Идя с чемоданами по залу аэропорта, мы садимся с мамой на свободные места.
– Не звонила Ритчелл? – мягко спрашивает мама.
– Нет мам, сейчас напишу ей.
Я достаю телефон из кармана.
– Да, но время у нас ещё есть. По моим часам сейчас почти полшестого. Мы с тобой ранние пташки, – мама делает короткий смешок, приглушая им свою боль.
– Мам, а ты не звонила папе? – набираясь смелости, задаю я вопрос.
– Нет… – отрезает безразлично она. Папа убил своим поступком все ее эмоции. – Это ни к чему.
Я вздыхаю и снимаю блокировку телефона. Я отмечаю, что уведомления телефона только и набиты, что сообщениями от папы, который пишет слова прощения, и чтобы мы скорее вернулись с мамой домой. Но я оставляю их без ответа. Не могу. Не хочу. Я чувствую боль…
Джексон и Питер, возможно, уже и забыли про меня. От них не поступает с момента вчерашнего, изменившего мою жизнь, вечера ни единого сообщения. Да и я не желаю навязываться и писать им, что я уеду. На неизвестный срок. Навсегда. Хочу оставить все свои проблемы, боль, разочарование в Сиэтле и начать жить полной жизнью в Мадриде, городе моей мечты. Думая о том, что уже скоро я буду обучаться в модельном агентстве, я начинаю не перебирать в памяти последние события и все то, что произошло со мной за это переломное лето в моей жизни.
– Дочь, я дойду до супермаркета, приобрету нам воды, – грустным голосом говорит мама, вставая со своего места. – Следи за сумками.
Я киваю и надеваю наушники, полностью поглощаясь в музыке. Нельзя мне слушать песни. Меня снова гложут воспоминания, от которых я не могу никуда деться: моменты с Джексоном, наш первый поцелуй, танец на крыше Башни Спейс-Нидл, полет на воздушном шаре, наша ночь в гостинице, совместное путешествие к бабушке и дедушке, катание на колесе обозрения, ночевка у меня дома… Его забота ко мне была бесценной. Мы так любили друг друга, и что с нами стало? А Питер… Его любовь ко мне укутывала меня с головой. Он защищал меня ценой собственной жизни. Наша фотосессия в свадебных нарядах… И чем все закончилось? Он оказался моим братом. Как все запуталось… Но зато мне ясно одно, какие чувства я испытывала к нему: эти чувства были связаны с любовью к нему, как к брату.
Поднимая голову от телефона, выключая музыку, которая не спасает меня, а делает только хуже, я замечаю вдалеке Ритчелл и ее родителей. Я встаю с места, махая своей рукой, давая знак, что я здесь. Они тут же замечают меня и направляются в мою сторону.
– Добрый вечер! – искренне говорю я, натягивая улыбку на лице. – Мы с мамой благодарны вам за все, что вы для нас сделали.
– Милана, также, как и мы, тебе, за помощь, которую ты оказывала нам… – от всей души отвечает она.
Я без слов заключаю их троих в объятия.
– Мама сейчас отошла, – говорю я, но оборачиваясь влево, наблюдаю ее силуэт, приближающийся к нам. – А точнее, она уже идет к нам.
Мама Ритчелл берет мои ладони, шепча мне нежно:
– Милана, этот шанс один из тысячи, не упусти его…
От всего сердца выражаюсь я:
– Спасибо Вам! Не упущу!
К нам подходит мама, которую тут же замечает Аннет, разглядывая ее заплаканный вид.
– Здравствуйте, Анна! – со всей теплотой говорит она.
– Добрый вечер, Эндрю и Аннет. Я не знаю, чем Вас благодарить. – Мама почти начинает плакать. Аннет обнимает ее, произнося тихо-тихо:
– Не могу поверить, не могу поверить…
– Я не знаю, что для вас сделать?.. Вы спасаете нас с Миланой… – щебечет мама.
Я сдерживаю слезы, которые уже подходят к глазам. Отец Ритчелл, разбавляя нашу обстановку, сообщает:
– Давайте так, будем считать, что каждый из нас друг другу помог в чем-то. Смотрите, через полчаса уже вылет. Тут билеты и паспорта, – указывая на папку, объясняет Эндрю. – Вас там, в Мадриде, встретит мой знакомый и проводит в место, где вы будете жить, расскажет вам о городе, о модельном агентстве… Все нужные вопросы задавайте ему. Не бойтесь.
– Огромное спасибо! – добродушно, едва переводя дыхание, от того, что уже скоро наш вылет, выражаюсь я.
– Миссис Анна, знает этот город, пап, – подмечает Ритчелл.
– Да? – поднимает он вверх брови.
– Это правда, – отвечает мама, вытирая несколько слезинок с глаз. – Я жила там. Около девятнадцати лет.
– Тогда нам не за чем переживать, – голосит радостно Эндрю. – Все получилось так, как должно было быть.
– Спасибо вам огромное! – еще раз благодарит мама, обнимая родителей Ритчелл.
Мы с Ритчелл отходим в сторону, оставляя маму и родителей Ритчелл, пообщаться друг с другом.
– Так, я не хочу плакать, – начинает Ритчелл, смотря на меня. – Мы же не навсегда прощаемся.
Я без слов крепко прижимаю Ритчелл к себе. По моим глазам стекают горькие слезы, слезы – расставания.
– Милана, прошу, нет… – умоляет она. – Всё… поздно…
Ритчелл заливается в огромных слезах. Мы стоим посреди аэропорта и плачем друг другу в плечо. Мои слезы перерастают в рыдания, и я начинаю всхлипывать, теряя контроль. В голове звучит песня британского музыканта Артура Джеймса под названием «Impossible».
– Неужели настал час нашего расставания? – страдальческим голосом шепчу я.
– Милана, пообещай, что это расстояние не скажется на нашей дружбе, – скулит от слез Ритчелл. – Мы будем каждый день поддерживать общение друг с другом. Сейчас же есть тысячу возможностей. Ведь так? – ревет подруга, не отпуская меня с объятий.
– Да, но я не смогу, как сейчас, о-обнимать тебя… – заикаюсь от слез я, – делиться своими историями, видеть тебя…
– Милана, ты же не навсегда уезжаешь? – сопит Ритчелл. – И как только у меня появится возможность, я приеду к тебе непременно…
– Ритчелл, – хнычу я, – я уже скучаю…
– И я… – Мы крепче обнимаем друг друга. – Знаешь, как мне будет не хватать наших приключений, которые всегда происходят, если я нахожусь рядом с тобой…
– Это точно…
Мы смеемся, вытирая слезы, текущие по нашим щекам.
– У меня для тебя кое- что есть, – выпуская меня из теплых объятий, мурлычит подруга.
Я всхлипываю, через силу проговаривая:
– Ритчелл, поверь, ты для меня и так много сделала. Ты исполнила мою мечту. Я не опишу тебе, как я благодарна, счастлива…
Ритчелл кладет руку в сумку.