По-настоящему

Глава

12.

Герман

Набираю: I'm ready to take the order (1)

Enter. Отправлено.

На экране в развернутом окне тут же загорается зеленая лампочка, оповещающая о новом объявлении. Сейчас в общем списке мое объявление первое, и несколько тысяч просмотров за пару секунд тешат мое самолюбие. Хотя бы таким образом, ведь я никогда не просил дать мне заказ.

Это я выбирал. Из того, что предлагали заказчики, от заявок которых моя электронная почта периодически подвисает.

У меня есть два постоянных клиента. Два проверенных заказчика, которым время от времени рисую коды. От скуки. Или когда хочется загрузить башку.

Сегодня, пересилив себя, я закинул свою кандидатуру в единую базу разработчиков приложений. Мне нужны бабки.

Не успеваю откинуться на спинку рабочего кресла, как слышу характерный булькающий звук входящего. На экране мака в графе «сообщения» 83 уведомления.

Уже 95.

Усмехаюсь.

102.

Сто два заказчика в течение полуминуты. Это неплохо, в принципе, я не сомневался. Ноукодеров, работающих с любыми размерами экранов и устройств, не так много. Их вообще мало. Реально успешных и петрящих чуваков на ноукод-платформах по пальцам пересчитать можно.

Я среди них, и показываю поднятый вверх свой средний палец всем остальным, собираясь стать лучшим. Не конкурентоспособным. Лучшим! Чертовым монополистом в сфере ноукода.

Открываю первые пять предложений. Все они – заказы мобильных приложений: в основном маркетплейсы, лендинг и бэкенд. Последнее интересно. Бэкенд-разработка без кода – сложно, но отлично оплачиваемо, и мне это как раз сейчас нужно.

Откликаюсь.

Ногами отталкиваюсь от ножки рабочего стола и в кресле отъезжаю на метр.

Перевожу внимание на окно, за которым сумерки плавно опускаются на город.

Вид бомбический. Из окна моей комнаты в любое время суток вид охеренный. Вид на море, эта квартира выбиралась с таким условием.

Мы с мамой выбирали ее вдвоем. Еще на этапе застройки этого жилого комплекса оба видели в нем перспективу.

«Все закаты будут твои, сынок», – мама всегда так говорила, когда приезжали с ней проверить ремонтную бригаду, колдующую над хатой. Стоя на балконе, уже невозможно худая, изнеможденная и бледная, в ее голубых глазах отражалось море, делая их цвет аквамариновым. До последнего вдоха ее глаза оставались такими… До последнего вдоха…

Мои глаза карие, в отца. Но даже этот подарок от него я не оценил.

Встаю и шаркаю на балкон. Облокачиваюсь на перила. Смотрю вдаль.

Картинка захватывает дух, почему я похерил это состояние? Когда стал видеть в палитре заката повседневность, а в красках и запахе моря – обыденность?

Мы, живущие у моря, не видим его. Не замечаем. Оно – часть нашей жизни, как воздух, как солнце или ветер, воспринимаем море привычно, и крутим пальцем у виска, когда слышим восторженные визги туристов, плескающихся в нем.

Загребаю в легкие воздух. Он соленый, немного с горчинкой.

На линии горизонта маячит парусник, врезающийся в закатное солнце. От него осталось четверть диска, и через пару минут солнце исчезнет совсем.

Эту квартиру мама подарила мне четыре года назад. Я благодарен ей, ведь полтора года назад мне было куда съехать.

Сжимаю перила до посинения пальцев. Живот напрягается, оказывая фантомное сопротивление давящему в него кулаку. На шее такой же кулак сдавливает горло, и я пытаюсь сглотнуть этот ком из воспоминаний. Сегодня этих воспоминаний много. Может, потому что скоро у мамы день рождения. Ей было бы сорок девять. Всего сорок девять…

Закрываю глаза и приподнимаю лицо. Ловлю им освежающий бриз. Подставляюсь. Пусть сдует чертовы мысли, негатива в них стало столько, что в башке не вмещаются.

Под опущенными веками глаза расслабляются. Где-то в столе валяется футляр с очками, я их не ношу. Ночная работа за монитором еще никого на делала здоровее, но я плюю и на это. Мне как-то стало плевать на здоровый образ жизни, а у жизни я стал на особом счету. В черном списке по-любому.

Вибрация в переднем кармане домашних шорт уверяет, что для одного человека в этом мире я тоже на особом счету, ведь звонить на этот номер может только чертов Сокол.

Не только Сокол…

Одиннадцать цифр несохраненного номера, оказывается, мне гораздо легче запомнить последовательность чисел, чем придумать, как записать в телефон девчонку.

Это Даша.

Случайное имя, которое я впустил в свой паспорт. Вихрь, который втянул в игру с отцом. Доверчивая отличница в скромном белом сарафане, прячущая от меня глаза, когда на нее смотрел. И жена, от которой бежал, когда прочитал в ее взгляде отчаяние.

Я разучился сочувствовать, сопереживать. А на хрена это делать, когда всем друг на друга плевать? Я так думал, а там, на крыльце у ЗАГСа, ведь мог и вломить Дэну. Реально мог двинуть другу, если бы тот не прекратил кочевряжиться, потому что, твою мать, я чувствовал…кожей, подсознательно или на каком-то космическом уровне всю девчонкину обреченность, безвыходность, и это взбесило.

Взбунтовало. Потому что не должен привязываться эмоциями. Эмоции – пагубные помощники в деле, они ведут в никуда.

Мы договорились звонить друг другу в крайнем случае, и у меня нет оснований думать, что Даша звонит просто так. Чтобы поболтать или пожелать мне доброго вечера. И если она не смогла потерпеть до завтрашнего утра, уверен, сейчас у нее как раз тот самый крайний случай.

– Да, – говорю, смахнув зеленую трубку.

– Бондаренко? – шепот заставляет напрячь слух. Голос настолько тихий, что ее частое, тяжелое дыхание слышится отчетливее слов.

– Да, – подтверждаю. Прислушиваюсь к звукам из динамика. Там глухо как в бочке.

– Бондаренко, я подам на развод, если ты не выполнишь свою часть уговора, – грозно шипит в трубку. – Где моя квартира?

– Тебе прямо сейчас она нужна?

– Нет! Можно через год. Я же от нечего делать ее искала! Или ты меня решил кинуть?

Мои брови ползут вверх. Такое ощущение, что Даша по телефону и Даша по жизни – два разных человека.

По телефону я ее боюсь. В жизни – у нее слишком мягкие черты лица и маленькая розовая родинка над левой бровью… Блин, под резинкой трусов тяжелеет.

Провожу ладонью по колючей щеке, настороженно воспринимая это явление.

– Адрес какой? – спрашиваю.