Любовь холоднее смерти

Она зажгла газ, вылила старую заварку и, прохаживаясь по кухне, ожидала, когда закипит вода. Время от времени она останавливалась и глядела в окно. Оно выходило во двор, и смотреть там было особо не на что – разве на снег, медленно танцующий под колпаком зажженного фонаря. Но девушку завораживало это белое скольжение хлопьев и необыкновенная, глубокая тишина, которая установилась в квартире. «Наверное, тут очень толстые стены, – подумала она. – Дому лет пятьдесят, так что неудивительно…»

Не успела она удивиться тишине, как из коридора донесся какой-то легкий дробный звук – приглушенный и удивительно знакомый. Лида обернулась – в дверях никого. Она выглянула из кухни, но темный коридор оказался пуст. Прямо перед ней была запертая дверь третьей комнаты. Девушка машинально провела пальцем по филенке: «Да, пыли предостаточно. Вера Сергеевна и впрямь не утруждает себя уборкой. Что это был за звук? Вроде стрекота или…»

Все выяснилось, когда она внесла в комнату чайник с кипятком. Алеша с довольным видом поднимался из-за ее рабочего стола.

– Первый абзац я тебе написал, – сообщил он, отнимая у жены чайник и ласково подталкивая ее к окну. – Теперь, если дело не заладится, грех на мне.

– Ты написал? – воскликнула она. – Ты же не читал «Эдвина Друда»!

– Большое дело!

Девушка наклонилась над машинкой и прочла: «Жив или умер? Кто из друзей Эдвина еще продолжает задаваться этим вопросом? Найдется ли сердце, сохранившее его образ неприкосновенным? Иные сердца похожи на постоялые дворы – они всегда к услугам тех, кому вздумается в них поселиться, в них тепло и уютно, в очаге пылает жаркий огонь, и милая хозяйка уже торопится вам навстречу, перебирая ключи в корзиночке у пояса; но разве станет эта честная женщина плакать, проводив гостя за порог? Его забудут тотчас, как явится другой. Есть сердца, подобные зеркалам, – в них приятно подолгу глядеться (ибо кто из нас, признаться начистоту, не любит общества себя самого, будь мы даже не молоды, не богаты и не красивы?), но стоит отойти – и зеркало сразу о нас забывает. Нашлось ли в целом свете преданное сердце, в котором Эдвин остался жив?»

– Господи Боже! – вырвалось у изумленной читательницы.

– Плохо? – Алеша перечитывал текст через ее плечо. – Я что-то напорол?

– Господи… – повторила Лида, поворачиваясь к мужу и заглядывая ему в глаза. – Ты написал то… что нужно! И так, как нужно! Я бы сказала, что отрывок скорее похож на Теккерея – его язвительность, понимаешь? Диккенс вовсе не язвителен, желчи в нем нет. Но в общем, замечательно!

Автор был польщен. Он смотрел на лист бумаги со смешанным выражением удовольствия и деланной скромности – будто кот, которого ласково чешут за ухом, а тот притворяется, что ничего об этом не знает.

– Я старался не касаться сюжета, потому что знаю его только с твоих слов, – пояснил он, почти застенчиво отводя взгляд. – Написал только то, что думал… Не о твоем Эдвине Друде, а вообще… О людях. А стилизации у меня всегда получались.

– Да, стиль и впрямь верный, – тихо ответила Лида. – Но меня не это удивляет. Знаешь, я никогда не думала, что у тебя бывают такие мысли.

Он вскинул брови:

– То есть? Считала меня одноклеточным существом?

– Нет, конечно нет… – Она ласково положила руки ему на плечи. – Но ты всегда казался мне таким беспечным, счастливым… Счастливым непонятно отчего, даже в беде. И люди у тебя все, как послушаешь, тоже хорошие, а если плохие, то не по их вине. И вдруг – постоялый двор, зеркала! Такой горький образ, совсем не твой!

Алеша кривовато улыбнулся:

– Знаешь, в последнее время мне очень нелегко оставаться беспечным. Может, я больше узнал о людях.

– Но ты ведь не считаешь, что я тоже хозяйка гостиницы, которая…

Он ее поцеловал, и, закрывая глаза, Лида успела подумать, что у мужа тоже появилась скверная привычка – обрывать ее на полуслове.

* * *

Она проснулась посреди ночи и некоторое время упорно не открывала глаз, стараясь снова попасть в сон. Но ничего не получалось – дверь, ведущая туда, наглухо закрылась. Рядом тихо дышал Алеша. Девушка приподнялась на локте, осторожно села, по привычке стараясь не напороться на предательскую пружину. Улыбнулась в темноту – новая кровать никаких сюрпризов не преподносила. Встала, натянула халат, на ощупь отыскала тапочки. В батарее тихо шумела вода. «Наверное, это меня и разбудило, – подумала Лида. – Дали тепло. Теперь я не замерзну, сидя у окна».

