Измена. Сказка (не) о любви

– Наташенька! – елейный голос главреда заставляет вздрогнуть. – Будьте добры, отсканируйте документы!

Я замираю, боясь обернуться, но, похоже, уже поздно. Рядом раздается голос Антона:

– Это что, ваша секретарша?

– А… Нет, – прям слышу, как Илья Степанович расплывается в улыбке. – Это наш младший корреспондент. Недавно приняли на работу. Но она толковая, способная девочка, все сделает как надо! – уверяет он моего мужа.

Мне ничего не остается, как встать и подойти к ним. Стараюсь не смотреть Антону в глаза.

– Наташенька, будьте добры, – он протягивает мне кипу бумаг, – отсканируйте и отправьте секретарю Антона Валерьевича.

Я замираю, руки холодеют. Отправить бумаги Вероничке?

– А какие у вашего младшего корреспондента обязанности? Можно посмотреть ее договор? – Антон смотрит на главреда, прищурившись.

– Да, – вдруг заикается тот, – она еще на испытательном сроке, – выдает Илья Степанович. – Но вы не волнуйтесь! Мы кого зря на работу не берем!

– То есть у вас работает человек без оформления? – Антон склоняет голову.

– Ну, пока испытательный срок… – мямлит главред.

– Вы обязаны заключить трудовой договор с того дня, как сотрудник приступил к своим обязанностям, – чеканит Антон положения трудового законодательства. – Если вы прописываете испытательный срок, то он должен быть указан отдельным пунктом, а также должны быть перечислены критерии оценки работы сотрудника на испытательном сроке. Сотрудник должен быть ознакомлен со своими служебными обязанностями. В обязанности вашего корреспондента входит отправлять конфиденциальную корреспонденцию? У нее подписано соглашение о неразглашении?

Илья Степанович бледнеет и, кажется, становится ниже ростом. Он не в состоянии ему ответить, только неопределенно машет головой.

– Значит, бумаги Алле Игоревне пусть отправит сотрудник, в обязанности которого входит внутреннее делопроизводство, а вашему младшему корреспонденту необходимо подписать трудовой договор, – Антон смотрит на часы, – сегодня до шести.

Он разворачивается и уходит по коридору. Кажется, в сторону юротдела. А главред так и остается рядом, прижимая к себе кипу документов.

– Кому, он сказал, надо отправить бумаги? – шепотом переспрашиваю его я.

– Секретарю его, – жалобно пожимает плечами, – Алле как-ее-там! – но тут же его тон вдруг меняется, и он орет: – Это вообще не ваше дело! У вас соглашение о неразглашении не подписано!

Я быстро киваю и возвращаюсь на рабочее место. В душе все поет. Значит, он успел уволить Вероничку! Тут же одергиваю себя. Не в ней было дело. В нем. Одну уволил – другую найдет. Но на губах играет предательская улыбка, и я с ней ничего не могу поделать.

Вторник. 27 мая 18.20

Я бездумно слоняюсь по рынку. Меня заставили подписать контракт, служебку, соглашение о неразглашении, редакционную политику и ровно в шесть приказным тоном объявили, что мой рабочий день окончен.

Редакция в центре. Домой идти совершенно не хочется, да и нечего мне там делать. Я заворачиваю на рынок. Быстро прохожу мимо молочных и мясных рядов. Там дорого, да и хранить свежие продукты мне негде, а вот соленья и маринады – то, что нужно. Останавливаюсь около бабулек-покупательниц и прислушиваюсь к их болтовне.

– Лист она смородиновый кладет, вот они у нее и пряные такие, с кислинкой.

– Так пряные или с кислинкой?

– Балда! С кислинкой! Пряные от гвоздики!

– Так она еще и гвоздику кладет?

– Так хто ж ее поймет, чего она туда сувает. Но вот поди ж ты, вкусно-то выходит!

– Михална, – оборачиваются две болтушки к третьей, – ты Леонтьевны огурцы едала?

– Да кто ж их не едал, едала!

– Шо она туды бросает? Окромя гвоздики?

– Тю! Чудная ты! Какой гвоздики?

Разговор меня забавляет, я и не замечаю, как тянусь к прилавку и беру ломтик нарезанного на пробу соленья. Вкусно! И дико интересно, что же в них действительно кладут. У продавщицы этой толпится больше всего народу.

Вдруг вспоминается бабушка, которая, жуя соседкины пироги, тоном старой разведчицы произносила: “Да вот те крест! Шо угодно б за ее рецепт отдала!” И я почему-то думаю, что это может быть интереснее гороскопов и анекдотов.

– А хотите, я про ваши огурцы в журнале напишу? – весело похрумкивая, спрашиваю я продавщицу.

_____

– Шо? Прям в журнале? – поражается не старая еще женщина в платке и переднике.

– Прям в журнале! – с готовностью киваю. – Сделаем почти интервью. Вы рецепт расскажите! Все равно такие, как у вас, ни у кого не получатся, руки-то не те, – подмигиваю удачливой торговке.

– Ой, – она замирает с поднятой вилкой, потом почему-то накалывает в бочке огурец и протягивает мне.

Огурчик и правда вкусный! В меру соленый, чуть пряный, хрустит! Я увлекаюсь и понимаю, что одного мне мало.

– Нравятся? – искренне переживая, спрашивает торговка.

– Конечно, нравятся! – восклицаю. – Всему городу нравятся! Это уже наше местное достояние, – я немного кривлю душой, приравнивая себя к местным. – Можно даже конкурс устроить, получатся у кого-нибудь огурцы, как у вас, или нет!

– Конкурс? – недоверчиво протягивает женщина.

– Конкурс! – азартно киваю.

– Ну давайте расскажу!..

Среда. 28 мая 9.00

– Слушайте, ну это же лучше анекдотов! – я склонилась над столом Светланы Михайловны, нашего выпускающего редактора. – Там весь рынок гудит, обсуждает, что она в эти огурцы кладет!

– Да знаю я ее огурцы, – фыркает Светлана Михайловна. – Сама всегда у нее беру, – она внимательно читает мой текст. – Вот про гвоздику ни за что бы не подумала, сама сколько раз дома пыталась сделать!

– Ну вот! – восклицаю я.

– Что “вот”? – женщина все еще сомневается.

– Если даже вы пытались сделать, то однозначно это зайдет.

– Что значит “даже я”? – недовольно кривится редактор.