Метро 2033: Обмануть судьбу

– Разве что великую мать всего сущего, – оскорбленно заявил Айрон.

На подходах к Кузьминкам шли уже еле-еле – сказывалась усталость. Пост на подходах к станции был чисто символический – старик в ватнике, теплых ветхих штанах и валенках с винтовкой сидел в туннеле на древнем стуле и клевал носом. Заслышав их приближение, он дернулся и перехватил винтовку поудобнее.

– Стой, кто идет? – азартно крикнул он. Сзади него тут же нарисовался щуплый белобрысый парнишка, что-то жевавший, – видно, отлучался перекусить.

– Кузьмич, ты, что ли? – окликнул сопровождающий старика.

– Нет, не я, – огрызнулся дед. – Сам видишь, чего спрашивать. А это кто с тобой?

– А это к вам гости, откуда не ждали, – принимайте.

Дед, подслеповато щурясь, разглядывал документы.

– Не, это вам к коменданту, – буркнул он, – пусть начальство разбирается, мое дело маленькое. Васька, проводи.

Парнишка, то и дело оглядываясь на гостей, направился к лестнице, ведущей на станцию. Сталкеры последовали за ним, их взглядам открылись стены, облицованные кое-где отлетевшими желтоватыми пластинами. Станция также была без особых изысков – те же квадратные высокие колонны, только стены украшали кое-где кованые вставки. Но Кроту она понравилась куда больше. Он разглядывал зверюшек на вставках, знакомых еще по прежней жизни, – белочки, птички, рыбки. Еще вроде олень – вот уж их он не видел в природе, неужели тоже водились в этих краях? А может, и до сих пор водятся, только изменились, как все живое, за двадцать лет, минувших после Катастрофы? И – кто знает – может, попадаются здесь на поверхности и медведи, и волки? Хотя вряд ли они опаснее красоток, но все равно встречаться с ними желания нет.

Откуда-то несло подгоревшей кашей, слышался недовольный женский голос. Взгляд сталкера зацепился за деревянный сруб, стоявший посреди станции.

– Ого, это что, столовая у вас или дом советов? – спросил он у Васьки.

– Грекова это дом, – буркнул тот.

– Начальник ваш?

– Вообще-то сталкер он, – нехотя пробурчал парнишка. – Отстроился, блин.

– А люди-то не возражают, что столько места занял?

– Чихать он на людей хотел, жлобина. Комендант ему не перечит, лебезит перед ним, потому что он один из самых удачливых добытчиков, а что там простые люди скажут, ему параллельно. В деревне б его уж давно пожгли, – авторитетно заявил Васька, явно повторяя слова кого-то из старших, – а тут-то как – всю станцию спалишь еще за компанию. Приходится терпеть, – и мальчик с досадой, как взрослый, плюнул себе под ноги, не обращая внимания на осуждающий взгляд стоявшей поблизости тетки. Крот машинально отметил про себя, что здешние женщины яркими нарядами не злоупотребляют, в их одежде преобладали серый цвет, хаки, а многие и вовсе носили все черное. Правда, на некоторых выцветшие от многочисленных стирок черные платья выглядели непрезентабельно, но, кажется, на это никто не обращал внимания. «Странные люди», – подумал Крот.

– А бревна-то ваш Греков где взял? – спросил он Ваську.

– Да сверху приволок, тут неподалеку ими торговали до Катастрофы.

Решили, что говорить с комендантом будут Следопыт, Литвин, Айрон и Крот, а Федора и рыжеволосую девушку оставили пока возле ближайшей палатки под охраной парнишки – как заложников. Их тут же обступили любопытные, но с вопросами не лезли, разглядывали молча – и от этого становилось как-то не по себе.

– Ну, чего встали? Разойдись, – ворчал парнишка, явно гордый доверенной ему важной миссией.

Остальная делегация отправилась в подсобку к коменданту. Это помещение выглядело скромно – стол представлял собой доску, положенную на четыре чурбака, комендант сидел на деревянной скамье, напротив стояла такая же – для гостей. На полу был расстелен тканый коврик. По краям стола стояло двое часовых с ружьями наизготовку – коменданта явно предупредили о визите, и он решил не ударить в грязь лицом перед гостями из большого метро. Крот не сомневался, что часовые появились именно в связи с их приходом, – вряд ли они в обычное время несли постоянную вахту в кабинете.

