Четыре угла

Четыре угла
Анна Белинская

Она считала, что отпустила прошлое, от которого пряталась четыре долгих года. Прошлое, которое не оставило ничего, кроме ран в душе и сердце, ставшее пустой оболочкой, но сумевшее затянуться грубыми рваными шрамами… Прошлое, забравшее настоящее…Четыре острых угла, образующие единую фигуру, из которой сложно найти безболезненный выход…История о любви: взаимной и неразделенной, история о дружбе и недодружбе, история взаимоотношений в семье и о том, как, порой, взрослые меняют судьбы своих детей…

Анна Белинская

Четыре угла

Глава 1.

Покручивая ножку пузатого бокала, в котором на дне переливался неразбавленный виски, Полина наблюдала за шустрым барменом, поглядывающим на нее заинтересованно весь этот час. Он был симпатичным, достойно сложенным молодым человеком с длинными дредами на голове и тоннелями в ушах. И если на такое проявление индивидуальности в Питере она бы не обратила внимания, здесь, в Калининграде, парень выглядел диковинно и экстравагантно.

Полина усмехнулась и опустила голову, давая бармену мнимую надежду на то, что эта холодная, но притягательная особа наконец почтила его персону должным вниманием, когда он и так перевыполнил сегодняшний план по жонглированию бутылками.

Жаль, что скупая улыбка девушки была посвящена ни ему, а надписи на его бейдже, где вместо имени вызывающе пестрело – Эй, как тебя там?!

Полина задумалась.

Действительно.

Когда ты только приходишь в бар с целью надраться, чувак за барной стойкой для тебя волшебник или святой, которому ты заглядываешь в рот и ловишь его взгляд, чтобы обратить на себя внимание. А как только всемогущий алкоголь разливает смелость и геройство по венам, так волшебник вмиг бесполым существом становится: без имени и уважения, рассчитывающий разве что на панибратское «эй!» или «слышь!», ну а чаще всего на свист и щелканье пальцами.

– Девушка, можно узнать ваше имя? Я хочу представить его вместе со своей фамилией, – затылка Полины коснулось дыхание.

Она замерла.

Пару раз моргнула.

Всего на секунду сжала ножку бокала, но тут же вернулась в обычное равнодушное ко всему состояние.

Этот глупый подкат… такой привычный и до боли знакомый…

Этот голос…

Лучше бы память его не идентифицировала, но импульсы уже разогнались в крови, запуская необратимый процесс…

Или еще обратимый, пока Полина сидела к голосу спиной. Она его чувствовала кончиками ушей и затылком. Он стоял и ждал, когда девушка к нему обернется, но Полина не торопилась.

И все-таки это была не лучшая идея.

Она уже три дня находилась в родном Калининграде, и за эти три дня ни единой знакомой души и лица. Забуриться в не самый популярный бар города ей казалось отличным решением, чтобы скоротать этот вечер. Какими бы сложными ни были отношения между Полиной и ее матерью, но сегодняшняя проведенная днем операция у родительницы при всей       своей простоте и будничности даже у индифферентной Полины вызывала чувство беспокойства.

И всё же, откуда он здесь?

В четверг, в Богом забытой забегаловке…

В месте, от которого раньше педанта Роберта Гризманна тянуло блевать…

А он ждет.

Стоит и дышит ей в спину.

Интересно, он подошел, потому что узнал ее или неведомо решил склеить подружку на вечер?

Полина сомневалась.

Если обернется, она встретится с прошлым… от которого пряталась четыре долгих года.

С прошлым, утонувшим в крепком алкоголе и беспорядочной связи, от которой до сих пор тошно и гадко. Нарочно с грязью себя смешала, чтобы Он, если бросится ее отыскать, не смог простить, не посмел дотронуться впредь, побрезговал…

С прошлым, которое не оставило ничего кроме ран в душе и сердце, ставшее пустой оболочкой, но сумевшее затянуться грубыми рваными шрамами…

С прошлым, забравшим у нее настоящее…

Три секунды сомнений…

Две…

Одна…

– Неужели это еще на ком-то работает? – повела плечом Полина и нарочито медленно крутанулась на высоком стуле. – Привет, Роберт.

Нет, он ее не узнал…

Тогда, когда подошел…

Он узнал сейчас, когда вспыхнули его глаза стальным блеском. А разве у Роба были серые глаза? Полина не помнила, какого цвета были глаза Роберта Гризманна. Вернее, даже не замечала…

Она была в плену других – серо-голубых, прозрачных, с синеватыми вкраплениями, обрамлённых темными густыми, но короткими ресницами. Этот контраст светлых волос и темных ресниц и бровей Полину всегда восхищал. Она считала это особенностью. Она вообще считала ЕГО особенным…

– П-Полина? – опешив, Роберт судорожно сглотнул имя и смутился.

Качнул головой, словно стряхивая наваждение. Он не верил, что видит ее – Полину Воронцову или…

Или она уже не Воронцова?

Макеева?

Надо же, он помнил ее девичью фамилию…

А, может, за четыре года она снова вышла замуж и носит мужнюю? Чужую…

И она вновь чужая… такие не остаются одинокими…

Гризманн оглядел девушку вновь.

Полина по-прежнему сидела перед ним, забросив ногу на ногу и уперевшись локтем в край барной стойки.

Она – не видение… Она… Полина… настоящая и она рядом…