Миллионер

Миллионер
Анна Алексеевна Фурман

Дитрих и Клаус вместе учились в школе, но с тех пор не виделись. Встретившись случайно на почте, они договариваются сходить в бар, чтобы отметить одно радостное событие. Но такое уж ли оно радостное?

Анна Фурман

Миллионер

Немолодой статный мужчина подошёл к плохо освещённому бару «Хемингуэй».

Несмотря на поздний час, перед баром толпился народ: девушки и парни громко делились историями, не беспокоясь, что до прохожих донесутся пикантные подробности; напевали неизвестные Дитриху мотивы и от всей души заливались смехом. Над молодёжью тянулся витиеватый сизый дым, но курили они не обычные сигареты, как в юности Дитриха, а с электронной начинкой. «Вайперы» – вспомнил он новомодное слово. Дитрих смотрел на курильщиков с любопытством, завидуя их беззаботности и открытости.

Вдруг он опустил голову и резко отодвинул рукав дорогого синего пиджака – «Ролекс» показывал без пяти десять, Дитрих нахмурился, расстегнул пуговицы и проверил содержимое внутреннего кармана. Убедившись, что всё на месте, отчего выражение лица отнюдь не стало безмятежнее, снова перевёл взгляд на молодых людей.

Компания у бара, заприметив парня с гитарой, обступила его со всех сторон и уговорила сыграть. Тот согласился. Они все стали одной дружной компанией, будто уже лет сто как знакомы. До Дитриха донеслось рокотание струн, он поправил бордовый шёлковый галстук в полоску и опять бросил взгляд на часы – шесть минут одиннадцатого.

Дитрих поднял голову и заметил, как коренастый мужчина в светлых брюках и рубашке с коротким рукавом начал энергично махать ему рукой. «Наконец-то». – Дитрих не любил ждать, но решил, что не станет акцентировать внимание на опоздании – архитекторы явно не так щепетильно относятся к пунктуальности, как юристы. Он обратил внимание лишь на то, что бородка Клауса ещё отливала рыжиной, и, вспомнив былую огненную макушку товарища по школе, невольно улыбнулся. Волосы Дитриха, не выдержав натиска времени, уже давно и в полном составе объявили о капитуляции, подняв белый флаг.

– Привет, Клаус, – он пожал тёплую и немного влажную руку, привычно инспектируя внешний вид товарища: рубашка и льняные брюки в этот раз были тщательно отутюжены, хотя не хватало аксессуаров: ни часов, ни цепочки или хотя бы обручального кольца Дитрих не заметил. «Значит, всё-таки не женат», – Дитрих взглянул на друга с большим почтением.

Клаус, широко улыбаясь, без лишних слов направился за Дитрихом к массивной двери бара. Дитрих привычным движением потянул ручку на себя, но дверь сопротивлялась. Он решил сменить тактику и уже собрался оттолкнуть её, как случилось непредвиденное: дверь распахнулась и шибанула его по плечу.

– Извините, – от неожиданности пробормотал Дитрих выходящему из бара лысому парню в кожаной чёрной куртке.

– Осторо…– донёсся обрывок фразы, растворяясь в оглушающей музыке.

– Роторные двери! – прокричал Клаус, улыбаясь, когда они оказались в душном помещении.

– Открываются в обе стороны. Я же говорил – атмосферное заведение, возвращает в годы юности!

Дитрих, не желая раскрывать истинного отношения к подобным кабакам, потёр место ушиба и скупо кивнул. Он окинул быстрым взглядом столы, заставленные пивными бокалами, маленькими глубокими тарелками с орешками и деревянными досками с остатками пиццы. Раздался звон и грохот, после того как худенькая официантка отнесла за барную стойку пустые бутылки. Она покосилась на них, а потом резко отвернулась.

– Я нашёл, – поспешил сообщить Дитрих Клаусу на ухо, указывая на маленький столик у второго окна слева.

К которому, словно на редкий и всеми вожделенный тропический цветок, подлетела обнимающаяся парочка. Заливаясь смехом, влюбленные сели лицом к окну.

– Остался столик на втором этаже, – прохрипела неожиданно возникшая ралом официантка, указывая на деревянную лестницу.

Откашлявшись, она собралась уйти к парочке, но Клаус, улыбаясь, преградил ей путь.

– Будьте добры, принесите сразу бутылку лучшего шнапса! – перекрикивая музыку и улыбаясь ещё шире, заказал он. – Нам с другом есть что отметить!

Девушка безэмоционально зафиксировала заказ на планшете и отправилась к окну, а Клаус с Дитрихом – к старой лестнице.

Наверху столы стояли уже не так хаотично, как в главном зале, а строго вдоль стены. Дитрих шёл мимо и представлял, что перед ним расцепленные вагоны, ожидающие, что их вскоре соединят и они будут колесить по миру. Скоро. Но не сейчас. Над каждым из столов-вагонов красовались фразы знаменитого американца, чьё имя носил бар. Дитрих с Клаусом прошли мимо надписи «Человек не для того создан, чтобы терпеть поражения…» и остановились перед пустым столиком, стоявшим у зеркала во всю стену.

– Умно, да? – обратился к нему Клаус, подмигивая отражению. – Создаёт иллюзию дополнительного пространства, – он отодвинул стул и шумно уселся:

– Ну, Дитрих, что скажешь? – Клаус погладил бородку, довольно постукивая по столу. – Насколько это была бредовая идея с лотереей? А? Что молчишь? – Клаус рассмеялся. – Да я и сам сперва не мог собраться с мыслями!

Дитрих потёр ушибленное плечо. Он не чувствовал той же эйфории. Напротив, он внимательно посмотрел в зеркало, и ему показалось, что его полностью седые волосы обесцветились ещё больше, а морщины на лице стали ещё глубже.

