Четыре угла

Пока Роберт прикидывал, как сделать так, чтобы отпуск Полины продлился в их родном городе дольше, девушка открыла маленькую сумочку и вытащила пачку сигарет и зажигалку.

Чиркнула и затянулась, не переставая смотреть Роберту в глаза.

Полина редко курила.

В особые нервные моменты, когда равнодушие начинало сбоить. Но сейчас она курила намеренно.

Специально наглядно давала понять Гризманну, что той чистой Полины больше нет. Чтобы не проводил параллели и не сравнивал.

Перед ним другой человек…

– Изменилась? – выпустив сизый дым, Полина сощурила глаза.

Очень!

Роберт очертил круг лица Полины взглядом, с трудом сдерживаясь, чтобы не опустить его ниже, где несказанно манили оголенная шея и вырез белой футболки.

Очень изменилась.

Поля всегда для Гризманна была яркой и привлекающей внимание при всей своей простоте. Интеллигентная, скромная яркость…

Сейчас она ослепляла. Тоже яркостью, но другой: настроенной в фильтре для обработки фотографии. Сделанной, искусственной… Но по-прежнему привлекающей внимания. Он же не прошел мимо. Вновь, как пять лет назад, зацепился взглядом за нее, вычленил, выделил…

Всё внутри Роберта протестовало, вело борьбу друг с другом: не заметить изменений в Полине можно было только слепому.

Она другая… она вся другая.

И дело даже не в том, что ее волосы стали на несколько оттенков темнее, а длина их короче. Совершенно не в том, что черты лица заострились, акцентируя скулы и губы, не в том, что явная худоба позволяет разглядеть каждую выступающую косточку, а голос стал твердым и давящим… Это всё такие мелочи, по сравнению с тем, что взгляд – холодный и уставший, поведение, повадки и пристрастия стали чужими. Перепрошитыми… И это не нравилось Роберту. Но то, как бешено заходилось его сердце при этой, другой Полине, говорило, что сердцу плевать, оно выбирает её снова.

– Ни грамма, – соврал Гризманн и улыбнулся. Тепло и уютно. Чтобы дать понять, что зажатая в пальцах сигарета ничего не меняет в его отношении.

– Обманываешь, Гризманн. Но принимается, – возвратила в ответ полуулыбку. Подтянула к себе пепельницу и затушила сигарету.

И вновь напряжение… вновь неправильность и неловкость… Они рассматривали друг друга: Полина – не смущаясь и открыто, Роберт – воровато и скованно. Сердце Гризманна бунтовало. Выпрыгивало.

Взъерошив волосы, Роберт усмехнулся:

– Давай, что ли, сначала? – растянул губы в добродушной улыбке. – Как-то неправильно получилась наша встреча, – замолчал. – Привет?! – приветствие больше походило на неуверенный вопрос, словно Роберт спрашивал разрешения.

Полина улыбнулась. Опустила глаза и только сейчас обратила внимание, как до побеления сжимается ее кулак, упирающийся в бедро.

Сначала… Слово такое страшное… безграничное и объемное… Временем поросшее… судьбами и ошибками – не сотрешь, не выветришь…

Не смей, Полина.

Не смей.

«Но он же ни в чем не виноват», – протестует настоящее.

«Он – часть твоей зачёркнутой жизни», – козыряет прошлое и крыть эту карту видится сложным.

Не начинай… Не возвращайся к началу… ты там уже была и тебе было больно…

– Привет, – на выдохе прошелестела Полина и встрепенулась, оказавшись в плену рук и запаха Гризманна: устойчивого, основательного и резкого.

Когда он успел прижать ее к себе? Стиснул в объятиях и так же стремительно отпустил, возвращаясь на стул.

– Как дела? – поинтересовался Роберт, опьяненный близостью.

Этот неконтролируемый порыв… Он сам не понял, как поддался ему и сжал девушку в руках. Она такая маленькая и жесткая… Натянутая точно вибрирующий нерв.

Черт… теперь он знает, каково это держать Полину в руках, и как теперь с этим знанием спать? Жить?

– Прекрасно, – растерялась Полина, сраженная таким близким приветствием Роба. – Кхм, – откашлялась. – Как ты?

«Зачем? – ругала себя Полина, – зачем она спросила?».

Зачем продолжать выкапывать давно зарытое под мокрой притоптанной землей?

– Я? Тоже, – пожал неуверенно плечами Роберт. Столько всего хотелось сказать, рассказать, а больше выспросить. Узнать у Полины, как жила она эти четыре года, чем дышала. С кем она вернулась домой? Кто ее ждет? По кому скучает? Но разговор не клеился. Напряжение – оно так и маячило между ними. – Тебя угостить? – кивнул на пустой стакан Полины.

– Мне уже пора, Роб, – обвела лицо парня взглядом. – Спасибо. – Полина действительно собиралась уже домой, дело не в Роберте. Или всё же в нем? Непонятное смятение плескалось внутри: словно ты на пороге чего-то нового, но хорошо забытого старого… Когда и вперед ноги не несут, и назад повернуть – стыдно перед собой. За слабость и трусость.

Девушка смахнула со столешницы пачку сигарет в сумочку и опустила ногу на пол.

– Тебя ждут? – все-таки Гризманн решился задать терзающий его весь вечер вопрос. – Извини, если…

– Я одна, Роберт, – Полина резанула взглядом. Жестким и острым. Отсекла любые последующие вопросы, вкладывая в два слова ответы на них.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга напряженно, пока на лицо девушки ни вернулось бесстрастие. Внутри же Роберта творилось безумие: всё трубило и отбивало бешенные торжественные биты. Одна! Она одна!

– Оплачу? – засуетился Роберт, подзывая бармена.

– Уже оплачено, Роб. Не беспокойся, – Полина легко коснулась запястья парня, останавливая.

Гризманн опешил. Опустил лицо и уставился на пальцы девушки. Кожа под ними пылала. Горела. Прикосновение, пусть неосознанное, заставило Роберта втянуть громко воздух и мотнуть головой, справляясь с головокружением. Ни хрена себе реакция.

– Ты не оставила мне никаких шансов, – усмехнулся парень. Ничего не получается. Ничего! Ни разговор поддержать, ни остановить, ни джентльменом себя проявить. Бетонные стены. Повсюду. – Давай тогда подвезу? Или и здесь мимо? – с надеждой заглянул девушке в глаза.

– Хочу прогуляться, – улыбнулась Полина.

Она не врала. Ей нужно было подумать. Нужен воздух и одиночество.

– Предлагать проводить не имеет смысла, да? – выгнул виновато бровь Роберт, слегка растянув угол губ.

Улыбаясь, Полина утвердительно покачала головой.

– Старею, – усмехнулся Гризманн. – Уже девушку не получается склеить.