Небесная музыка. Луна

Нет.

О том, что Диана всегда хотела петь, родители не знали. Все, что они знали, так это то, что она занималась вокалом. Музыка для них была глупостью, как и любая ее мечта.

Ее любимая мечта.

– Не глупи, – шипит мать. Она с трудом сдерживает свои эмоции. – Диана Эбигейл Мунлайт! Отвечай честно – где ты была два дня назад?

– На девичнике Джоэллы, ты сама меня туда отправила, – недрогнувшим голосом говорит девушка, хотя изнутри ее словно кипятком обваривает. Мать что-то узнала.

– Отправила, – подтверждает мать. Джоэлла – дочь ее подруги, они состоят в одном благотворительном клубе – организации для скучающих жен миллиардеров. – Только тебя там не было.

Диану обваривает кипятком второй раз. Откуда мать знает? На этом чертовом девичнике должна была быть уйма народу. Джоэлла заметила, что ее нет, и нажаловалась? Глупости. Или?..

– Пожалуйста, ответь.

– Мама, – осторожно говорит Диана, – я не понимаю…

– Ты все прекрасно понимаешь, – чеканит та. – Я повторю свой вопрос еще раз – где ты была?

Диана молчит. Говорить о том, что она была на девичнике, – глупо. Признаваться в правде – еще глупее.

– Я гуляла, – наконец произносит она.

– Где? – цепкий взгляд матери окидывает ее с головы до ног, будто ища подвох.

– По Гриффит-стрит, – называет Диана никогда не засыпающий район с элитными магазинами, кричащими бутиками и дорогими ресторанами. Он сверкает рекламным неоном, как бриллиантовое колье на шее города, обутого в изношенные кроссовки. – Мне хотелось побыть одной, проветрить голову, – добавляет девушка.

– Ложь, – качает головой мать. Ей надоело ходить вокруг да около, и она говорит то, что Диана не готова услышать:

– Ты была в тату-салоне.

– Что ты…

Она замолкает, потому что Эмма резким движением достает телефон и показывает фотографию, на которой Диана спускается по лестнице к двери, ведущей в подвальное помещение. Над ним висит яркая пурпурная вывеска с черными буквами: «Плохая девочка. Тату». Стены вокруг разукрашены граффити. На перила облокотился курящий верзила в бандане, кожа на его накачанных руках почти до костяшек пестрит татуировками, особенно отчетливо виден скалящийся череп на предплечье. И сосредоточенное лицо Дианы тоже хорошо видно.

Мать явно негодует, а девушке становится смешно – она действительно плохая девочка, раз совершила такое. Но ей нравится быть плохой. И нравится делать то, что она делает. Но если мать узнает и об этом, всему придет конец.

Но мать знает лишь о татуировке. Славно.

– С ума сошла? – спрашивает Эмма звенящим от переполняющих чувств голосом. – Что ты забыла в этом месте?

Диана не отвечает. Она не хочет прятать взгляд, потому что не считает себя виноватой, но и на мать смотреть тоже не хочет – просто пялится в серую стену.

– Ты сделала татуировку, – говорит уверенно мать, ее взгляд «прощупывает» руки и ноги дочери. – Скорее всего, не маленькую – ты вышла оттуда через несколько часов. Я ведь права?

Диана пожимает плечами. Ее раздражает эта ситуация, ее бесит то, что за ней следят, но что она может поделать?

Мать, словно понимая это, вдруг резким движением задирает майку и, видя, чем украсила свое тело ее дочь, ахает. Для нее это как выстрел в голову. Дочь изуродовала свое тело!

Диана не ожидает этого и, наконец, поворачивается. В ее стальных глазах – вызов.

«Что? – спрашивает она. – Будешь ругаться?»

– Как пошло! В таком месте, – шепчет мать. – Ты что, проститутка?

– Нет, – позволяет себе приподнять уголки губ девушка. У матери странные ассоциации. Те, кто пытаются выразить себя, – маргиналы. По ее мнению, разумеется.

– Моя дочь – идиотка, – говорит Эмма, цепко хватает ее за плечо и говорит то, что Диана не готова услышать: – Твой отец знает об этом.

– Что? – переспрашивает девушка. Одно дело – если о тату-салоне узнает мать, а совсем другое – отец. Мать может потрепать нервы, но она – на ее стороне. А что ждать от отца – неизвестно.

– Он знает об этом, – повторяет Эмма. – А я совершенно случайно оказалась в курсе. Мистер Марен помог, – добавляет она.

Мистер Марен – один из секретарей отца, и Диане кажется, что он слишком неравнодушен к матери, но думать об их возможной связи ей совершенно не хочется.

– Господи, какая же ты дура, Диана! – трагично шепчет мать и заламывает руки – в солнечном свете сверкает жемчужный лак. – Я сотни тысяч раз говорила – не раздражай отца. Не зли его! Будь с ним ласкова! А что ты? Ты все делаешь наперекор! Ты совершенно не хочешь побороться за наследство!

Наследство – это идея фикс Эммы. Претендентов на деньги отца – множество: у Дианы несколько старших братьев – сыновей от предыдущих браков.