К столику подошёл официант – молодой человек одетый точно так же, как и остальные работники. Когда он ставил бутылку и стопки на стол, Дитрих успел заметить татуировку – части надписи, которая показалась и тут же снова исчезла под рукавом, как бы дразня его. А выкрашенные чёрным лаком ногти нельзя было не заметить даже при всём желании. «Счастливчик! – подумал он. – Делает со своим телом всё, что пожелает, и никого не слушает».

Официант разлил выпивку по стопкам и удалился. Дитрих вспомнил, как родители запрещали ему посещать рок-концерты… А когда он им заявил, что собирается набить тату, и вовсе увезли в Вену на три недели. Там каждый день таскали по музеям и выставкам, чтобы напомнить, что такое настоящее искусство и что уродование тела очень и очень далеко от этого.

Вот и сейчас он сидел в баре при всём параде, потому что больше не представлял себе, как это – выйти из дома без пиджака и галстука. Дитрих снова посмотрел в зеркало – померещилось, как галстук обвил шею, словно детёныш удава. Дитрих готов был поклясться, что стало сложнее дышать, что удав, высунув язычок, прошипел прямо в ухо: «Задуш-ш-шу». Заставив себя вновь взглянуть в зеркало, Дитрих убедился, что это просто разыгралось воображение. Все же чувство сжатой в тисках шеи осталось, но Дитрих не решился развязать или хотя бы ослабить галстук.

– Ну что, друг, выпьем за удачу?

Дитрих кивнул Клаусу и поднял почти до краёв наполненную стопку.

Опустошив свою, Клаус сразу потянулся за бутылкой.

– Придумал, что будешь делать с выигрышем? – поинтересовался Дитрих, чтобы прервать давившую на него, несмотря на музыку и гул голосов, паузу.

– Даже не представляю. Столько мыслей. Столько возможностей! – Клаус захохотал и продолжил: – А ведь, признаться честно, я уже перестал в себя верить, думал, чёрт с ним уже, хватит, столько лет потратил. А оно вот как, – он снова рассмеялся, после чего влил в себя одним махом горячительную жидкость, посмотрел на друга и серьёзным тоном поинтересовался:

– Что за мина? Может, случилось что, а я тут треплюсь, радуюсь как мальчишка, ничего не замечаю.

– Всё нормально, – Дитрих покорно выпил свою порцию, как принимал назначенную врачом настойку.

– А-а, так, может, ты переживаешь, что я больше тебя выиграл? Ну извини, друг, впервые судьба была ко мне так благосклонна. Но вся выпивка сегодня за мой счёт. Даже не обсуждается.

Дитрих поднял голову: от хорошего настроения Клауса и следа не осталось. Он даже смутился. Дитриху стало совестно, захотелось поделиться переживаниями и во всём признаться, но не хватало смелости. Да и вообще, он почти испортил Клаусу настроение, зачем делать хуже?

– Ты, верно, забыл, что не один здесь в выигрыше. Вторая бутылка с меня, – Дитрих постарался произнести эту фразу как можно радостнее, но, на его взгляд, выходило неубедительно. И он поспешил наполнить стопки.

Официант появился у соседнего столика, забирая пустые тарелки, и Дитрих повторил жестом заказ.

Вскоре на столе материализовалась бутылка-близнец.

Дитрих размышлял над словами друга о том, что удача на стороне Клауса якобы впервые. Он не мог с этим согласиться, потому что как раз верил, что Клаус именно тот, кому по жизни везло. Он жил как хотел, работал архитектором, и не в фирме с многовековыми традициями и постоянными не всегда приятными клиентами, как Дитрих, – это раз; имел неограниченную свободу у себя дома – это два. Ни детей, ни жены, ни, что важнее, – бывшей жены и её родственников. Красота!

Дитрих не понимал почему, но оказалось так, что если у тебя есть дети и ты разводишься с женой, то она становится бывшей, а её родня – нет. Все эти семейные праздники и встречи с бабушкой, дедушкой, тётей и всеми её детьми ужасно раздражали. Как часто ему хотелось просто взять Макса и Хелен и улететь. Туда, где не ловит мобильный и никто не слышал про интернет. Потому что постоянные проверки и расспросы: что ели дети, во сколько легли спать или чём сегодня занимались и не слишком ли он их балует, – выводили из себя. Прошло время, но история повторялась. Только теперь справки наводила не бывшая жена, а его собственные дети.

– Слушай, я вот думаю, – начал Клаус немного захмелевшим голосом, – получу триста тысяч и отправлюсь, – он поднял указательный палец вверх, – в круиз по Средиземному морю… Не… лучше по Карибскому. Или яхту купить? – он опрокинул стопку и тут же наполнил её, оставляя на столе незатейливые лужицы, на которые Дитрих старался не обращать внимания. – Сколько там яхты стоят?

– Смотря какую хочешь, – ответил Дитрих деловым тоном юриста, отвечающего на неоднозначные вопросы клиентов.– На новую 45?футовую с флайбриджем никак не хватит, а вот маленькую… такую взять можно.

– Ты прям знаток, – Клаус оглянулся вокруг, а затем серьёзно спросил:

– Сколько там натикало?

– Полвторого, – протянул в ответ Дитрих, – не помню, когда в последний раз так долго засиживался не по работе, – и он поднялся с места, давая понять, что пора уже и честь знать.

– А что… может, повторим на днях? – поинтересовался Клаус.

– Посмотрим. Знаешь, у меня на этой неделе столько всего уже запланировано, так что вряд ли, а вот на следующей – посмотрим.