Божий храм, а над ним небосвод

Спасибо предкам, что придумали вино.
Мы знаем наперёд, что в гроб дубовый
Нас упакуют строго, всё же – но…

Мы продолжаем и продолжим пить вино,
Поскольку плоти вечной жизни не дано.

«Безлюдно. В облаках голубизна…»

Безлюдно. В облаках голубизна,
Щеки коснулась веточка сирени.
Далёкая московская весна
Ко мне вернулась без предупреждений,
Волною мои мысли теребя,
И в этот миг я вспомнила тебя.

Как мы бежали беззаботно по Неглинной,
Как я что силы поспевала за тобой,
И твою руку, что ты подал мне невинно,
Твою манжету с сигаретною дырой.

И нашу близость – исступление? Случайность?
Иль предназначенность. Чужого – не воруй.
И в переулке – неожиданный и тайный,
Почти что первый и последний поцелуй.

Тропическая фантазия

Чернее ночи от загара,
В песчано-галечной броне,
На берегах Мадагаскара
Бреду по пляжу, как во сне.

Здесь нет ни библий, ни корана,
У дам – открытое лицо.
Макну в чернила океана
Я голубиное перо.

Письмо с восьмого континента
Отправлю быстрою стрелой.
Тогда ты с ящиком «Дербента»
Внезапно встанешь предо мной.

Пески и небо пышут зноем,
Фонтан – лазурная вода.
Слепят своею желтизною
Лимонов спелые глаза.

На смерть Ю.П

Как пирамид египетских вершины
Торчат локтей шершавые углы.
Здесь псевдоангелы в перчатках из резины
Укладывают мёртвых на столы.

Оконца утонули в жёлтой краске,
Застыла вечность в формалиновых парах.
Водою мёртвой, как в известной русской сказке,
Тебя прозектор обмывает впопыхах.

Уложит он в дубовую коробку
Тебя, чтобы от жизни оградить.
Мы будем пить токсическую водку,
Тебя помянем. Нужно дальше жить.

В транзитном крематория угаре
Держу я ландыши вспотевшею рукой.
Биенье сердца, как весла удары,
В озёра слёз, не выплаканных мной.

«Потемнело небо синее…»

Белле Ахмадулиной

Потемнело небо синее,
Вот опять гощу в России я.
Пиво жадно пьют бездомные,
Продаются туфли модные.

Речь славянская на улице,
Осенний дождик будто наплевал
В Большой и Малый переулок Харитоньевский,
Где Пушкин с Вяземским в былые дни гулял.

День не погож. Хрустя рубашкой накрахмаленной,
Не торопясь, бреду по Крымскому мосту.
В стене кремлёвской, революцией закаленной,
Ножи неона режут бахрому.

У Моссовета голуби, как туча,
Мечтают улететь на Истамбул.
Вспорхнули вдруг. Узду рукой могучей
Князь Долгорукий крепко натянул.

Без разницы – что посуху, по лужам,
Вдыхая сигарет моих дымок,
Я чую приближенье вечной стужи,
И в горле собирается комок.