Гадалка для холостяка

Сашка раздраженно нажимает отбой и отбрасывает телефон. Рыщет осоловелыми глазами по столу в поисках выпивки, но в наших стаканах пусто.

– Задолбала, – плюется Саша. Вот, а когда-то на секунду оторваться друг от друга не могли. – Ну ты представляешь, Илюх, эта ненормальная считает, что я только и делаю, что студенток окучиваю. В кишках сидит уже своей ревностью. Да у меня свободного времени нет, чтобы новости в интернете почитать или отлить сходить, а не то, что кого-то там клеить, – это точно. Друг зарывается в бюрократии. – Выдра болотная! – вот, а когда-то была заей любимой.

– Тогда уж речная, Сань, – усмехаюсь я. – Выдры в болоте не водятся. Ты же профессор, Ерохин. Стыдно не знать, – подшучиваю над другом, стараясь разрядить обстановку.

– А ты не умничай. Я тебя сколько уламываю защищаться? – вдруг перепрыгивает товарищ.

Да. Было дело. Только за каким лесом мне оно надо? Я и так каждый год веду с другом борьбу на тему моего увольнения.

Честно? Я работаю в вузе только из-за него. Мне даром не сдались те гроши, которые я получаю в должности доцента. Я даже не помню, на какую карточку приходит моя преподавательская зарплата.

Я имею действующий, успешно развивающийся бизнес в сфере тепловодоснабжения. Моя фирма проводит установку и монтаж оборудования для отопления и обеспечивает полный сервис оказываемых услуг. Но каждый год я поддаюсь уговорам Ерохина, филигранно облизывающего мое эго тем, что кроме меня такого специалиста, имеющего опыт в экономике и управлении промышленным предприятием, во всей солнечной системе нет. И да, порой я тщеславен. Но уже в сентябре месяце, когда новые студенты сдают первую контрольную точку, я глубоко жалею о своем решении, и каждый раз обещаю себе, что этот год станет последним.

– Думаешь, рыбки на кандидата технических наук будут лучше клевать, чем на доцента? – перевожу в шутку и поигрываю бровями.

– Да на твою смазливую рожу будут клевать, даже если ты будешь ассистентом, – усмехается друг.

Телефон Ерохина вновь неистово вколачивается в поверхность стола, и сквозь мобилу я ощущаю, насколько смертельно заряжен звонящий абонент.

– Слушаю! – Сашка хватает трубку и, прикрывая свободной рукой ухо, встает из-за стола. Губами шевелит, мол, скоро вернется и уходит.

Вот так и пропадают нормальные мужики.

Снова обвожу помещение бара взглядом. Вяло сегодня. Даже поохотиться не на кого.

Ерохин возвращается через несколько минут злой как черт:

– Короче, – почесывает затылок, – тут такое дело… – мнется, – пора мне, Илюх, не обессудь. – Ну понятно. Сам, значит, меня выдернул и сам же кидает. – Всю плешь проела зараза, – достает из бумажника пятитысячную купюру и бросает на стол. – Знал бы заранее, чем всё обернется, век бы не женился. Жаль, что нельзя заглянуть в будущее. Ну так без обид? – протягивает руку.

– Без обид, – пожимаю в ответ.

Друг испаряется так же быстро, как охмелел.

Сижу в глубоком одиночестве и что-то такое зудящее не дает мне покоя.

«Знал бы заранее, чем всё обернется, век бы не женился. Жаль, что нельзя заглянуть в будущее…».

А, собственно, почему нельзя?

Действительно, было бы полезнее для всех – знать заранее и соломинку потом вовремя подложить, чтобы потом вот так не мучаться.

Смотрю на часы: 22.30 – время практически детское, вечер все равно уже испорчен, да и продолжения судя по сегодняшнему контингенту не намечается, поэтому оживляю экран и собираюсь дозвониться до ба, чтобы номерком одним разживиться. Да вовремя понимаю: время-то детское, а Аглая Рудольфовна далеко не девочка. Трехсотую серию, пади, «Великолепного века»* во сне уже видит.

Вместо дозвона вызываю через приложение такси, и каким-то необъяснимым образом пальцы сами автоматически знакомый адресок набирают. Тот, который утром на своем навигаторе вбивал.

Расплачиваюсь. Набрасываю пальто. Выхожу на «свежий» московский, с примесями смога, воздух. Чувствую, как начинает кружить. Тряхнув головой, замечаю свое такси.

Сажусь, облокачиваюсь на спинку кресла и…темнота.

*«Великолепный век» – турецкий сериал, выходивший с 2011 по 2014 гг.

Глава 9. Ночной визитер

– Степан Васильевич, – поворачиваю голову к сидящему рядом сожителю, – вы как думаете?

Забравшись с ногами на диван, пью чай с лимоном, макая в него печеньку. Рядом зевает кошак, но стойко составляет мне компанию по просмотру старого сезона «Битвы экстрасенсов» *, где очередной всевидящий угадывает, в багажнике какой машине спрятался человек. В кошачьей миске налито молоко, а на салфетке разложены оставшиеся несъеденными два соленых крекера в виде рыбок.

– Мяя-уии!

– Жигули? Ну не знаю, не знаю, – качаю головой и прихлёбываю чаем. – Мне кажется в красном Ниссане.

Подпрыгиваем с Васильичем на месте, а у меня носом идет чай, когда наш уютный субботний вечер прерывает настойчивый звонок в дверь.

И прямо такой дерзкий, словно за дверью незваному гостью невтерпёж.

Смотрим с котом друг на друга.

– Кто это? – испуганно спрашиваю у кошака. Бросаю взгляд на старинные часы, показывающие одиннадцать часов вечера. – Вы кого-нибудь ждете?

Степан Васильевич хмурит брови, а я вдруг понимаю, какую чушь спросила. От страха рассудок помутнел. И картинки перед глазами моментально неутешительные всплывают: как недовольный клиент пришел со мной разбираться.

Ох, Янка, чувствую, закрывать тебе надо твое нелегальное индивидуальное предпринимательство, пока тебя не повязали.

– Ладно, без паники, – успокаиваю кота, а у самой сердце паникой заходится.

Может, ошиблись дверью. В нашем подъезде семейка алкоголиков живет на четвертом этаже, так к ним часто собутыльники наведываются, а дверь у меня с ними на площадке одинаково располагается.

Но я все равно крадусь. Поскрипываю половицами. Чертыхаюсь, вспоминая нерадивых хозяев, которые поскупились сменить деревянные полы.

Свет не включаю. Только как это может мне помочь, я пока не решила.

Подойдя к двери, убираю заслонку и привстаю на носочки. Прикрываю левый глаз, а правым прижимаюсь к глазку.

Что?

Хлопаю зенками.

Промаргиваюсь и вновь припадаю к глазку.

Стоит.

Затыкаю обеими руками рот, чтобы не выдать звук потрясения, рвущийся из моего неверующего нутра. Приваливаюсь спиной к двери и смотрю вперед, где в дверном проеме на меня пялятся два мерцающих огонька.

Кошмар.

Прикладываю ладонь к груди, понимая, что это глаза Степана Васильевича в потемках светятся.

Сзади в дверь начинают долбить, и я отскакиваю под испуганное мяуканье Степана Васильевича.