Химеры картинной галереи

Выйдя из цеха, Надежда заглянула в закройную. Там было тихо. Тишина буквально звенела в воздухе. Помощница Соколова Фаина метнула на хозяйку испуганный взгляд. Соколов, не поднимая глаз, резал детали кроя. Тищенко выкладывал на манекене воротник пиджака.

Надежда интуитивно почувствовала, что недавно здесь произошла ссора. Она повесила накидку Ермаковой на стойку. Валентин Михайлович отложил ножницы и спросил:

– Как все прошло?

– Парчовое платье уже в цехе. А вот с гипюром нужно что-то решать.

Соколов распахнул накидку:

– Что здесь не так?

– Ермаковой не хватает объема. Хочет, чтобы при вращении подол закладывал фалды.

– Как в бальных танцах? Надеюсь, вы ей все объяснили…

– Объяснила, но ей подавай фалды. Что будем делать?

– Ничего, – закройщик пожал плечами. – Такой ткани больше нет.

– А если подумать?

– Была бы ткань – мы бы вставили клинья. На таком крупном гипюре швы будут незаметны даже на просвет. И если на швы сверху нашить такой же стеклярус и бусы…

– Т-а-а-ак, – протянула Надежда, чувствуя, что у него рождается хорошая мысль.

– Следуя вашей логике, можно взять обычный гипюр… – продолжил Соколов.

– … и расшить его таким же стеклярусом, бусами и пайетками, – подхватила Надежда. – Я знаю, где все это найти! Дайте для примера обрезок ткани.

Соколов порылся на стеллаже и протянул кусок ткани от накидки Ермаковой.

Надежда с благодарностью улыбнулась:

– Спасибо! На вас всегда можно положиться.

– Не за что, – закройщик развел руками. – Вы все придумали сами, я ни при чем.

Валентин Михайлович забрал со стола крой и сказал, что идет в цех. Вслед за ним вышла Фаина.

Надежда подошла к Тищенко, чтобы посмотреть, как мастерски он выверяет линию раскепа[5 - Линия соединения воротника и лацкана.].

– Как прошла примерка у Козырева? – спросила она.

– Меня беспокоил вспушной шов – он был затянут, но сейчас шов идеален.

– Я рада…

Тищенко обернулся.

– Вас что-то тревожит?

– Как вам у нас работается?

– Меня все устраивает.

– Еще неделя – и у вас будет своя гостиная с примерочной комнатой.

– Мне это известно.

Чувствуя, что Тищенко не до конца откровенен, Надежда спросила напрямую:

– Кажется, вы не ладите с Соколовым?

– Если быть точным – он не ладит со мной.

– Почему?

– Об этом лучше спросить у Валентина Михайловича.

– Но есть же какая-то причина?

– Если есть – мне она неизвестна.

– И все же мне бы не хотелось… – проговорила Надежда, но Тищенко упредил ее заверения:

– Не стоит так волноваться. У меня крепкие нервы.

По дороге в гостиную Надежда думала о конфликте между закройщиками. Зная Валентина Михайловича, она понимала, что причина неприязни куда серьезнее ревности и зародилась намного раньше, еще во времена работы Соколова и Тищенко в ателье на Кутузовском. Однако спросить об этом ей было не у кого, а сами фигуранты конфликта вряд ли сознаются. Оставалось только ждать, чем все это закончится.

Войдя в гостиную, Надежда сказала матери:

– У меня появилась отличная идея.

– Так-так… – заинтересовалась Ираида Самсоновна.

– Что, если организовать для Тищенко отдельную закройную?

– Но где же взять свободное помещение?

– Выкупить еще одну квартиру в этом же доме.

– У нас нет на это средств. Еще неизвестно, во что обойдется ремонт мужской гостиной.

– Кстати, про гостиную…

– Что?

– В ней девяносто метров.