Время ведьм

Время ведьм
Анна Фурман

Юный воин Альрик был избран, чтобы отправиться долгой ночью на поиски йольского полена и живого огня. Что ждёт его в зловещем лесу: жизнь или всё-таки смерть?

Анна Фурман

Время ведьм

Снег хрустел под ногами, как на зубах хрустят рыбьи кости. Хруп-хруп-хруп. Шаг за шагом – чем дальше в лес, тем глубже сугробы. Позади Альрика утопали в белом его же следы, а впереди раскинулась девственная гладь. Если здесь и проходили охотники, их тропу давно замело.

По законам общины Альрик не взял с собой факел. Бледный свет луны блуждал между деревьями, превращаясь в юркие тени. Они шептались, рассказывая Альрику о подвигах, серых морях и блестящей стали, закалённой кровью врагов.

Но не о славных битвах грезил Альрик под сенью ночного леса, не чертоги Вальгаллы манили его, не давая упасть в пучину страха. К груди Альрик прижимал полено – самое большое, что сумел добыть, пробираясь сквозь чащу в поисках огня.

Вдруг сбоку вспыхнул и заметался светлячок – крохотный шарик, не больше искорки от костра, но Альрик различил его в колючей темноте ельника. Через мгновение к светлячку присоединился собрат – золотистый послед дикого пламени, а после ещё и ещё. Постепенно набирая жар, они наливались красным, точно яблочные бока по осени. Тепло дохнуло в румяное от мороза и долгой дороги лицо Альрика. “Ты можешь остановиться, путник, ты можешь перевести дух”, –  шептал сонный лес, но Альрик знал – нужно идти дальше.

Невидимое пожарище объяло чащу: со всех сторон затрещало, заклокотало, защёлкало. Ночные хищники, неясыти, потревоженные и напуганные, принялись горланить, будто кто-то трубил к бою. Ельник наступал огнём. Альрик набрал в грудь воздуха, трижды прокричал совой в ответ, как учил его брат, и неожиданно понял, что стоит посреди поляны, возникшей ниоткуда. Она зажглась оранжевым зноем, и тут же опадающей с веток рябиной посыпались голоса. Звонкие и гулкие, нежные и грубые, молодые и старые, скрипучие и визгливые – ковен явился на зов.

– Кто бродит здесь долгой ночью? – По снегу шла старая ведьма. Облик её отличался от человеческого: на голове вместо волос росли еловые лапы – переплетаясь между собой, они походили на чудную корону. Из-под куска дерюги, призванного служить платьем, торчали нагие руки и ноги. Они были покрыты древесной корой, тлеющей прямо на глазах – дымок поднимался вверх и исчезал в ледяном воздухе. Верхняя губа чуть прикрывала жёлтые звериные клыки, а в глазах плясало пламя.

Альрик крепче сжал полено и ответил, сглотнув комок страха перед неизведанным:

– Альрик, сын Клауса.

– Зачем ты пожаловал, Альрик, сын Клауса? – спросила ведьма, подойдя совсем близко. Так близко, что Альрик почувствовал её тепло и запах горелого дерева.