивая бабушкину соседку на веранде. Подал ей теплую кофту, помог надеть – воздух был уже прохладным, особенно для стариков.

– Хороший ты мальчик, – Зинаида Степановна пожала ему руку. – Счастья тебе. Иди, милый!

Сережка попрощался и вышел. От бабушкиного пансионата до электрички можно было добраться на автобусе или через лес пешком. Он выбрал второе. Любил раннюю хрустальную осень. Брел в тишине, думал о мелочах, когда звякнул телефон. Новое сообщение.

Тая: Привет! Как дела?

Улыбнулся. Не видел ее уже дней десять. С самого их возвращения из Питера. Оно и понятно – начался новый учебный год.

Сергей: Нормально. Ты как?

Тая: Чудесно! Маман укатила в какой-то бьюти-тур. Дома тишина и спокойствие!

Сергей: Ты одна?

Тая: Ну да!

Сергей: Тебе нормально? Не страшно?

Тая: У меня чудесные соседи! Многие еще помнят папу.

Помнят папу. Это хорошо. Рано или поздно папино имя тебя выведет в жизнь, девочка.

Сергей: Хорошо.

Тая: Но, если хочешь, приезжай в гости (много смущенных улыбочек)

Сергей: Лучше уж вы к нам (деловой смайлик)

Представил, как отреагировали бы Леха и Андрей, если бы он принял предложение. Криво улыбнулся.

Тая: Там у Лехи какие-то траблы с учебой. Он злой, а приходить просто так повода нет. Я, собсно, тебе поэтому и пишу: я не прихожу, но у меня все в порядке.

Вот оно что. Внимательная воробьишка. Заметила, что он психовал, когда она пропала прошлый раз.

Сергей: Спасибо, что пишешь. Будет желание – можем прогуляться. Погода отличная.

Тая: Да! Можно завтра.

Сергей: Во сколько у тебя пары заканчиваются?

Тая: В три.

Сергей: Можно (улыбающийся смайл). Встретить после занятий?

Тая: А ты знаешь где?

Сергей: Еще нет, но ты же мне сейчас скажешь?

Тая: много краснеющих смайлов вперемешку с улыбками. Вторым сообщением адрес.

Сергей: Отлично. Завтра в три буду ждать у входа в корпус.

Попрощались. Закрыл чат, посмотрел на время – стоит ускориться, или потом придется почти сорок минут на станции ждать. Убрал телефон, глубоко вдохнул горького осеннего воздуха и вдруг понял, что улыбается. Тряхнул головой. Черт! Что он делает?

***

Выспался после ночного заказа, принял душ, оделся. Обычные джинсы, водолазка, короткая кожаная куртка нараспашку. Погода пока позволяла. Посмотрел на себя в зеркало. Норм так! Ей понравится.

В три стоял в сквере напротив ее корпуса, возле памятника. Делал вид, что смотрит в телефон, но чувствовал себя неуютно. Не мог отделаться от мысли, что пригласил девушку на свидание. Но нет же! Или да?

То и дело посматривал на входную дверь. Тайка вылетела буквально в три ноль пять в окружении стайки подружек. Ее привычный мешковатый свитер, тяжелая сумка с рисунками на плечах. Остановилась, огляделась. Увидела Сергея и рванула к нему. Уже подскочив, обернулась, помахала сокурсницам. Девчонки захихикали. Кто, пряча глаза, а кто и нет.

– Что за представление? – Серый не смог сдержать улыбки.

– Я им сказала, что ты просто друг! – почти искренне возмутилась, но потом все же хохотнула: – Правда, они не поверили!