Она подошла к столику, включила настольную лампу. Алеша спал как убитый – ему никогда не мешал ни свет, ни звуки. Девушка присела к столу и перечитала написанное мужем.

«Нашлось ли в целом свете преданное сердце, в котором Эдвин остался жив?» Она задумалась. В самом деле, любил ли кто-нибудь этого злосчастного юношу? Дядя? Его любовь была только ширмой, за которой он прятал бешеную ненависть. Невеста? Но та была ему только подругой, она не отдала ему ни руки, ни сердца. А любил ли кого-нибудь он сам?

Рядом с машинкой лежал потрепанный зеленый том из подписки Диккенса. Лида взяла его в библиотеке, но ей не нужно было перечитывать роман, чтобы вспомнить повороты сюжета. Она знала их давно, читала эту книгу несколько раз и могла бы рассказать сюжет, даже если бы ее разбудили среди ночи и устроили устный экзамен.

Обитатели маленького городка Клойстергэма – Эдвин Друд и Роза Буттон – были обручены в раннем детстве покойными родителями. Однако любви друг к другу они не испытывают – разве что дружескую привязанность. Эдвин, порывистый, довольно избалованный, но все-таки добрый юноша, очень любит и уважает своего дядю – Джона Джаспера, единственного родственника и покровителя. Тот же тайно его ненавидит, потому что давно питает страсть к Розе. Джаспер – канонический певчий собора и вместе с тем тайный курильщик опиума, посещает в Лондоне притон некоей старухи, торговки этим зельем, у которой, в свою очередь, есть свои тайные причины его ненавидеть. Он хочет заполучить Розу, но для этого ему нужно убить племянника. Все подготовлено – опиум (чтобы одурманить Эдвина и заманить на кладбище), черный шелковый шарф (чтобы задушить его), место упокоения (склеп, ключ от которого он заполучил обманным образом у пьяного каменщика Дёрдлса и, вероятно, успел сделать слепок, пока тот спал).

Тем временем в городке появляется интересная юная пара – близнецы Ландлессы (Елена и Невилл). Они приехали с Цейлона, где провели тяжелые годы под гнетом жестокого отчима. Пылкий, несдержанный Невилл немедленно влюбляется в невесту Эдвина и, видя, что тот с ней пренебрежительно равнодушен, оскорбляется за Розу и затевает ссору. Джасперу это только на руку – теперь у него есть, на кого свалить убийство племянника. Об этой ссоре с его подачи узнают многие, а он разжигает вражду молодых людей, внешне стараясь их помирить. Розу и Эдвина беспокоит их ложное положение жениха и невесты – ведь они друг друга не любят. Молодые люди объясняются друг другу в нелюбви и, посоветовавшись с опекуном девушки – умным и добросердечным мистером Грюджиусом, решают никогда не вступать в брак. Эдвин боится огорчить дядю этим известием, не ведая, что молчанием подписывает себе приговор. У него в кармане остается кольцо, которое Грюджиус передал ему для обручения с Розой, – поскольку свадьбе не бывать, Эдвин не надел его девушке на палец.

В канун Рождества Эдвин встречает на кладбище хозяйку лондонского притона. Он дает ей денег на покупку опиума, поскольку без него та плохо себя чувствует. Старуха сообщает ему, что приехала сюда кого-то искать, и роняет обмолвку, что горе тому, кого зовут Нэд, – этому человеку грозит страшная опасность. Эдвин неприятно потрясен, поскольку этим ласкательным именем зовет его один дядя, но, конечно, далек от мысли подозревать в чем-то человека, который безмерно его любит. Невилл Ландлесс готовится на следующий день выйти в пеший поход по Англии, чтобы ознакомиться с незнакомой страной. В сочельник молодые люди, по уговору, встречаются у Джаспера и заключают мир. Уходя от него, они решают взглянуть на реку – разыгралась буря, им интересно посмотреть, как бушует стихия. Той же ночью Эдвин Друд бесследно исчезает.

Невилла обвиняют в убийстве, но отпускают за недостатком улик. Тот уезжает в Лондон и находит покровительство мистера Грюджиуса. Сестра Невилла Елена остается в городке и мужественно сносит общественное порицание. В реке находят принадлежавшие Эдвину драгоценности – часы и булавку. Джаспер клянется найти и уничтожить убийцу. Грюджиус сообщает ему, что помолвка Эдвина и Розы была разорвана, и тот падает в обморок, узнав, что убийство было бессмысленно.

