Хранители. Книга первая: Зона

– Ты бы всех посетителей там распугала!

И добавил:

– Дай-ка зеркальце!

Я порылась в сумке и протянула зеркало. Димка раскрыл его и сунул мне под нос:

– Ты давно себя видела?

Я глянула: волосы растрепались, помада размазалась, в глазах стоял мрак, в, общем, облик явно не соответствовал стандартам. Но меня это не смутило. Я никогда не испытывала дефицита мужского внимания, не прилагая к этому особых усилий. Порой, оно меня даже утомляло. Поэтому в моменты душевных смятений могла наплевать на внешность: серьезно повлиять на мое обаяние это все равно не могло.

Я вытерла помаду и спросила:

– Ты что-то о деньгах говорил?

Деньги у меня почти закончились, так что тема была актуальной.

Сорин вздохнул с облегчением:

– Ну, слава Богу, я вовремя позвонил! А то слух появился, что на тебя опять накатило.

И объяснил, что смонтировал фильм и хотел обойтись без закадрового текста, но просмотрел ленту еще раз и понял, что тот необходим. И сейчас просил написать, а затем начитать его. Уточнил, чего хочет, вручил кассету, дал два дня сроку и обещал хорошо заплатить. Заключение договора отметили шампанским и приятной беседой. Димка рассказывал о картине и общих знакомых, но вдруг стукнул себя по лбу, извлек из сумки стеклянную фляжку с прозрачной жидкостью и протянул мне:

– Привез из деревни со съемок!

– Самогон? – удивилась я.

– Целебная вода из святого источника, – возмутился Сорин, поглядывая куда-то через мое плечо. – Помогает от всех болезней! Восстанавливает психику и увядшую красоту. Специально для тебя.

Я проигнорировала комментарий и воду взяла. И с любопытством спросила:

– Куда ты все время таращишься?

– Твоя вторая жертва вернулась, – засмеялся Димка. – Сейчас станет требовать компенсацию за моральный и материальный ущерб.

Я оглянулась. За столиком наискосок пил кофе парень, которому я отдавила ногу. И он так напоминал мою первую любовь, что у меня потемнело в глазах. Даже легкий наклон головы был точно таким же!

Наблюдавший за мной Сорин с досадой заметил:

– Ну, когда ты поймешь, что невозможно ступить в ту же реку дважды? Я не видел того, кого ты любила, но нельзя же всю жизнь гоняться за призраком!

Он хорошо изучил мой вкус и однажды так охарактеризовал тип мужчин, которые мне нравились:

– Шкаф, заполненный интеллектом, что, само по себе, нереально.

И, подумав, добавил:

– С трудной судьбой и налетом порока. А еще с долей цинизма и обязательным чувством юмора.

Не знаю насчет порока, но в остальном Димка был прав. И с мужем я развелась потому, что тот не соответствовал образу. Хотя Сорин сказал:

– Да ты его просто не любила!

Я украдкой поглядывала на пострадавшего, ощущая, как тепло разливается по телу, и с умилением думала, что судьба может быть не только индейкой, но и прекрасной синей птицей!

Сорин предложил подвезти, но я отказалась: нужно было пробежаться по магазинам. В третьем по счету меня нагнал незнакомец из кафе. Я разглядывала тюбики с помадой, и вдруг через плечо протянулась рука с веточкой мимозы. Я обернулась.

– Алексей! – улыбаясь, представился парень.

Начало было красивым. А потом мы гуляли по городу и болтали. Алексей оказался юристом и совладельцем какой-то конторы. А еще собирался защищать диссертацию. Мы целовались в скверике, он проводил меня домой и попросил разрешение позвонить утром. Я, естественно, разрешила.

Вечером пригубила воду, подаренную Димкой, и, на всякий случай, протерла ею лицо.

…А ночью мне снилось озеро.

Я низко парила над гладью и вглядывалась в глубину. В глаза отсвечивала поблескивающая поверхность, вздрагивающая от ветра, а потом блеск исчез, и вода стала прозрачной. Она состояла из пластов разных оттенков, которые медленно двигались, не перемешиваясь, и казались такими плотными, что я боялась упасть и разбиться.

Вдруг снизу возник зеленый луч и пополз ко мне, пробивая водную толщу. Меня охватил ужас. Но на озеро упала тень от силуэта, стоящего на берегу, и я почему-то успокоилась.

Наутро позвонил Алексей, договорился о встрече, и наши отношения стали быстро набирать обороты. Депрессии словно и не бывало!

Я написала текст, озвучила Димкин фильм, сделала пару программ. И почти каждый вечер встречалась с Лешей. Он оказался отличным парнем, с ним было легко, словно мы знали друг друга вечность. А потом вдруг возникло чувство, что лучше бы он оставался лишь другом. И зоркий Сорин как-то сказал:

– Ты бы призналась Алексею, что не любишь. Он ведь надеется!

– На что?! – изумилась я.

– На все! – разозлился Сорин. – Ты что, думаешь, только бабы на нас виды имеют, а наоборот не бывает?

Я удивилась, обещала с Алексеем поговорить, но все как-то не получалось.

А однажды он пригласил меня в ресторан, где его коллега в интимном кругу собирался отмечать защиту кандидатской. Приглашение совпало с важным событием и в нашей жизни: на международном конкурсе документальная лента Сорина, которую я озвучила, взяла один из призов. И Леша предложил:

– А давайте объединим эти два торжества!

Мне мысль удачной не показалась. Сорину тоже. Но, к нашему удивлению, остальные ребята, работавшие над фильмом, обрадовались:

– А почему бы и нет? Нам все-таки интересно, что за герой так легко охмурил тебя после затяжного периода сумасшествия?

На торжество в ресторане собралось десять человек. Я была единственной женщиной и купалась в потоках внимания. Лешины приятели с вежливым интересом рассматривали меня, мои друзья откровенно изучали их. Потом все выпили, перезнакомились, и началось сдержанное веселье. Смущал только Сорин. Поглядывая исподлобья то на Лешу, то на меня, он почему-то все больше хмурился. Потом предложил покурить и мы вышли.

– Ну что? – спросила я, теребя сигарету, поскольку решила завязывать с табаком.

– Ты говорила с Алексеем? – сухо поинтересовался Димка.

– О чем? – удивилась я.

Потом вспомнила и призналась: