Последняя трапеза

Последняя трапеза
Анна Алексеевна Фурман

Сегодня у мужа Веры день рождения. Стоит ли устраивать празднование в их положении, Вера не была уверена. Но все же решила позвонить друзьям мужа…

Анна Фурман

Последняя трапеза

Вера плохо спала. На календаре суббота, но она не могла валяться в теплой постели до обеда, как раньше. Тем более сегодня день рожденье мужа. Она решительно откинула одеяло, а покрывшись гусиной кожей, медленно сползла с кровати. Ссутулившись, почти замирающими шагами, Вера беззвучно перенеслась в ванную.

Вернулась она в бордовом халате и с большой синей лейкой. В их двухкомнатной квартире росли только суккуленты – алоэ, хавортия и каланхоэ. И только в спальне – на подоконнике и дубовом комоде. Несмотря на то, что собратья кактусов давно обмякли, каждый день на протяжении двух месяцев они получали обильную порцию воды. Зеленая поникшая масса в горшках придавала спальне дополнительную нотку унылости.

Вера заправила постель и отнесла мужу завтрак – миску овсянки.

Должно быть, Вера сегодня особенно медлила, так как муж нетерпеливо бросился к еде, оцарапав ее руку ногтем. Вера не подала виду, скороговоркой произнесла поздравления и привычным движением защелкнула замок.

Мужу стукнуло тридцать восемь.

Никто не ждал, что она устроит праздник. В том числе сама Вера. Но сейчас ей показалось правильным – пригласить нескольких друзей Игоря. Последний раз.

Она обработала царапину на кисти руки и наклеила пластырь; переоделась в легкое черное платье с длинным рукавом, достала из коробки черные блестящие туфли и привела в порядок короткие черные волосы. Достала из косметички красную помаду, но повертев в руках, отложила.

Приглашала Вера по телефону: медленно, будто ватными пальцами, крутила целое утро пожелтевший телефонный диск, ждала, когда писклявые гудки прервутся знакомыми голосами и тихо и вкрадчиво интересовалась, не посчитают ли они возможным прийти в шесть по их старому адресу. В основном, приходилось слышать отказы, которые она, впрочем, вначале переносила стойко и даже смиренно. Иной раз и с облегчением.

– Шевелев у аппарата, – прозвучал голос лучшего друга мужа, и она представила, как он проводит рукой по темным густым волосам, как бы зачесывая вверх, а потом поправляет горловину черный водолазки.

– Володя? – она сделала небольшую паузу и вздохнула, – Говорит Вера. Андреева.

На маленьком столике рядом с телефоном стояла высокая хрустальная ваза с некогда желтыми хризантемами. Вера посмотрела на нечеткое бледное отражение с впалыми щеками, тряхнула головой – блестящие пряди оживились, вспорхнули вверх, а затем, мертвым грузом, повисли и отражение снова застыло.

– Верочка! – его голос прозвучал радостно, – Как ты? Как пожи… – он осёкся; она закусила губу и втянула голову, понурое, вытянутое по форме вазы, лицо уставилось на нее бессильным стеклянным взглядом. – Прости. – Володя понизил голос. – Никак не привыкну. Как он?

– По-прежнему, – ответила она, пытаясь отвести взгляд в сторону, но все равно возвращаясь к вазе.

– У него же сегодня? – догадался Володя.

– Да. Ты придешь? – Вера покосилась на сухие полуопавшие хризантемы, чьи головы смиренно повисли – «нужно выкинуть».

– Во сколько?

– В шесть, – вырвалось из ее уст и она выпустила трубку – «лучше не знать, чем снова услышать нет».

Вера надеялась, что Игорь с Володей не просто так звались лучшими друзьями. Но сомнение, словно маленькая чернильная клякса, расползалось, пожирая правильные слова, уступая неправильным: «А если не придет?». Вере хотелось прогнать эту мысль. Стереть из сознания. Ее грудь поднималась и опускалась, предвещая срыв. Она зажала рот рукой.

Справившись с собой, Вера набрала полные легкие воздуха и подошла к круглому столику в центре комнаты. На бежевой скатерти возвышались бутылка виски и стакан из мутного стекла. Дрожащей рукой она плеснула жидкость, цвета их комода из спальни, и поднесла к губам. Вера ощутила успокаивающее тепло в гортани, а потом желудке. Хотя алкоголь позволил немного расслабиться, она вздрогнула, едва раздалась телефонная трель. Вера отставила стакан, посмотрев мельком сквозь металлическую решетку и вернулась к телефону, чтобы довести начатое до конца.

– Володя?

– Нет, Веруся. Это Рита, – прозвучал виноватый голос. – Я… не знаю вовремя ли. Да и до праздника ли. Игорюша… – она по-особому произнесла имя брата, не как обычно «Игорь».

– Нет что ты. Приходи. Приходите сегодня в шесть, – почти умоляюще прошептала Вера.

– Мы будем, – подтвердила Рита, и тишину сменили гудки.

Под привычный рев и завывания Вера накрывала на стол. Она сразу убрала бутылку со стола в буфет, прежде наполнив стакан до краев и осушив. Достала большие белые тарелки с золотой каемкой и их копии чуть меньшего размера. Принесла столовое серебро, белые салфетки с вышитым на них незатейливым орнаментом, бутылку шампанского и бокалы. Теперь единственное, что намекало на подобие какого-то праздника, был накрытый стол.

Вера отправила в духовку картофель с мясом и грибами, нарезала на скорую руку салат со свежими овощами, помыла фрукты; испечь торт уже не успевала, да и кто бы задувал теперь свечи?

Она села за накрытый стол и уставилась в пустой стакан. Вере пришла в голову мысль – поставить в центре фотографию Игоря – ту, на которой он снят за день до экспедиции в джунгли, на которой глаза еще не потеряли человеческий вид, не выпали все волосы на голове и теле, а кожа не потеряла тургор. Но Вера не пошла за альбомом, а направилась на кухню. Она провела пальцем по пластырю – царапина под ним будто горела. Вера достала противень из духовки, растолкла немного ароматный картофель и понесла миску с едой в гостиную.

Она открыла одной рукой замок и зашла в клетку, где на полу, боком к ней, сидел муж. Подошла ближе – он ковырялся во рту. Кожа на щеках висела прямо как у собак породы бладхаунд. (Когда-то они с Игорем хотели завести собаку). Вера поставила миску и забрала пустую, что валялась прямо у ног. Она погладила его по гладкому затылку – впервые; затем тихонько вышла, заперев замок.

Высокая железная решетка с толстыми прутьями разделяла гостиную. Его поездка разделила их жизнь.

Два месяца назад Игоря вернули из экспедиции на вертолете домой. Когда он ужинал с командой у реки, нечто, вернее некто, выпрыгнул из-за кустов и укусил, чтобы выхватить еду, затем мыча, на четвереньках скрылся в джунглях. Очевидцы сообщили, что кожа недочеловека свисала широкими складками с ушей, лба, подбородка, но особенно с щек. Роговица огромных глаз наводила ужас неестествеенной чернотой.

В течение суток Игоря потерял разум, точнее способность говорить и ходить, как человек. Ни один врач мира не понимал, как это произошло и что можно сделать. В итоге его просто вернули домой. Муж не был буйным и не кидался на Веру, хотя иногда прыгал по клетке или кричал страшным голосом.

Ровно в шесть позвонили в дверь – пришла Рита с мужем.

Русые волосы Рита собрала в низкий хвост, а по обе стороны выпустила короткие пряди, что выгодно прикрывали уши. Небольшая лопоухость передалась им с Игорем от отца. Она поправила темно-синее платье, что гармонировало с синей рубашкой ее мужа. Они оба, смущаясь, прошли в комнату. За ними, повесив верхнюю одежду на вешалки, последовала Вера.

Снова раздался звонок и Вера поспешила открыть. Володя улыбнулся увидев ее, но тут же потупил виновато взгляд. Он переступил через порог и неловко вручил ей белые розы. Снял обувь и повесил в гардероб пальто цвета мокрого асфальта. А Вера все пыталась уместить в вазе с хризантемами розы, но выходило не очень, и она просто положила их рядом.

Вера с Володей прошли к столу, за которым уже разместились Рита с Мишей – «интересно, она хоть взглянула на брата?»

Молча гости наполняли бокалы и раскладывали еду по тарелкам, которую Вера поставила на стол за пару минут до шести.

Постепенно неловкость в общении пропала, и они, смеясь до коликов, начали вспоминать проказы Игоря и каким выдумщиком он был в школе и университете. От смеха у каждого хоть раз выступили слезы. Все это напоминало празднование обычного дня рождения. Если бы только именинник не лежал в паре метров от них, свернувшись в позе эмбриона.

Когда гости ушли, Вера зашла к Игорю: в одной руке у нее была чашка, а в другой пиала. Пахло бергамотом. Она проследила, чтобы муж осушил пиалу до дна, и поднесла к губам свою порцию. Допив, Вера легла рядом с Игорем – они уснули в обнимку.