Секретные материалы. Русские файлы

Попов довольно хмыкнул.

– Хорошо, что спросили. Я осмотрю его лично.

– Если он умрёт, немедленно звоните,– велел Артём.– И выставите у покойницкой охрану! Кстати, как насчёт камер?

Попов замялся.

– Здание старое, и капитального ремонта ещё не было. Камеры кое-где стоят, но в подвале их нет.

Подстанция скорой помощи располагалась на первом этаже обычного жилого дома.

Свернув с улицы во двор, Артём миновал грозную вывеску «Выезд скорой помощи! Машины не ставить!» , толкнул обшарпанную дверь и очутился в громадной, неуютной комнате, пропахшей борщом и лекарствами.

– Не подскажете, где мне найти Бурякова?– обратился Артём к худенькой девушке в синем форменном комбинезоне, на ходу уплетавшей булку.

– Вон там.

Девушка ткнула рукой куда-то в угол. Там, на кушетке, около аквариума, сидел, уткнувшись в книгу, усталый мужчина лет сорока с небольшим.

– Отдыхаете?– участливо спросил Артём, опускаясь рядом.

Мужчина поднял голову и с недоумением посмотрел на незнакомца.

– Вы Буряков?

– Ну, Буряков,– настороженно подтвердил он.

– Любите современные женские детективы?

Буряков отложил книгу.

– Жена любит,– сухо сказал Буряков.– Я за ней дочитываю. Я вообще-то серьёзную литературу предпочитаю. Кафка, Пруст, Джойс. А вы кто, собственно?

Артём положил на кушетку конверт и подмигнул. Буряков заглянул в конверт, нахмурился и с недоумением посмотрел на Артёма.

– Вам привет от профессора Воронкова.

Буряков захрустел купюрами.

– Я, право, не знаю. Неудобно…

– Берите, вы их заработали.

Буряков нерешительно повертел конверт в руках.

– Как он там?

– Нормально.

Буряков почесал затылок.

– Я, признаться, плохо помню… У него был инфаркт? Инсульт? С чем мы его забрали?

– Его ни с чем. Это за Дубровского.

Артём внимательно наблюдал за мужчиной.

– Дубровский? Дубровского помню. Обширный инфаркт. А Воронкова никакого не знаю.

Буряков вздохнул и протянул конверт обратно Артёму.

– Вы помните, как забирали Дубровского?

– Конечно. У него ещё жена молодая такая, красивая. Ребёнок грудной. Я тогда подумал- трудно им придётся, если он умрёт.

Соловьёв лежал под капельницей. Жёлтая кожа, стеклянный взгляд, обострившиеся черты лица и многочисленные следы от уколов на локтях не оставляли сомнения- это наркоман со стажем. Вот и сейчас он пристально смотрел на забытый медсестрой шприц, лежавший на тумбочке.

Соловьёв облизнул запёкшиеся губы и нервно заворочался.

Внезапно дверь в палату медленно открылась и на пороге возникла девочка лет пяти-шести с игрушечным клоуном, с сочувствием смотревшая на него.

– Мне тоже ставят капельницу,– грустно сказала девочка.– Вам больно?

Соловьёв хищно сузил глаза.

– Очень больно. Ты ведь добрая девочка? Хочешь мне помочь?

Катя кивнула.

– Тогда подойди сюда,– попросил Соловьёв медовым голосом.

Катя нерешительно приблизилась к его кровати. Соловьёв осторожно сел, вынул из вены иглу и погладил девочку по щеке.

– Попов? Знаю. Первый двоечник на факультете был.      Розовощёкий толстячок блаженно прищурился, вспоминая молодые годы.

– Шучу! Как он? Всё собираемся встретиться, да никак.

Наверное, кабинеты всех главврачей похожи, как две капли воды: блестящий паркетный пол, казённая мебель с непременным пышным диваном, обтянутым чёрной кожей, да полувысохшая пальма в огромной кадке.

– Собственно… у него неприятности,– сообщил Артём, усаживаясь на диван.

– Неприятности? Серьёзно?

– И связаны они с одним вашим бывшим врачом.

– Та-ак. С каким?

– Работал тут у вас пару лет назад некий Чистяков.