Свадебное ожерелье

Они проснулись как-то резко и одновременно. Сколько они спали, сказать было невозможно. От входа тянулся бледный луч света, костер успел давно потухнуть, хотя холодно им не было. Нала боялась взглянуть на принца, чувствуя, что ее щеки пылают. Рассвет принес с собой осознание того, что первый раз в жизни она спала так близко от мужчины. И то желание согреться, что владело ею вчера, с наступлением утра растворилось. Узнай об этом тетя Майя, она бы хорошенько оттаскала Налу за волосы, а то и выгнала бы из дому, но вряд ли кто-то из Дарков в ближайшее время хоть о чем-то узнает.

Максимилиан с интересом пару минут рассматривал темно-рыжие волосы девушки, до которых добрался солнечный луч.

– Нам пора, – еле слышно шепнул он в эти пламенеющие пряди.

Девушка быстро вскочила, выглядывая за пределы пещеры. Макс сел и потер лицо, осторожно наблюдая за своей спутницей. Нала явно чувствовала себя уверенно в этих местах, да и внешний вид девушки выдавал в ней отнюдь не домоседку. Макс не видел ни одной женщины за свою жизнь, если не считать служанок, позволившей своей коже потерять благородную бледность с оттенком голубизны, которой так гордились наследницы Высоких домов. Лицо, шею и руки Налы покрывал теплый оливковый загар, будто подсвечивая ее кожу изнутри. В сочетании с этим светло-зеленые глаза, изогнутые каштановые брови и темно-рыжие, почти каштановые волосы смотрелись ярким контрастом бледноликим блондинкам-красавицам. Эта девочка – едва ли ей уже исполнилось семнадцать, а значит, она несовершеннолетняя! – чем-то напоминала принцу его старшую сестру, так же не подходящую под эталоны красоты Роннавела.

Любой, кто хоть раз взглянул на Налу, без труда узнал бы яркие фамильные черты Сорков. Все женщины этой семьи были невысокими и худощавыми, с рыжими или каштановыми волосами, карими или зелеными глазами и необычной линией точеного профиля, доставшейся им от основательницы рода и практически не изменившейся даже спустя десятки поколений.

Макс отвел взгляд, опасаясь, что девушка, увлеченно рассматривавшая что-то, заметит его пристальное внимание. Все тело ныло, напоминая о вчерашнем дне, камни больно впивались в спину, а встать на ноги получилось только со второй попытки. В кармане что-то мешало и кололось, принц поморщился и вытряхнул на ладонь медальон.

– Что это такое? – Нала подошла, провела по ажурному кусочку золота пальцами и подхватила легкие плоские звенья цепочки.

– Какая-то магическая безделушка, – отозвался Макс. – Держи. – И протянул медальон ей.

Нала, как завороженная, вертела вещицу. Тонкая искусная работа какого-то мастера поразила девушку чистотой линий и удивительной живостью изображения. Дракончик на медальоне, замерший в изогнутой неудобной позе, казалось, вот-вот пошевелится, распрямится, потянется до хруста в суставах, сверкнет глазом из рэннола и хлопнет по пальцам крыльями.

Девушка вдруг поняла, что уже видела точно такой же медальон однажды. Еще тогда, когда ее жизнь не была потревожена ужасом действительности. Мардж Линер, ее мать, носила такого же дракона. И каждый раз, когда женщина склонялась над кроваткой, чтобы поцеловать дочь перед сном, маленькая Нала ловила блестящий овал, как котенок – бантик.

Сейчас, повзрослев и узнав много нового, девушка заметила иную особенность медальона – внешне он был похож на более мелкую копию знака отличия чародеев.

– Жаль только, что денег у нас почти нет, – задумчиво озвучил свои мысли Максимилиан, перебрав серебро в своих карманах.

– Деньги не проблема, – отрешенно ответила Нала. Девушка запустила пальцы в свой бархатный мешочек и протянула принцу что-то ярко сверкнувшее.

– Рэннол? – опешил Макс, принимая кристаллы. И мысленно дернулся от неожиданности. В империи, в любой ее части, можно было легко расплачиваться этими полудрагоценными камнями. И в зависимости от чистоты и яркости за один камень рэннола могли заплатить до пяти золотых. Но на его ладони лежал не простой камень, что добытчики в виде налога ссыпали в кладовые императора! Это были искристые отборные самоцветы, ограненные лучшими мастерами. Идеально отшлифованные фасеты лучисто сияли.

Даже не у всех императоров в ожерельях были камни такой тонкой работы! Каждый из этих пяти рэннолов стоил в три, а то и в пять раз дороже обычных. А за такие деньги можно снять дом на полгода и жить, не сильно себя ограничивая в расходах.

С другой стороны, Марин, сестра Макса, такую сумму не раз растрачивала и за день, прогулявшись по лавкам портных и ювелиров на главном базаре Иналь-Бередик.

***

– Кельм, дорогой! – Тонкая белая рука осторожно скользнула по обнаженному плечу, острые ноготки игриво царапнули кожу на ключице, пробираясь под ворот рубахи.

– Милена! Я тебя не звал, – сказал принц раздраженно и отбросил руку девушки, до боли сжав ей пальцы. – Не хватало еще, чтобы Элика застала тебя здесь!

– Твоя женушка очень занята с императрицей, это надолго, – ласково прощебетала девушка, приподнимаясь и ослабляя шнуровку на своем халате так, чтобы Кельм не смог не оценить изгибы ее тела. Но принц и не думал смотреть, как полупрозрачный золотистый шелк нарочито медленно скользит по нежной атласной коже, как призывно сверкают карие глаза юной красавицы. Откинувшись на подушки, Кельм скрестил руки на груди, невидяще уставившись в окно.