Наследником империи считается Аарон, самый старший. Ему чуть больше тридцати, он умен, образован, но, что самое главное, – благоразумен. Именно Аарона отец всегда ставил в пример остальным братьям Дианы – страший сын вел себя безукоризненно и ничем не запятнал честь семьи.

Выполнял каждую заповедь святого Мунлайта.

И если к Аарону отец относится подобающим образом, то остальных словно и не считает за своих детей. Однажды Диана даже слышала разговор горничных о том, что отец всегда делает генетическую экспертизу, чтобы точно знать – его это ребенок или нет. И, наверное, тогда окончательно поняла, что не слишком нужна отцу.

Второй брат – Виктор. Он по какой-то причине с самого детства не заслужил отцовскую любовь и вечно находился в тени родного старшего брата Аарона. Был не так умен и не так хорошо разбирался в управлении делами компании, однако, именно Виктор с детства вызывал у Дианы наиболее теплые чувства. Спокойный, размеренный, даже флегматичный – он больше всего на свете любил рисовать и книги, и даже читал иногда сказки сестре. Мать считает его самым слабым соперником в битве за наследство – Виктор отлучен от семьи Мунлайт, словно грешник от церкви. Дело в том, что у Виктора есть женщина – обычная продавшица – и незаконнорожденный ребенок. Он скрывал их несколько лет, однако не так давно Николас узнал правду. Для него это стало ударом – Виктор был обручен с Беллой Харрелл, дочерью партнера. Диане было жаль, что так вышло, но она ничего не сказала брату, когда видела его в последний раз – уходящего из дома без вещей. Отец запретил брать что-либо.

Следующие претенденты на наследство – два средних брата Джек и Уилсон. И они со своей матерью, некогда знаменитой актрисой, готовы драться за наследство – и с другими, и между собой. Диана никогда не чувствовала с ними родства – слишком они были не похожи. В отличие от Аарона и Виктора, Джек и Уилсон, которым исполнилось двадцать пять и двадцать шесть, были типичными представителями золотой молодежи. Они оба обожали тусовки, развлечения, внимание красивых девушек, дорогие машины. И вовсю прожигали жизнь, пользуясь влиянием и деньгами отца. Однако не так давно отец отправил Уилсона в армию, узнав, что тот употребляет наркоту. А Джека на неопределенное время лишил финансовой поддержки, когда ему стало известно о нелегальных гонках, в которых брат участвовал.

Диана – пятый ребенок Мунлайта, единственная дочь, и мать боится, что ей, как самой младшей, ничего не останется. Диана же боится, что ничего не останется от нее самой. И ей не нравится то, что она должна беспрекословно слушать родителей. Но если мать она любит, хоть и холодной любовью, то отца попросту опасается. Всего одно его слово – и ее жизнь может разрушиться. Он уже грозился отправить ее в частный элитный пансионат – правда, это было во время учебы в школе. А сейчас он может отослать ее за границу. Если узнает обо всем, разумеется. И тогда – конец мечте.

– Зачем ты это сделала? – все продолжает вопрошать мать. – Зачем? О чем ты думала?!

– Я думаю, что это красиво, – негромко говорит Диана.

– От этого нужно избавиться до вечера. Вечером отец будет с тобой разговаривать, – говорит мать. Кажется, мистер Марен посвятил ее во все планы отца.

– Я сделала ее только два дня назад, ее пока что нельзя свести, – отвечает Диана устало. Ей кажется, что в любой другой семье татуировка на теле дочери не вызвала бы столь бурной реакции. А в их семье все боятся гнева отца. Все хотят его денег.

– Как тяжело, – теребит изумрудную серьгу мать. Она никак не может успокоиться. И тогда ей в голову приходит гениальная идея. Ей так кажется, что гениальная, для Дианы это просто глупость.

Эмма отправляет свою личную помощницу Джессику в детский магазин, и та привозит пачки с переводными временными татуировками – такие покупают дети и подростки. Мать лично выбирает одну из них – вульгарную алую розу с лентой, на которой написано: «Настоящая любовь» – и лепит Диане на предплечье. Переводка смотрится неплохо – как настоящая татуировка, хотя, если внимательно приглядеться, можно понять, что это подделка. Но мать довольна результатом.

– Пусть отец думает, что ты сделала эту татуировку. Скажешь, что сведешь ее через пару дней. Он не должен видеть то, что ты набила и где.

Острый взгляд матери опускается в район солнечного сплетения, где под тканью футболки запечатлена настоящая татуировка, и Эмма качает головой. Она все еще считает дочь глупым подростком. А Диана считает глупой мать.

Отец и правда вызывает Диану к себе – уже почти в полночь, после того как злой и уставший возвращается после длительных переговоров с китайскими партнерами, которые старательно освещают прикормленные СМИ. Дети не являются смыслом его существования, но иногда он вдруг начинает чувствовать себя обязанным наставить их на путь истинный. В прошлом году он узнал, что Уилсон курит травку и в клубах закидывается экстази – не постоянно, а от случая к случаю. На следующий день Уилсон собирал свои вещи, а еще через сутки уже находился на военном полигоне. До сих пор брат проходит службу где-то в Средней Азии.