Счастье в мгновении. Часть 2

– Почему?

Неужели он не понимает?

– Я не вижу в этом смысла, – с горечью признаюсь я. – Понимаешь, все прошло. Мы друг для друга…

– Друзья, – заканчивает мою фразу Джексон, как будто ожидая такой минуты.

Я сглатываю комок в горле и снова позволяю себе взглянуть на него.

– Друзья? – сквозь слезы, которые зреют у меня внутри, переспрашиваю я. Я свожу брови в линию.

– Будем друзьями? – сжимает губы в тонкую линию.

– Ты сейчас серьёзно или?.. – недоуменно спрашиваю я, склонив голову набок. – Нет! Мой ответ – нет!

Я столько месяцев пыталась отойти от расставания с Джексоном, что… не смогу морально решиться на то, чтобы стать ему другом. Стать друзьями – это тот путь, который приведет меня к погибели, а пережить повторно расставание – я не сумею.

– Причины? – Он волнительно перебирает пальцами по столу, отбивая чечетку. – Быть друзьями – это лучший выход из нашей ситуации, разве не так?

– Джексон, нам вовсе не следует встречаться, – с моих губ слетает вздох. – Между нами многое стоит и…

– Ты ревнуешь? – усмехается Джексон, заслоняя этим свое волнение. Я возбуждаю в нем насмешки? «Хоть что-то из деланной серьезности». – Из-за этого?

Он издевается. Он совершенно не понимает, какого это для нас обоих возобновить отношения дружбы. В эту секунду я хочу чем-нибудь треснуть его за такие слова. Жаль, рядом нет подушки.

– Ревную? – нервно фыркаю я. Голова идет кругом от таких слов. – Мне незачем тебя ревновать. У меня есть близкий человек, Даниэль, и я люблю его, – выделяю я последнюю фразу, намеренно обжигая его.

Джексон опускает глаза и ледяным тоном продолжает:

– Но почему, Ваше превосходительство, не желает стать мне приятелем?

Раздражает. Бесит. Что за дикие усмешки? Приятелем, значит?

– Мистер Джексон, – повышаю я голос, – вы читали последнюю прессу?.

Он одаряет меня злорадным смешком.

– Нет. Я не читаю газеты. Я не дедушка и не достиг еще пенсионного возраста, если ты так считаешь, – издевательски потешается он.

– Очень смешно, смотри, а то животик надорвешь, – забавляюсь я с частицей своенравности.

Он насыщается раздражением:

– Много позволяешь себе, модель, «язычок острит».

С чувством агрессии вываливаю так, как есть:

– Посмотрим, как ты отреагируешь на это, бизнесмен. – Изливаю весь запас ненависти: – На последней местной прессе вкраплены наши запечатленные мордашки, – тут же поправляюсь я, – личности, занимающие целую страницу с набором ереси. Нас с тобой зафиксировали на камеру, когда мы находились в ресторане, как тебе?

Джексон трясет ворот своей рубашки от нехватки воздуха.

– Ч-что? – запинается он, сипло продолжая: – Как они посмели? – уже с криком сообщает он, развивая мысли, что же написали там в газете.

– Посмели не только сделать фото, но и сделать нелепые подписи к нему, – договариваю я, доставая из сумки прессу, которую я все же решила забрать у Джуаны в момент, когда мы сидели в зале. Я показываю ее Джексону.

Он, заглядывая мне в глаза, едва касаясь моей ладони, позволив этим замереть на мгновение моё сердце, берет медленно газету и моментально считывает написанное шепотом.

– НОВАЯ ПОДРУЖКА ДЖЕКСОНА? ИИСУСЕ… – ошарашенно, испуская вздохи, брюзжит Джексон и нервно потирает небольшую щетину на подбородке, продолжая вчитываться. – Дребедень! Горячечный бред! – зудит он и сминает многотиражку, отдавая мне этот комок чей-то комичной забавы, не поворачивая голову в мою сторону.

Нас пронизывает молчание. Я даже не знаю, что и сказать, оттого прижимаю пальцы ко лбу, чтобы заработала голова.

– Тебя только это заботит? – заявляет он с недовольством. Я хмурюсь, переваривая его слова. То есть? – Или ты боишься, что твой парень обо всем узнает? – вкрадчиво-угрожающим тоном выпаливает Джексон.

Он глубоко ошибается. Я не имела цели, показав прессу, дать ему понять, что Даниэль будет ревновать меня, и поэтому нам с Джексоном нужно держать дистанцию. Вовсе нет.

– Заботит? – рычу я. – А ты не боишься, что твоя разнеможная увидит это?

Он затих, резко выдохнув.

Но я не могу молчать.

– Джексон, – разозлившись, бормочу я, устремив взгляд на его мужественный подбородок, – если еще раз, – сглатываю я, останавливаясь на секунду, – подобная информация будет в прессе, то меня выгонят с модельного агентства.

– Что за ахинея? – ерничает он. – Сама сочинила этот несносный бред? – Эти слова, как горечь, острыми когтями впивающаяся в сердце. Я считаю десять раз про себя, дабы не вывалить всё, что хочется высказать этому человеку, но и это уже не помогает мне.

– Джексон, – глядя на его губы, спокойно сообщаю я, – мне сегодня сделали выговор в модельном агентстве. У нас строгие правила. Если я ещё раз появлюсь на обложке газеты с таким названием и содержанием, то моя карьера пойдет ко дну.

Я согласна с ним, это полная чушь. Но от чертовых правил никуда не денешься, если на счету карьера, которая значит для меня больше моей жизни.

– Ты сейчас серьёзно? – Он взирает на меня со злым отчаянием.

– По-твоему я сейчас шучу? – громко выговариваю я.

Он шумно выдыхает, напряженно сплетая пальцы рук.

– Дьявол побери… – Он осознает правду в моих словах и как будто припоминает в памяти схожее событие, случившееся с ним. – Милана, я всё улажу. Тысячу извинений… – с неохотным, как мне показалось, сожалением доносится от него. – Я завтра же свяжусь с начальством агентства! – обдумывает он, хладнокровно заключив.

Беспомощно обозревая его, я развиваю ситуацию, представив, как Джексон вламывается в кабинет Максимилиана и выясняет с ним отношения, доказывая, что написанное на куске бумаги – нелепая неправда.

– Джексон, ничего не нужно, не вмешивайся лучше совсем! – умоляю я, вздыхая. – Только хуже будет.

– Я виноват… – понимающим тоном выражается Джексон и поджимает пухлые губы.

– Джексон… – протягиваю я. – Забудем про это.

В этом случае вина не только лежит над теми, кто снимал нас без разрешения на камеру, но и на мне. Ведь, если бы я отказалась от встречи с ним, то ничего бы и не было. Я не желаю, чтобы он пытался исправить мои ошибки. Я буду сама отвечать за нее, пусть даже, если лишусь места в модельном агентстве.

– Я понял, – холодно заключает он, опуская глаза вниз.