Госпожа Ректор

Володя приходил сюда обычно раз в неделю, пытаясь привести в порядок оставшийся от дядьки мотоцикл. Он смутно помнил, как вечером принес пару литров бензина, дабы промыть как следует уже подготовленные для сборки детали.

А сейчас, падая, левой ногой, обутой в видавший виды сапог, поддал этой бутыли, да как следует. Она издала тихий звон, и помещение гаража наполнилось непередаваемым ароматом.

Глаза Володи налились слезами, которые так и брызнули, так и потекли, застревая в заросшем щетиной лице.

И за слезами этими, туманящими его и без того мутный взор, несчастный, заикаясь, завопил что было сил:

– Женщина! Да вы что себе позволяете?… Да кто вы такая?! – тут дар речи окончательно отказал Володе, лишившемуся надежды на сборку необходимого транспорта.

Женщина, которой была именно наша Квини, выхватила фолиант, остановилась на мгновенье, и ее лицо стало наливаться синевой.

– Сияющая Мать!.. Опять этот смрад… Меня сейчас стошнит, – и девушка чуть не свалилась, но нашла в себе силы как можно дальше отойти от нового источника невыносимого запаха.

При этом фолиант Квини прижимала к себе, не желая с ним расставаться в этом не гостеприимном месте.

Ей удалось-таки не свалиться, а тихо, невзирая на неподходящую для этого одежду, отползти подальше.

Володя же, чуть придя в себя, не обращая никакого внимания на нее, двинулся к разбитой бутыли.

К его великому сожалению, вся жидкость успела впитаться в солому, коей тут было множество.

– Эхх… Опять к деду Паше придется идти, – закручинился Володя, глядя на пострадавшую бутыль как на почившую верную подружку.

Он постоял, повздыхал. Резко пахло бензином. И голова Володи не выдержала новой напасти, и закружилась. Мужчина медленно вернулся к своему матрасу, лег, отвернувшись к стене, и, постарался дышать как можно осторожнее.

– Неужели проклятый приступ повторится? – с ужасом подумал он, и начал массировать виски круговыми движениями.

Конечно, он знал, что в случае приступа никакой массаж не поможет. Но мало ли. Утопающий хватается и за соломинку.

Тут Володя почувствовал мерзкий запах и повернул голову. Повернул и увидел, что лежит практически в луже собственной блевотины.

Похоже, его вчера вырвало.

Глава 2

Квини, которую этот запах чуть не довел до очередного приступа тошноты, решительно двинулась вон из этого непонятного помещения. Вон от этого ужасного запаха и не менее ужасного существа.

В тусклом свете девушке удалось разглядеть, что существо это было, несомненно, мужецкого пола. Одежда, чрезвычайно странная и неряшливая, говорила об этом. Да и щетина. Да и голос его был явно не женским.

Квини заволновалась.

Существо, правда, вело себя мирно, никоим образом не приближалось к ней, а опять вернулось в место своего обитания и, похоже, забылось мертвым сном.

Девушка, тем не менее, нашла дверь, которая была изнутри заперта на ржавый, видавший виды, засов. Для того, чтобы его открыть, ей пришлось оторвать от груди фолиант, и положить его на явно немытый не одну декаду пол.

– На что же я похожа! Мое платье, о Сияющая…, – чуть не застонала она. Квини только могла предположить, на что, потому что темновато было в гараже, лишь затянутая паутиной одинокая лампочка при входе давала какой-то свет. Тусклый, мрачный, но позволяющий хоть что-то разглядеть и приблизиться к двери.

Так что девушка взялась обеими руками за ржавый засов, и с трудом его вытащила из ржавой же петли.

Толкнула дверь, и оказалась наконец на воздухе. На свежем воздухе!

Квини стояла, дышала и не могла надышаться.

– А повезло же мне, Сияющая Мать! – вдруг подумала девушка. – Здесь, похоже, лето. Или поздняя весна. По крайней мере, достаточно тепло даже ночью.

Ночь действительно стояла теплая, был самый разгар лета, стоял сенокос.

Воздух пах лесом, травой, мхом. Откуда-то слышались слабые, редкие звуки. Похоже, это ночные птицы вылетали на охоту и сообщали зазевавшемуся зверьку, что его час пробил.

Над сараем царила ночь, во всем ее великолепии и во всей ее темноте.

По крайней мере, Квини постояла, подышала и, будучи девушкой весьма здравомыслящей, к тому же весьма сведущей в магии, пусть и теоретической, решила таки вернуться в помещение.

До утра.

До того момента, когда рассветет и она сможет понять, где же оказалась, в конце-то концов.

Однако коротать ночь до рассвета в таком неприятном соседстве ей придется впервые.

Вот тут Квини чуть не расплакалась. Но наклонилась, забрала свой фолиант и вошла внутрь, оставив, однако, дверь широко распахнутой.

Села рядом с ней, у стены. Положила фолиант рядом с собой, обняла колени и положила на них голову. Длинная темная коса, заколотая на затылке, придерживалась маленькой шляпкой с серебряной брошкой в виде капельки дождя.

Глаза Квини сами собой закрылись, и, несмотря на непривычную позу, девушка отправилась в объятия Морфея.

И объятия эти были столь крепки, что она даже не сразу почувствовала, как кто-то весьма нетерпеливо трясет ее за плечо.

Когда девушка раскрыла глаза, то даже не поняла, где она, что с ней, и кто этот субъект. Однако Квини хватило достоинства сбросить руку нахала со своего плеча, и осведомиться:

– Что вы себе позволяете, хам! – проговорив последнее слово, Квини удивилась так, что и сказать нельзя. Откуда это слово вообще взялось?! До сего момента она ничего подобного не слышала, повторить не могла, и значения не знала.

Однако, судя по всему, словечко оказалось верным и в самую точку, потому что субъект руку отдернул и с отчетливой обидой в голосе произнес:

– А вот ругаться, мадам, вам никто права не давал! Врываетесь, понимаешь ли, в помещение, переступаете порог чужой собственности, без всякого на то разрешения со стороны владельца. Мешаете ему, – тут субъект несколько замялся, но продолжил с еще большим напором, – культурно отдыхать! Между прочим, в свой законный выходной, законный!

– И позволяете тут себе! Выражения попрошу выбирать получше, – очевидно, выдав все, на что был сейчас способен, субъект закончил значительно тише.

Квини мгновенно замолчала, с удивлением осознавая, что набор звуков, который издавал субъект, для нее таковым уже не является. Она прекрасно понимала, что это слова, и смысл многих был совершенно ясен.

Ну, мы-то с вами, читатели мои, не удивлены, верно? Ведь Тася, главная героиня романа «Жена для главы Ковена» после первой ночи, проведенной в другом мире, так же начала понимать чужой язык и говорить на нем.

А чем хуже наша Квинни? Ничем, совершенно.

Очевидно, такая вот выходило, когда субъект из родного мира попадал в другой. Мгновенная подстройка чего-то там в мозгу, и вот вам результат. Возможно, такое происходило не во всех мирах. Но нам сейчас, право, нет до этого никакого дела. В нашем случае получилось именно так.

Так что Квинни поудивлялась чуток, да и вспомнила кое-что из трудов дорогого учителя, который остался где-то там, далеко, в родном мире. И из глаз далеко не сентиментальной барышни выкатились крупные прозрачные слезы.

Субъект, строго ее отчитывающий, а это был не кто иной, как наш пришедший в себя после приступа Володя, увидев результат, который произвел его спич, несколько ошалел.