Через полгода после описанных событий в городке появляется таинственный незнакомец – Дик Дэчери. Он очень интересуется делом Эдвина и старается больше о нем разузнать. Каждую важную деталь, которую ему удается обнаружить, он отмечает меловой чертой на дверце шкафчика в своей комнате. Джаспер открывается Розе в любви, та в ужасе бежит в Лондон, к опекуну. Он давно следит за Джаспером и установил, что тот наведывается в Лондон – вероятно, с целью слежки за Невиллом. Джаспер снова посещает притон старухи, на сей раз в бреду он проговаривается, что уже совершил то, что всегда видел в своих видениях. Старуха, по каким-то своим причинам, очень внимательно выслушивает это, и даже едет за Джаспером в Клойстергэм. Там ее встречает Дэчери и узнает от нее, что она встретила Эдвина в сочельник на кладбище. Дэчери так же видит, как та издали грозит кулаком Джасперу, поющему в соборе на богослужении. Это настолько впечатляет Дэчери, что, вернувшись домой, он проводит мелом на дверце самую длинную и толстую меловую черту.

На этом роман, доведенный ровно до середины, обрывается.

«И единственное, в чем никаких сомнений быть не может, так это в том, что убийца – Джаспер. – Лида сидела, глядя на полупустую страницу. – Дальше – белое пятно. Каждый, кто пытался дописать роман, дописывал его по-своему. Вот вам и задача – причем все персонажи уже введены, нужно обходиться тем, что есть. А если не все? Если должен был появиться кто-то еще, без кого разгадка немыслима? Тогда ‘‘Тайна Эдвина Друда’’ никогда не будет раскрыта. Потому что можно составить бесконечное число вариантов на основе того, что уже известно, но нельзя выдумать за Диккенса новый персонаж. За такое голову надо отрубать».

«Да? – возразила она себе через минуту, слушая вой ветра за дрожащим стеклом и шум воды в батарее. – А чем собираешься заняться ты сама? Ищещь себе оправдания – да я только попробую, я ничего не испорчу, я люблю Диккенса, мне самой интересно, что и как случилось с Эдвином Друдом… Потому что, вне всяких сомнений, все прошло не так гладко, как задумал Джаспер, – иначе его бы никогда не изобличили. А его должны изобличить – Диккенс никогда не оставляет зло безнаказанным. Не в его это духе!»

Ее мысли незаметно тронулись в ином направлении. Девушка сидела, хмуро сдвинув брови, пожевывая нижнюю губу, и сердито смотрела на машинку с заправленным листом. «Джаспер поклялся найти и уничтожить того, кто убил племянника. Ну, Иуда… То есть себя самого? Его обязательно изобличат, и что тогда? Суд? Петля? Нет, он не таков, он не дастся. Это сильный, смелый характер. Я уверена, что развязка будет происходить в том склепе, где он спрятал племянника, – на месте преступления. Его изобличат, и он бросится бежать, поднимется на башню собора, куда уже ходил с Дёрдлсом… И бросится оттуда вниз, на камни. Как Клод Фролло в ‘‘Соборе Парижской Богоматери’’. Только того столкнули…»

– Господи, который час?!

Она так и подскочила, услышав голос мужа. Тот сидел в постели и испуганно смотрел на нее.

– Рано еще, спи, – шепотом ответила она.

– Ты работаешь?

– Думаю.

Алеша блаженно откинулся на подушку, полежал, глядя в потолок, а потом торжественно высказал пожелание своей супруге – не сойти с ума на почве «Эдвина Друда».

– И вообще, я уже начинаю тебя ревновать к этому парню, – заметил он. – Ты все время думаешь о нем.

Лида тихонько засмеялась:

– И совершенно напрасно ревнуешь! Знаешь, почему? Вы с ним немного похожи. То есть так я думала, пока ты не написал про зеркала и постоялые дворы. Эдвин бы до такого не додумался. Разве что после воскрешения?

Алеша что-то недовольно заворчал, пряча голову под одеялом.

– Что? – переспросила жена.

– Я говорю, – на свет показались растрепанные волосы и сонные глаза, – говорю, что Эдвин твой мне совсем не нравится. Если на то пошло, я больше симпатизирую его дяде.

– Джасперу? – изумилась она. – Ему-то за что?

И тут муж удивил ее второй раз за эту ночь. Алеша очень серьезно заявил, что тому по крайней мере было известно, что такое настоящая любовь.

– Роза дурочка, что не оценила его! Такие смазливые девчонки всегда влюбляются не в того, в кого нужно, – закончил он свою мысль и снова исчез.

Лида с минуту ждала продолжения, а потом погасила лампу и еще немного посидела в темноте, прежде чем вернуться в постель.