Комендантом станции Кузьминки оказался рослый, крепкий мужик в тельняшке и спортивных штанах, с широким лицом и мясистым сизым носом. На лбу у него был еле заметный шрам, и Кроту подумалось, что мужику наверняка случалось подниматься на поверхность, – а может, он и до сих пор участвует в вылазках. Поодаль от коменданта на скамье расположился неприметный человек, державший в руках блокнот и ручку. Крот обратил внимание на черно-белое большое фото в рамке на стене – паренек с русым чубом в вышитой рубахе чуть склонил голову, задушевно и бесшабашно глядя, казалось, прямо в глаза. Ужасно знакомое лицо, только откуда? Крот нет-нет, да и поглядывал на фото. Голос у коменданта был густым, командирским.

– Ну, давайте знакомиться, – задушевно сказал он. – Семен Михалыч я, а это мой помощник, можно сказать – комиссар. Владимир Николаевич.

Неприметный человек утвердительно склонил голову, внимательно разглядывая гостей.

– Василий Денисыч, – нехотя буркнул Следопыт. Айрон, секунду помедлив, назвался тоже, но так быстро, что никто ничего не разобрал. Так же скороговоркой произнес имя и Крот, назвав и прозвище. Переспрашивать, впрочем, не стали, хотя комиссар сделал пометку в своем блокноте.

– Игорь Михайлович, – произнес Литвин.

– Ну, вот и познакомились, – пророкотал комендант. – И все же попрошу документики предъявить комиссару нашему. Не обессудьте, время такое – сами понимаете. Не так давно являлись к нам из метро бандиты всякие – вот с тех пор, как мутанты дорогу стерегут, хоть этой швали не стало.

Сталкеры, достав корочки, передали их комиссару, и тот немедленно принялся переписывать данные в блокнот, периодически сверяя лица с фотографиями плохого качества.

Тем временем стройная девушка с челкой внесла на подносе несколько дымящихся щербатых фарфоровых чашек. Крот оценил – принимали их, видимо, по высшему разряду, фарфоровые чашки обычно хранились для торжественных случаев даже на Ганзе, а уж на этой полунищей станции, наверняка, были большой редкостью. Хотя кто их знает, может, у них поблизости посудный магазин находится. Тем не менее, Крот почувствовал себя на мгновение важной персоной. Девушка быстро глянула на него и вновь опустила глаза. А комендант продолжал:

– Неужто вас прислали, наконец, из большого метро, откликнулись на наши молитвы? Да ведь столько лет прошло, теперь ни следов, ни концов не найдешь. Ну, попробуйте – может, чего и накопаете. Где думаете искать?

«Знать бы, о чем он», – подумал Крот. Но Айрон сориентировался быстрее и неопределенно произнес:

– У вас тут вроде парк какой-то поблизости есть?

– А вот в парк лучше не соваться, – неожиданно резко сказал комендант. И тут же вроде бы устыдился своей грубости.

– Спросите, почему? – он обвел слушателей взглядом. И, поскольку никто не спросил, ответил сам: – Потому что чуйка у меня. Сердце подсказывает. Этот парк у нас нехорошим местом считается. Пропадете еще там, а я за вас отвечай потом. Там даже мутанты не такие, как в городе. Наши давно уже туда не суются. Нет, лучше по окрестностям посмотрите. Но чтоб никому на станции – ни слова. Нечего людям душу травить, надежды давать напрасные. Они только успокоились. Будут спрашивать, зачем пришли, – сами придумайте, что вам здесь занадобилось. Может, склады оружия ищете… хотя какие тут склады! Поблизости все давно растащили, а далеко ходить – приключений искать.

Крот слегка обалдел. И не только он. На лице Айрона было ясно написано: «Мы тут секретность разводим, а здесь, оказывается, все уже всё знают». И только Следопыт не растерялся и поддакнул:

– Конечно, склады, а что же еще? Так и скажем людям. У нас от народа секретов нет.