– Кельм! – Милена сердито подхватила тонкую ткань халата, прикрыв обнаженные плечи, и обиженно тряхнула белокурой гривой волос.

Связь со вторым принцем империи, такая удобная и практичная, впервые за полгода начала раздражать красавицу. Интерес Кельма к девушке быстро угасал, и чтобы его поддерживать, приходилось тратить слишком много усилий и времени. Если бы не некоторые выгоды, связанные с подобным положением, Милена давно покинула бы покои принца. Но толика власти и значимости в обществе, пусть и овеянная ненавистью Элики и скандальностью ситуации, сладкой негой растекалась по жилам, льстила самолюбию и давала повод для надежды.

Маленький повод. И в мозгу Милены сам собой возник простой и легкий план, как получить еще больше денег, украшений и власти – мелочей, которые так радуют дочь разорившегося Высокого дома.

Конечно, Мириль никогда не примет Милену, но это и не важно, если девушка родит Кельму сына. Элика пока не справилась с этой задачей, за десять лет произведя на свет трех дочерей. Да и вообще принцесса сильно подурнела за эти годы, отяжелела и расплылась, став похожей на бесцветный студень.

Милена тихо хихикнула, вспомнив вчерашний вечер, когда принц появился на балу под руку с женой. Кельм, высокий, широкоплечий, черноволосый, кареглазый, в парадной имперской форме привлекал внимание всех женщин, даже замужних. По залу то и дело прокатывались разочарованные вздохи. И каждый раз Милена довольно щурилась, как кошка, ловя на себе заинтересованные и любопытные взгляды.

Как бы хорошо она смотрелась на месте Элики! Вместе с принцем они составили бы чудесную пару. Третью по могуществу во всей империи. И первую по красоте. Даже Джорвин с Мириль не сравнились бы с ними, вздумай она пройтись рядом с Кельмом у всех на виду. Жаль только, что это почти невозможно.

– Кельм, любимый, – фальшиво и ласково прошептала девушка, улыбаясь принцу расчетливо-нежной улыбкой – радостной и ослепительной, на грани унижения и мольбы. На этой грани Милена балансировала постоянно, стремясь привлечь, заманить, опьянить страстью и любовью, умело разыгрываемой в постели, чтобы как можно дольше удержаться возле принца и чтобы он ни в коем случае не понял, что она ведет свою собственную игру за его спиной.

Кельм – хитрый и ловкий, он уже пару раз чуть было не оттеснил старшего принца от сладкой тронной кормушки. И ей, умнице Милене, просто нужно держаться поближе, чтобы вовремя напомнить второму наследнику о себе, в обход законной супруги.

– Уйди, Лена, – сказал Кельм вяло, – не до тебя сейчас.

– Как скажешь, – покорно молвила девушка, опустив голову, чтобы скрыть злость и раздражение.

Она терпелива. Не стоит раньше времени проявлять свой нрав, а то как бы Кельм не вышвырнул ее.

Она терпелива. И внимательна. И умна. Она видит, что второй принц что-то задумал. В этом она прозорливее его жены. Кельм ведет тайную игру. Ей стоит просто ждать. Если он проиграет, то Милена ничего не потеряет. Ну а если его план сработает, то уж она своего не упустит!

***

– Я нанял людей, чтобы следить за гостиницей, где поселились эти Дарки. Но пока девчонка не объявилась.

– Что если ее давно нет в городе? Она вполне могла сбежать! – заметил маг.

– Нет. Я подкупил кое-кого из городской стражи. Девка не проходила ни через одни из ворот города, – покачал головой его собеседник. – Я совершенно уверен: она еще здесь.

– А магию ты в расчет не берешь? – ехидно спросил маг.

– Ты сам меня уверял, что девчонка не унаследовала способности деда.

– Чувствую, что на этот раз я ошибся. Только так можно все объяснить, – недовольно повел плечом маг. – Я проверил энергетические слепки всех магов в Иналь-Бередик, и ни один не подошел, представляешь?!

– Ты хочешь сказать, что из-за тебя мы провалили все? – шипя, уточнил собеседник. – Если бы ты с самого начала допускал, что девчонка может удивить нас, то ничего бы не произошло!

– Но именно ты предложил провернуть все в замке, а не в Криннорвиле! – в тон ответил маг.

– Вот еще! Тащиться в горы ради какой-то малявки, только-только вышедшей из младенческого возраста!

– А теперь, как видишь, мы уже второй день пытаемся ее отыскать, но даже не знаем направления, в котором нужно двигаться, – заметил маг. – Я не стал бы тут сидеть, а занялся бы делом. Сам знаешь, что будет с нами, если…

– Заткнись! Не кличь беду лучше. Я и сам знаю, что нужно действовать. У нас мало времени. Еще несколько дней все будут только спрашивать, а потом начнут искать! Искать Макса! А это чревато для нас обоих.

– Да, я тоже думал об этом. Я не настолько знаю все возможности магов совета, но они явно превосходят мои.

– Ты не понял! Достаточно просто задать несколько точных вопросов каарам, и все… мы с тобой в куче… проблем!

– Я и правда ничего не понимаю! – прокричал маг раздраженно. – Ничего не понимаю. Совсем!

– Видимо, кто-то ведет свою собственную игру… против нас, – подумав, резонно заметил его собеседник.

***

– Здесь не должно быть дороги, – задумчиво прикусила нижнюю губу Нала, рассматривая неширокий, утоптанный тракт, ровной линией рассекающий узкую полоску леса.