Измена. Сказка (не) о любви

– Просто вы деловая женщина, которая может себе позволить это купить. И вы все равно пытались повторить. Потому что это интересно! Понимаете, интересно! Приз победителю будет мастер-класс от самой, – машу рукой, указывая на рецепт. Подразумевается мастер-класс с его автором.

– Ну… – кажется, лед тронулся. – Ты права! Интересно. Ну ладно! Давай попробуем. Оформи текст как-нибудь в кулинарном стиле. Ее речь мне нравится, но попробуй все же и человеческим языком написать. Пусть не в граммах, но хотя бы в ложках соли… Только не разгоняйся. Сама знаешь, сколько у тебя места.

Я обрадованно киваю и убегаю за свой стол. Ура! Я смогу сделать хоть что-то интересное! Ищу красивую подложечку под рецепт, оформляю интересным шрифтом речь. В общем, стараюсь как могу. И впервые чувствую себя действительно журналистом.

Среда. 28 мая 18.00

Офис притих. Антона тут нет. Напряжение до конца не спало, но никто уже не бегает как ужаленный. Если честно, я это поняла только в обед, когда главред вальяжным шагом направился в свой любимый ресторан.

– О! – тихо прокомментировал Сашка. – Опять его часа два не будет.

Я еще не успела выучить местные привычки и порядки, но дисциплинированностью здешнее начальство не отличалось. Мне это казалось странным. Антон всегда говорил, что начальник должен быть образцом для всего коллектива. Это он так комментировал свой трудоголизм. Я хмурюсь. А работал ли он? Тут же одергиваю себя. Вспоминаю мужа, сидящего за компьютером ночами напролет, его бесконечные деловые переговоры по скайпу. И в десять вечера, и в шесть утра. Он всегда ориентировался на часовой пояс клиента. Нет. Антон работал. Всегда это умел и любил. И репутация у него вполне заслуженная. А то, что я увидела… Я не знаю, когда это началось. Не хочу об этом думать.

Весь день ушел на то, чтобы составить конкурсное задание, все оформить и внести изменения в верстку. Но я довольна собой. Почти вся бухгалтерия и половина юристок прибежали ко мне и уже переписали рецепт. Так что конкуренция в моем соревновании будет вполне себе здоровая! Даже здоровенная.

Усмехаюсь, выключаю компьютер и плетусь домой. После радости от своей находки чувствую эмоциональный откат. Настроение на нуле, и ничего не хочется. Прикидываю, что есть дома из продуктов, и решаю на рынок не идти.

Подхожу к своему подъезду, поднимаюсь по лестнице и… Замираю. У моих дверей стоит курьер с тремя огромными коробами и большим пакетом.

– Егорова Наталья Андреевна? – спрашивает парень в фирменной кепке.

– Я, – обалдело киваю.

– Примите, пожалуйста, отправление! – он протягивает мне накладную. – Помочь занести?

– Да, – я растерянно обвожу глазами стоящие передо мной коробки. – А что это?

– Не могу знать, – рапортует парень и ловко переставляет короба в открытую квартиру. – Но не очень тяжелое.

Я копаюсь в сумке, достаю мятую сторублевку, отдаю курьеру. Он салютует мне и уходит вниз по лестнице.

С трудом протискиваюсь в узком коридоре, вытягиваю одну из коробок в комнату, распаковываю. Мои вещи! Все аккуратно сложено, туфли даже в коробках. В этом ящике мои сумочки и летняя обувь. Раскрываю остальные. Сарафаны, белье, футболки, джинсы, капри, колготки. Черт, он даже носки мои сложил.

Я почему-то на сто процентов уверена, что вещи складывал Антон. Его выдает как раз аккуратность. Он педант и маньяк порядка. Я вполне могла себе позволить бросить капроновые чулки просто комочком в ящик. Но тут… Все шовчик к шовчику.

В последнем пакете собрана вся моя косметика. Кремы, тени, тушь. И нераспакованная коробочка с духами. Аромат мой, только вот те, что были у меня, недавно закончились. На трюмо оставался практически пустой флакон. Значит, купил.

И как это понимать? Он выгонял меня с голой задницей, а сейчас духи мне покупает стоимостью в две мои нынешние зарплаты. И вещички аккуратно складывает. Смотрю на телефон и думаю, что если сейчас позвоню, то наору! А вещи свои жалко. Ну хотя бы белье. Я же не могу постоянно ходить в одном и том же бюстгальтере.

Кручусь по комнате, посматривая то на шкаф, то на короба. В конце концов, принимаю решение. Беру смартфон и набираю короткое: “Спасибо”. Все. Точка. Меня нервно трясет, я бегу на кухню, наливаю себе воды, возвращаюсь, смотрю на экран смартфона, нервно отключаю его. Не могу! Черт возьми, не могу!

Среда. 28 мая. где-то ночью

Мечусь по постели. Ловлю то его руки, то его губы. Он сжимает меня в своих объятиях, а я совершенно не хочу вырываться. Он повсюду. Сильный, властный. настойчивый. Я его. А он мой. Мой? Упираюсь в его грудь и отталкиваю. Он рычит, совершенно не хочет отстраняться. Тогда я размахиваюсь и со всей дури бью его по плечу. И опять этот звук. Шлеп! Вздрагиваю и просыпаюсь.

