Химеры картинной галереи

У каждого свои проблемы

Аделина Ермакова опоздала на полчаса и этим спасла ситуацию. Примерка Козырева продлилась дольше обычного, с Ермаковой он разминулся буквально на минуту. Не успел от подъезда ателье отъехать поджарый «Ауди» Козырева, к нему припарковался фиолетовый кадиллак Ермаковой.

Аделина выбралась из машины, одернула на себе пальто из дорогого малинового плюша и тяжело затопала к ателье. Понаблюдав за ней из окна, Надежда с одобрением отметила: Ермакова следует ее рекомендациям и не надевает под малиновое пальто пестрые брюки.

Одновременно с Ермаковой из кадиллака вывалились ее подруги из группы поддержки. Ермакова никогда не приезжала на примерки одна и одевалась так броско, как могла себе позволить только известная поп-звезда.

Ираида Самсоновна встретила Ермакову в фойе и проводила ее вместе с подругами в примерочную.

Вскоре там появилась Надежда:

– Здравствуйте, Аделина. Вы уже готовы к примерке?

Полуодетая Ермакова трепала в руках парчовое платье, отыскивая в нем горловину:

– Да где же эта ваша дырища…

Одна из подруг хотела помочь, но тут же получила шлепок по руке:

– Не лезь!

– Позвольте мне, я разберусь, – мягко подступилась Надежда. Она забрала платье и, отыскав горловину, помогла Ермаковой вдеть в нее голову.

Оправив платье, Аделина недовольно оглядела себя в зеркале:

– Что за говно?

– Вам не нравится? – Надежда поправила плечевые швы и одернула рукава. – По-моему, прелестный наряд. Зимняя сказка. Сценический костюм для новогодних концертов.

– Но я – не Снегурочка. – Ермакова перевела обескураженный взгляд на Надежду. – Вы уж простите, не предупредила.

– Прошу вас, Аделина…

– И на этот раз вы не удивили меня, – Аделина Ермакова стянула с себя платье.

– Передо мной стояла другая задача – сшить качественную и красивую вещь, – сдержанно проронила Надежда.

– И где она? – Аделина рассмеялась своей шутке и, отбросив платье, распорядилась: – Сделайте короче на ладонь. На грудь пришейте побольше страз.

Надежда расправила платье, повесила на плечики и напомнила:

– У нас примеряется еще одна вещь.

– Боже мой… Как же мне все это обрыдло. Давайте сюда вашу наволочку.

Надежда помогла Ермаковой надеть гипюровую накидку, расшитую бисером, стеклярусом и пайетками. Крутнувшись перед зеркалом, Ермакова оглядела взлетевший подол:

– И где, по-вашему, объем?

– Здесь – полное солнце, – пояснила Надежда.

– Что за дрянь!

– Прошу вас, Аделина…

– Мне нужно, чтобы фалдами крутилось. – Ермакова сделала перед зеркалом два оборота. – Но подол раскручивается только в прямую линию. В чем здесь фишка? Я не врубаюсь.

– Вы одобрили эскиз. Я предупреждала, что гипюра хватит только на этот покрой. Для глубоких фалд потребуется больший метраж ткани.

– У вас свои головняки, у меня – свои, – Ермакова взглянула на подруг, и те угодливо закивали. – Как хотите, но сделайте с фалдами.

– Есть только один выход, – проговорила Надежда. – Раскроить накидку из другой ткани.

– А я хочу из такой же.

– Такой больше нет. Ее привезли из Парижа. Это был остаток от коллекционных образцов – четыре с половиной метра.

Ермакова повторила:

– У вас свои головняки, у меня – свои. Я же не предлагаю вам петь вместо меня на новогодних корпоративах?

Надежда сдержанно покачала головой:

– Нет, не предлагаете.

– Вот видите… Короче, договорились.

После того как Ермакова ушла, Надежда собрала в охапку сценические костюмы и обессиленно опустилась на стул. Каждая примерка Ермаковой походила одна на другую. Ей все не нравилось, но она заказывала одежду снова и снова. Такая работа повергала Надежду в уныние. Для Ермаковой всегда кроил Соколов, но после первых примерок он напрочь отказался с ней контактировать. Интеллигентнейший Валентин Михайлович побоялся, что когда-нибудь ударит Аделину. Для такого человека, как он, ударить женщину было бы катастрофой.

– Еще одна такая примерка, и я сама побью Ермакову, – мрачно пробормотала Надежда.

– Все нормально? – в примерочную заглянула Виктория.

– Давно бы послала ее подальше, если бы не статус звезды.

– Вам помочь?

– Сама отнесу, – Надежда поднялась со стула и вышла в гостиную.

Она вошла в швейный цех в плохом настроении. Стрекот машинок усилился. Те швеи, кто разговаривал, замолчали. Кто бездельничал – уткнулись в свою работу.

Надежда разложила на межстолье парчовое платье и сказала швее:

– Его нужно укоротить.

– На сколько? Здесь нет разметки.

– На восемь сантиметров, не больше. Потом отдайте платье вышивальщице, и пусть она пришьет на грудь еще столько же страз.