Человек внутри

– Глупо всё же. Покупатели не изучают букеты при помощи лупы, – рассмеялся Костя.

– Если только у них проблемы со зрением.

Я убрал моток атласной ленты, который валялся на столе без надобности, и передал бумагу Косте.

Он мотнул головой и мрачно отозвался о своём букете. Его терзала мучительная неуверенность в собственных силах.

– Всё равно плох. Зачем мне теперь продолжать?

– Ты научишься. Нельзя бросать начатое.

Я убрал беспорядок, когда отворились резные двери. В магазин вошла белокурая женщина в приличном старомодном костюме. Она была весела и напряжена одновременно. Попросила самые дешёвые цветы, вероятно, чтобы подарить их нелюбимой, но важной коллеге. Костя предложил другой, роскошный пурпурный вариант, но женщина наотрез отказалась приобретать его. Костя испугал её неуместной настойчивостью. Он густо покраснел, и женщина смягчилась.

– Возьму, так и быть. Может, я не права.

– Держите! – просиял Костя, немедленно передав букет в крепкие холёные руки.

Она молча положила деньги на стойку и скрылась, хлопнув дверьми. В магазине сделалось очень тихо.

– Что скажете?

– Ты поступил правильно, хоть и был неловким и стеснялся.

– Ну, я ведь учусь.

К обеду мы были собраны и разговаривали друг с другом только на темы, касающиеся непосредственно нашей работы. Костя прогнал хулигана, который развлекался, швыряя мусор около витрины, и убрал в перчатках осколки разбитой бутылки. Он пообещал, что такого больше не повторился, но его не в чем было винить.

К вечеру на город обрушился ливень, и люди и помощники скрылись под шляпами зонтов. Кромешный мрак обступил закрытый «Летний розмарин». Меня переполнило облегчение, я пересчитал деньги, и уже хотел было погасить свет, как вдруг послышался громкий торопливый стук. Неизвестный, обёрнутый шарфом, проговаривал еле различимые слова под плачущим карнизом.

– Кто там? Он не видит, что мы не работаем? – спросил Костя. – Не понимаю.

Он указал на табличку, но неизвестный юноша за стеклом был непоколебим. Мы забеспокоились.

– Уходи! Давай!

Он стоял, больше не стуча монотонно в двери, и шептал непрерывно: «Открывайте. Я не могу без приглашения, не могу!»

Я впустил его к нам. Костя был недоволен своенравным помощником.

– Ну, что тебе? Ты слепой?

Юный помощник дрожал заметно от холода и кутался в рвань, которая когда-то была пальто. Он жмурил живые и умные тёмно-карие глаза, в которых блестели слёзы, и массировал ладони. Костя сурово молчал. По его красному лицу было видно, что он хотел поругаться с помощником и вытолкать его силой на дорогу.

– Что ты хочешь? – спросил я помощника, под которым расползалась грязная лужа. – Если ничего, то уходи. Мы сегодня больше ничего не продаём. Надеюсь, ты не потерялся?

– Нет!.. – воскликнул он грозно.

– Не уйдёшь? – спросил я и недовольно хмыкнул.

– Я не мог потеряться! Мне бы букет. Пожалуйста, дайте красивый букет!

– Какой букет? – удивился Костя и, взглянув на лужу, прошептал: – Вытирать ещё за ним… Мы ничего не дадим, верно?

– Верно.

У помощника изменился тон голоса, он шагнул уверенно вперёд, выпучив глаза, и улыбнулся, как чудак.

«Где телефон?» – подумал я, но не сделал и движения в сторону.

Бело-жёлтая молния озарила «Летний розмарин», и призрачная лошадь с картины приобрела злой и страшный оскал. Девушка с опущенными руками сделалась совсем беззащитной. Грохотнул гром в чёрных тучах. Дождь полился с большей силой.

– Я сказал, что мне нужен букет! Ваш магазин ближе всех к дому. К тому же, мне сообщили, что вы выполняете любые капризы своих покупателей.

– Выполняем, если только они не заявляются к нам поздним вечером, – заметил Костя. – Посмотри на время!

Юноша вынул электронные часы из внутреннего кармана пальто и протёр пальцем заляпанное стёклышко.

– Без двадцати десять.

– Тогда не задерживайся! – произнёс я как можно строже.

Моя резкая фраза лишь сильнее задела его, потому как он тотчас поспешно убрал часы и, кинувшись бурно за прилавок, замахал конечностями. Шарф слетел, я зачем-то аккуратно подхватил его обеими руками. Полка позади кассы затряслась ходуном, когда помощник ударился нечаянно локтем и разбил пузатый коричневый кувшин. Он опустился на колени и, точно обронив кошелёк, проверил быстренько пол, а после выпрямился и заметался беспокойно, раскрывая ящики, доверху забитые украшениями.

Костя вцепился крепко в помощника, пока тот брыкался и прятал неумело в ладони простой бирюзовый бант.

– Остановись же ты! – потребовал он. – Перестань носиться, ты не в сумасшедшем доме, а в цветочном магазине! Ну, это пока…

– Отдайте красивый букет, умоляю! Вам не важно, что будет со мной, если я не куплю цветы? – спросил он, задыхаясь, и горячо воскликнул: – Верните шарф хотя бы! Он мне дорог, как ничто другое.

– Хорошо, что у тебя есть то, чем ты дорожишь.

– Ты хотел украсть бант! Вор! – прокричал Костя, не отпуская помощника, и отобрал насильно бант. – Есть ли нам дело, что будет с вором? Ты плохо одет. Даже слишком для помощника. Может, ты бездомный? Или за тобой не ухаживают?

Я взглянул на несчастного, и он тоскливо пробормотал:

– Не вор я. Вы не понимаете?

– Слушай, если ты получишь букет, то больше не явишься к нам? – спросил я равнодушно.

– Естественно, – ответил он. – Не кричите на меня. Я боюсь, когда на меня подымают голос.

– Не будем.

Костя упрямо возразил мне, что не собирается давать ему ни цветка и, наконец, успокоив нервы, ушёл собирать осколки кувшина. Я вынул неохотно из горшка с водой девять свежих розоватых хризантем, перевязал их другим бантом, который был совершенно сух и не помят. Бант, что помощник собирался украсть, оказался в коробке с нехитрыми вещичками, которые было жалко выбросить.

– Знать бы ещё, кто тебя послал в дождь, – прошептал Костя ядовито.

Помощник отряхнулся, будто от пыли и, сделав поклон, тихо извинился, что до сих пор не называл своего номера и убрал липкие волосы со лба.