Лежу на кровати, тихо скулю. Мне плохо. Мне жутко плохо. Кусаю губы, морщусь и вою. Темную комнату освещают уличные фонари, сквозь приоткрытые окна врывается гул редких машин и почему-то лай собак. Тянусь за телефоном, чтобы посмотреть время. Он выключен. Зажимаю кнопку, наблюдаю, как на экране меняются радужные всполохи, наконец экран загружается. Четыре часа двенадцать минут. И тут же прорывается сообщение в мессенджере. “Пожалуйста”.

Номер у меня не сохранен, но телефон автоматически подтянул его фотку. Нажимаю на профиль, увеличиваю. На меня смотрит очень серьезный, почти строгий Антон. Твердая линия подбородка, глубокие умные глаза. В них утонуть можно, в этих глазах.

Аккуратно кончиками пальцев трогаю гладкую поверхность смартфона. Его губы. Щетина на его подбородке. Я безумно любила его слегка небритого. Когда он упирался щекой в мою спину сзади, с нажимом терся, чуть царапая. Охфигительное ощущение. До мурашек! Ничего не могу с собой поделать, срываюсь в рыдания. Как же мне тебя не хватает! Как же я тебя люблю! Как же мне сейчас больно!

Четверг. 29 мая. 11.00

– Кто?! – Илья Степанович залетает в рабочее пространство корреспондентов, размахивая свежим номером. – Кто это сделал?! Кто посмел это выпустить?!

_____27.12

Он только что пришел на работу. По случаю отсутствия московских аудиторов даже летучку отменили. Надо же, в конце концов, отойти от стресса человеку. Только вот не вышло. Он открыл свежий номер, а там мои огурцы. И конкурс.

– Еще и на главной анонс дали! – он брызжет слюной, выпучив глаза.

– Я! – поднимается бледная Светлана Михайловна. – Материал в номер подписала я! Считаю, что он достойный, свежий и интересный.

– Свежий?! – главред покраснел. – Интересный?! – его крики напоминают уже скорее рев.

– Илья Степанович, – в наш опен спейс влетает Артур из рекламного, – Илья Степанович, там с консервного звонят! Хотят у нас рекламную полосу на последнем форзаце выкупить! Ну ту, что рядом с огурцами!

– Что? – ошарашенно переспрашивает главред. – Всю полосу выкупить?

– Ну, пока конкурс идет! – Артур заметил, что в нашем кабинете воздух трещит от напряжения, и чуть убавил восторженности в тоне.

– Весь тираж продали! – кричит из коридора директор отдела продаж. Добегает до Ильи Степановича, жмет ему руку. – Какой вы молодец, что анонс на главной дали! В ту точку, что на рынке, пришлось еще и доп объем перебрасывать!

– Девки, – в кабинет с банкой влетает Юлечка из бухгалтерии, – пробуйте! По вашему рецепту делала! Чур, я первая в конкурсе! – тут она видит взмыленного Илью Степановича и боязливо прячет свои огурцы за спину. – Ой…

– Что “ой”?! – тем же тоном орет он. – Что “ой”?! Вы должны это судьям нести, а не коллегам! Конкурс должен пройти по всем правилам!

– Так, – Юлечка боязливо косится на меня, – Наталья-то у нас и главный судья. Она ж придумала!

– Наталья? – Илья Степанович поворачивается к моему столу и рассматривает меня так, будто первый раз увидел.

Выгляжу я сегодня и правда необычно. Надела сарафан, босоножки, накрасилась, уложила волосы. Офис сразу заметил перемены в моем образе. Сашка даже шутливо присвистнул. Но я только отмахнулась.

– Отлично выглядите, – приосанился главред. – Хорошая работа, – он как-то странно кивает. – Вам, – поворачивается к Светлане Михайловне, – и вам премия.

Неестественно выпрямляется и уходит в свой кабинет. А мы шумно выдыхаем.

– Спасибо, – смотрю во все глаза на выпускающего редактора. – Прикрыли!

– Тебе спасибо, – нервно хохочет она. – Выгорело ведь!

Понедельник. 2 июня. 10.00

– И мы, конечно, поздравляем нашу молодежь, – Илья Степанович машет рукой в мою сторону, – с такой потрясающей находкой! Я думаю, что репортаж с вручения наград нужно будет сделать на втором развороте! – он оборачивается к Ларисе Ивановне, статьи которой обычно эту полосу занимали.

Та сидит, плотно сомкнув губы, отчего ее нос заострился, а лицо вытянулось. Она сейчас полностью оправдывает свое прозвище. Хотя, конечно, Крысой ее прозвали не за внешность. Журналисты не настолько злые.

Летучка заканчивается бурными аплодисментами в адрес Светланы Михайловны и немножко в мой. Коллеги поднимаются и дружной гудящей толпой вываливаются из переговорной. Мне нужно сказать пару слов Светлане Михайловне, я чуть задерживаюсь и выхожу последней. Тут же жалею об этом, потому что прямо у дверей переговорки стоит Антон.