– Эх, – вздохнул комендант, – в прежние времена я б сам с вами пошел. А теперь силы не те, башка трещит по утрам, видеть стал хуже, – он задумчиво потер шрам на лбу. – Но все условия вам обеспечим. Палатку дадим, питаться можете на кухне в любое время – там всегда что-нибудь есть. Еды хватает пока, не жалуемся. Хозяйство подсобное завели, крыс разводим, да и сталкеры у нас – орлы, добытчики. Даже с Текстилей теперь к нам ходят промышлять, в наши края. Вот только не верю я, что будет толк из вашего расследования. Ну, походите, поищите.

Он перехватил взгляд Крота и вроде бы слегка смутился.

– Это, так сказать, покровитель станции, известный рязанский поэт.

Комиссар кивнул и важно добавил:

– Народу нужны какие-то ориентиры… Культурные, так сказать, ценности. Не хлебом ведь единым. Мы и день рождения его отмечаем. Народу нужна идея.

– Это точно, – вздохнул комендант. – А у нас тут чего ж? И так каждый в своем углу сидит, даже на соседних станциях редко бываем. Когда только очухались после Судного дня, уцелевшие вроде хотели сплотиться, контакты наладить. С большим метро пытались отношения поддерживать. Хотели открытый перегон как-то обустроить, крышу, что ли, навести, но так и не удосужились. А потом, как начали к нам лихие люди всякие ходить, даже порадовались мы, что не проложили им удобную дорогу. Теперь уже без толку об этом думать – мутанты не дадут. И с объединением ничего не вышло. Мы даже было название уже сочинили – Рязанская Федерация, – комендант хмыкнул. – А на деле получается, что Текстили на нас косо смотрят – мол, хорошо устроились, в серединке. Того гляди, начнут с нас требовать платы за то, что они – крайние, будто мы в этом виноваты. А рязанские – ребята озорные, бойкие, отчаянные. У них свои какие-то места, куда они за едой да за хабаром ходят, и очень они боятся, что мы им дорогу перебежим. А мы, наоборот, ко всем с широкой душой – приходите, гости дорогие, – комендант картинно развел руками. И вдруг закашлялся, схватившись за грудь. Крот отвел глаза. Владимир Николаевич торопливо сунул коменданту какую-то тряпку, платок, что ли. Комендант с досадой оттолкнул его руку. Постепенно приступ прошел, все еще бледный комендант откинулся назад.

– Да, нам рассказали уже про рязанских, – торопливо сказал Крот, чтобы нарушить наступившее тягостное молчание. – А дальше по ветке, за Рязанским проспектом, нет ничего?

– А чего там может быть? Выхино – открытая станция, а что за ней творится – неведомо. Там дальше уже Люберцы. Не знаем, есть ли там живые. Хотя слухи разные ходят. Говорил человек с Рязанки, что иной раз словно бы кто скребется к ним с поверхности, – даже вроде голоса часовые слышали. Но не открыли – побоялись. На самом деле, кому там скрестись, через двадцать-то лет? Либо это им мерещится от нечистой совести, либо это души неприкаянные стонут.

Услышав это, Крот с интересом глянул на коменданта, а тот невозмутимо продолжал:

– Сталкеры здешние – те условные сигналы знают, и им рязанские открывают. А если нет, так любой сталкер знает, что может до нас дойти, – впустим. И еще в туннеле есть лаз, только своим известный.

– А нас-то впустите обратно, когда наверх сходим? – как бы в шутку спросил Крот.

– Об этом не тревожьтесь – мы вас одних наверх не отпустим, – улыбнулся комендант. – Петр Николаич проводит, он у нас главный добытчик, все окрестности знает досконально. И обо всех тонкостях вам расскажет.

Крот понял – комендант намекает, что с ним лучше дружить, иначе ничего у них не выйдет.

Тут та же девушка внесла на подносе тарелку с самодельным печеньем, и все замолчали, ожидая, пока она выйдет. Крот с удовольствием прихлебывал чай – хоть и жидкий, но, кажется, настоящий, видно, еще из прежних запасов.