Но даже этот факт не остановит меня,
Вспоминать о тебе с любовью, моя любимая девчонка.
Ведь ты – мой ангел-хранитель,
Мой луч солнца, пронзающий сердце мое,
И к чему бы, не привели наши дороги жизни, события,
Моя любовь не угаснет, поверь, пока я – живой…
Я воспроизвожу его ласкательный, безнадежный, взволнованный, грустный голос, читающий строки, взирая на него, и ухожу в свои мысли. Эти слова… Питер… Для Питера последний час со мной – целая жизнь. Как же трогательно… Слезы градом. Словно Питер создан для тебя того, чтобы любить меня. Внутри меня – крики, вопли, война чувств.
Стою в раздумье. Вот же жизнь… череда противоречий. Даже любя, мы уходим, сбегаем на вечность, которая равняется всего лишь нескольким десяткам лет…
Я касаюсь его руки, и понимаю, что это в последний раз. Мы использовали возможность. Мы исчерпали все. Мы насытили каждого воспоминанием, а на большее – нет шанса, не предоставила его нам Вселенная…
– Питер, – воплю я от его строк, вынимая наушники, – и я тебя люблю… Эти слова… Спасибо… Я… я… Ты для меня близкий человек.
Секунда, другая… Мы стоим и смотрим, перебирая в памяти события, ставшие для нас – солнцем, ярким, теплым, летним…
– Мы получается же брат и сестра, да? – выдавливает через внутреннюю боль Питер. Я боюсь представить, что он чувствует, говоря мне эти слова.
– Всегда мечтала о старшем брате! – старюсь улыбнуться я.
– А я о младшей сестре! – притворяется Питер.
– Правда?– смеюсь и плачу я.
– Милана, – кричит нам мама, – идём на посадку.
– Секунду, мам.
Мое сердце насчитывает в этот момент пульс свыше 100 ударов в минуту.
– Будем поддерживать общение? – быстро вырывается из уст Питера на слова мамы. – Я не смогу без него, – нежно произносит он, убирая слезы с моих щек.
– Да… но, я думаю, расстояние нам тоже необходимо.
– Да… – с грустью выражается Питер.
– И Питер, разберись с моим отцом… Я верю, что у тебя есть шанс сблизиться с ним. И не забывай Джексона. Вы же, как никто, знаете друг друга…
– Да… Береги себя в Мадриде. Я знаю, ты будешь счастлива!
Улыбается Питер, но в его глазах море слез. Он все сказал в этих неповторимых, важных для меня строках, строках, в которых больше чувств, чем букв.
– Спасибо! Взаимно!
– Люблю тебя, моя младшая сестра… – щебечет он.
– И я тебя люблю, мой старший брат. Мне пора…
Питер кивает мне, я беру свой чемодан, еще раз осматриваю Джексона, Питера, Ритчелл… Попрощавшись с родителями Ритчелл, мы с мамой берем чемоданы и двигаемся к проверочному пункту. Мое сердце разрывается на куски в этот момент. В нем сейчас кучу осколков, оно готово умереть, ведь есть за что и ради кого?..
Я знаю, что они, мои друзья, взирают на мое отражение, которое с каждой секундой отдаляет нас и скоро отдалит на миллиард километров друг от друга. И все. Возможно, мы не встретимся больше. Никогда. Нет. Я не могу так. Мне нужно еще раз попрощаться с ними. Я мгновенно ставлю сумку на пол и бегу обратно.
– Куда ты? – кричит мама, недоумевая от моих действий.
Я обращаюсь в бегство, с ветром, доносящимся от моего бега, еще раз обнимаю Ритчелл, Джексона, Питера. Рука Джексона задерживается на несколько секунд на моей. Он неохотно ее отпускает… оставляя на ней внутреннюю татуировку, выгравированную своей кровью, и смотрит на меня безнадежным и прощальным взглядом.
– Друзья, родные, я вас очень люблю, – громко говорю я плача, провожая их своими глазами.
– И мы тебя, – кричит подруга, захлебываясь в слезах. Джексон и Питер уже не сдерживают себя, подтирая рукой глаза. Питер обнимает Ритчелл, чтобы та успокоилась. Я ухожу и по-прежнему, не отводя взгляда, на этих троих, которые заняли главные места в моем сердце. Я полюбила их всей душой. Я буду очень скучать по ним. Но наши воспоминания останутся со мной, они никуда не денутся.
Сев в самолёт, первое, что я делаю, беру подаренный Ритчелл, дневник личных записей и принимаюсь писать.
***
«Любви все возрасты покорны», -
Заявил когда-то царь царей.
Возможно, в данной фразе был он в чем-то прав,
Уж многие об этом говорят.
Вероятно, он хотел донести до людей,
Что любовь нельзя описать словами,
Она приходит, совсем не сказав,
А покидая нас, оставляет неизлечимые раны.
У каждой любви имеется своя граница,
И насколько она будет определена, зависит только от двоих,
От их умения слушать и слышать каждого, понимать, любить, доверять и ценить.
Наше сердце, подобно кладбищу, в котором находятся сборище бывших любимых нами людей,
И насколько бы мы не хотели вычеркнуть это с нашей памяти,
Любовь, преданность, боль и предательство, обиды, молчание,
Сердце будет напоминать про них, снова возвращая нас в тот день.