Девочка из прошлого

– Не надо, я сама.

Спорить бесполезно. Марина – барышня упрямая, если что втемяшила себе в голову, что-то доказывать себе накладнее. Марина быстро рассказывает мне что, для чего и в какой последовательности. Ингаляции, полоскания, таблетки, сиропы. Мама дорогая, я даже не представлял, что существует столько видов лекарств.

Убедившись, что я все запомнил правильно, Марина забирает сумочку и идет к лифту. Провожаю ее и возвращаюсь в кабинет. Малышка тихо и мирно спит. Улыбаюсь, накрываю ее пледом и осторожно, чтобы не разбудить, выхожу из кабинета. Прикрываю за собой дверь и достаю телефон. Нахожу своего безопасника и нажимаю дозвон.

– Да, босс. – Бодрый голос Кирилла звучит в динамике. В любое время дня и ночи готов к выполнению моих поручений. Ценю и уважаю!

– Кир, мне срочно нужна информация про одну женщину. Альпинская Виктория Сергеевна, двадцать пять лет.

– Что-то конкретное?

– Все, что сможешь найти в кратчайшие сроки, – немного подумав, все же добавляю: – В том числе и где она сейчас находится. Есть вероятность, что ее сегодня арестовали.

– Понял, к утру все будет.

– Спасибо. Жду.

Сбрасываю вызов и прислоняюсь лбом к прохладному стеклу. Сквозь него смотрю на девочку, спящую на диване. Вика-Вика, что ж ты натворила? Зачем ты сделала это с нами?

Глава 2. Виктория

Серые бетонные стены, окно под потолком с массивными решетками, две двухъярусные кровати и между ними стол. Вот и все, что меня окружает со всех сторон. Мои сокамерницы играют в карты и громко комментируют свои действия, а я никак не могу найти себе места. А всему виной он – Михаил Лютаев. При одной мысли об этом человеке неприятный холодок бежит по позвоночнику, а кожа покрывается колючими мурашками. Ненавижу, сволочь! Я ведь ничего не сделала. Даже дорогу перехожу всегда на зеленый свет или по зебре. За что?

На душе очень неспокойно, как там моя малышка? Переживает, наверное, сильно. Глубоко дышу, чтобы сдержать опять подступившие слезы и брожу из угла в угол, как зверь, запертый в клетку. Хотя я и правда в клетке, из которой не выбраться. Но самое страшное, что я не понимаю почему.

В коридоре слышатся шаги. Все оборачиваются на дверь и замирают. Та со звучным лязгом распахивается.

– Альпинская, на выход. – Ехидный голос надзирателя током проходит по венам, заставляя вздрогнуть. Нервно сглатываю, но не шевелюсь. – Оглохла, что ль? Или персональное приглашение нужно? – гаденько посмеивается и прожигает меня каким-то мерзким, сальным взглядом.

– Куда? – тихо спрашиваю его и робко делаю пару шагов вперед.

– Отчитаться забыл. – Его губы растягиваются в зверином оскале. – Сама увидишь.

Судорожно вздыхаю и выхожу из камеры. Теперь мне становится еще страшнее. Неизвестность и безнадега окружают со всех сторон.

– Лицом к стене, – послушно выполняю и чувствую, как запястья сковывает холодный металл. – Прямо иди. – Надзиратель небрежно толкает меня в нужном направлении. Опускаю голову и иду. Что еще мне остается? Дрожь сотрясает все внутренности, до боли закусываю губу, чтобы не заскулить жалобным щенком.

– Лицом к стене, – опять рявкает надзиратель рядом с какой-то дверью. Снимает наручники и распахивает ее. – У вас не больше десяти минут, – сообщает кому-то, грубо вталкивает меня внутрь и закрывает дверь.

– Ну здравствуйте, Виктория Сергеевна. – Узнаю этот голос по первым звукам и резко оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Михаилом Лютаевым. Надменная ухмылка на его лице не предвещает ничего хорошего.

Титаническим усилием воли давлю в себе стремительно разрастающуюся панику. Все же презрение к этому человеку сильнее страха.

– Зачем вы здесь? – вместо приветствия холодно интересуюсь, потирая запястья, которые совсем недавно сжимали металлические «браслеты».

– Как это зачем? – Ирония сочится в каждой интонации. – Я пришел, чтобы помочь вам.

– Вы? Мне? – усмехаюсь, не веря ни единому слову. Благодаря ему я здесь. Он подставил меня. А потом написал заявление, что я украла его супер дорогие «ролексы». Теперь что, решил поиграть в благородного рыцаря?

– Представь себе, – проходит к столу, стоящему посередине, и присаживается на столешницу. – Одно мое слово – и ты сегодня же окажешься дома.

Показательно переходит на «ты», демонстрируя мое место и свое превосходство.

– Как интересно…

– Наоборот, очень скучно. Рутина. Я просто заберу заявление, и никакого дела на тебя не будет.

Качаю головой. Таких сволочей я еще не встречала. В груди разрастается опасное, ядерное пламя. Хочется послать все к чертям и вцепиться в его довольную физиономию, но держу себя в руках. Понимаю, что с последствиями просто не справлюсь.

– Что же мне для этого нужно сделать? – складываю руки на груди и склоняю голову набок, рассматривая его.

– Всего лишь согласиться на условия, которые я озвучивал ранее, – словно между делом заявляет он.

– В прошлый раз я доходчиво объяснила, что не собираюсь становиться любовницей. Ни вашей, ни чьей-нибудь в принципе, – напоминаю ему и нервно сглатываю ком в горле.

– Пришло время передумать.

– Я не передумаю.

– Да куда ты денешься, – начинает хохотать, а у меня сердце уходит в пятки. Господи, как противостоять такой махине. – Запомни, – ловит мой взгляд, – либо ты ляжешь под меня, либо сядешь! – говорит четко и жестко, добивая меня окончательно.

– Господи, да зачем я вам? – Мой голос предательски дрожит от отчаяния. – У вас же свадьба скоро…

– Это неважно. Я захотел тебя, – указывает в меня пальцем. – И я тебя получу, чего бы мне это ни стоило.

От одной мысли, что он будет касаться меня, целовать, становится дурно. Не могу и не хочу. В моей жизни был и есть один мужчина. После него все остальные кажутся серыми и пресными. А насиловать себя я не позволю.

– Нет, – холодно отвечаю, взяв себя в руки. – Этого никогда не будет.

– Уверена? – В его голосе вновь появляются издевательские нотки. – У тебя ведь дочь малышка, – знает больные места и безжалостно лупит по ним.

– Что с ней? – Сердце замирает в груди.

– Не знаю, – разводит руки в стороны. – Но если тебя посадят – ей светит детдом. Хочешь такой судьбы своей дочери?

Мне нечего ответить. Одним махом он разбил меня. Уничтожил. Как с ним бороться, я просто не представляю.

– Времени тебе до завтра, иначе делу будет дан ход.

Проходит к двери и громко бьет по ней кулаком.

– Мы закончили.

Вздрагиваю и прикрываю глаза, пытаясь не разрыдаться прямо здесь и сейчас. Только не при нем.

* * *

Сижу на нарах и мерно раскачиваюсь вперед-назад, чтобы хоть как-то успокоиться. До сих пор колотит от пережитого стресса так, что зуб на зуб не попадает и слезы нескончаемым потоком текут из глаз. Как я могла так вляпаться? Какая же я дура! Поверила сладким речам Михаила и так больно обожглась.