– А ты как думаешь, а? – проворчала Марина, вытирая стол. – У любой приличной девушки моего возраста и образования личной жизни как таковой нет, потому что есть учеба, работа и диссертация.
– Ой, вот не начинай, доча. В твоем возрасте…
– Да-да, в моем возрасте ты в горящую избу входила, гору на плечах поднимала и на Луну летала. Я знаю, мам, что ты тогда уже меня родила, и понимаю, к чему ты клонишь, но! – девушка сполоснула тряпку и руки, села обратно за стол и задумчиво уставилась вглубь своей чашки. – Во-первых, я не горю желанием случайно обеременниться и срочно перекраивать свою жизнь по этому поводу. Без обид, мам, я тебя люблю, и спасибо, что я есть, и все дела, но я знаю, что была случайностью, – Марина взяла из вазочки печеньку, но не спешила ее есть, а тоже словно пыталась увидеть в крошках ответы на вопросы мироздания. – Во-вторых, сейчас условия жизни все-таки другие. Да, двадцать пять лет назад был повсеместный экономический вульпес лагопус. Зато сейчас от тебя ожидается гораздо, гораздо больше вложений: и сил-времени, и, главное, денег – в ребенка. Чтобы просто быть «норм» родителем, нужно вокруг этой человеческой личинки прыгать с бубном и пылинки с нее сдувать.
Пока дочь говорила, Наталья уже закончила поправлять блузку и, поняв, насколько серьезный тон приняла беседа, тоже села за кухонный стол.
– Марина, я рада, что ты не относишься к родительству легкомысленно. Но если ты переживаешь о деньгах – не стоит, я с радостью помогу и материально, и посидеть с ребенком, как когда-то помогли мне с тобой. Ты у меня умница, со всем справишься.
– Спасибо, мам. Но только не думай, что я не завожу детей только потому, что опасаюсь, как я буду их поднимать! – торопливо добавила девушка, тряхнув копной рыжих кудряшек. – Я и морально не готова тоже, я ж еще психологически совсем ребенок…
– Уй, иди сюда, обниму, ребенок ты мой! – расчувствовалась мать, притягивая Марину в объятия.
Пообнимавшись вдоволь, женщины расселись обратно на свои любимые места на кухне. Наталья залпом допила свой кофе и сказала, дразнясь:
– Ну, с детьми я тебя поняла…
– И я еще даже не начинала трогать тему беременности и деторождения, мам, это же просто беспросветный мрак и такая хтонь, что просто…
– …Но кто-нибудь на примете-то есть, а? Ну вот ни за что я не поверю, что в двадцать три года тебе совсем никто не нравится!
– Ма-а-ам! Ну ты что! – Марина надулась и пробормотала себе под нос: – Если бы даже мне кто-то и нравился, с тобой я бы этого кого-нибудь потащила знакомиться в последнюю очередь.
– Это еще почему? – слух у Натальи, к счастью, все еще был хороший.
– Потому что. Мам, ну вот… Эта тема до ужаса неловкая, если честно, даже не знаю, почему именно. Просто бр-р. Не хочу я об этом сейчас думать даже. Но не переживай, если соберусь замуж, я тебе скажу! – и выскочила из кухни, оставив Наталью наедине со своими мыслями и…
Ох, пора уже бежать на работу!
Глава 3
«И что это такое на маму нашло? Все ж нормально было, с чего это вдруг так заладила о зайках и лужайках?» – думалось Марине по дороге в универ.
Да-да, на дворе июнь месяц, сессия успешно закрыта – а она едет в универ. Ужасная несправедливость.
Даже магистров не отпускают спокойно по своим делам, а заставляют проходить формальную летнюю практику. То есть: появляться в стенах любимого учебного заведения раз-два в неделю, обсуждая со своим научным руководителем, как же там продвигается написание твоей диссертации, пить чай и уходить работать себе дальше – в случае Марины. Как же ей все-таки повезло получить ее работу, очень удобно эксперименты для учебы ставить…
– О, привет! – мелодичный, смутно знакомый голос вырвал девушку из размышлений. Приятного вида брюнетка с ореховыми глазами помахала рукой и подошла ближе.
– А? Привет, Агата! – девушки обнялись. – А чего это ты тут сегодня?
– Ой, да я как обычно, ты ж знаешь. Наши любимые бактерии… Все-таки приходится работать, чтобы было с чего писать диссер.
Однокурсница мелодично рассмеялась и стрельнула глазками в парней, проходящих мимо.
– А, я и забыла, что ты на кафедре работаешь! – улыбнулась Марина, делая шаг в сторону, чтобы не перекрывать коридор, пока они болтают.
– Аха-ха, да, не все такие гениальные трудяжки, как ты, чтобы уже работать в настоящей производственной лабе, пока учишься. Простым смертным приходится перебиваться университетскими помещениями… – подмигнула брюнетка. Марина только головой покачала:
– Ой, вот не наговаривай на себя, Агат! Ты вон сессию лучше меня закрыла, и вообще умница и красавица! – Марина не скупилась на комплименты. Просто не любила зависти, обид и ссор. Но и постоять за себя могла. Потому, наверное, ее шутливые слова поддержки всегда находили благодарных слушателей.
– Спасибо-спасибо, ты меня смущаешь! Очень приятно слышать. А ты сама чего сюда, раз эксперименты проводишь на работе?
– Пра-а-актика, – скучающим тоном протянула русалка. – Для формальности – надо появляться и болтать с научником, даже если мы по почте большую часть работы обсуждаем, и вообще, мы ж уже магистры, технически все уже умеем.
– Ключевое слово: технически! – рассмеялась Агата. Марина сразу вспомнила, как они вдвоем пытались разобраться с набором автоматических дозаторов, и прыснула.
– Ладно, извини, мне пора! Рада была повидаться с тобой.
– Хорошо, давай… Ой, подожди, Мариночка! Я у тебя хотела спросить кое-что!
– Что? – удивленно обернулась девушка.
– Ты, когда готовилась к сессии, файлы себе собирала, да? Лекции там, таблицы…
– Да. А что?
– А можешь их мне скинуть, пожалуйста? У меня сестра учится на курс младше, ей очень пригодится. А ты всегда самые хорошие и понятные методички пишешь!
– А, да, конечно. Сейчас тебе перешлю, – русалка махнула рукой – просьба пустячная, архив давно болтается в телефоне. Да и принято было у них на курсе делиться материалами перед сессией.
– Да? Спасибо-спасибо-спасибо, ты просто золото!
Девушки легко обнялись еще раз и разошлись в противоположные стороны.
От болтовни с жизнерадостной подругой на душе у Марины стало легко, и она забыла о странном разговоре с мамой. Встретилась с научным руководителем, написала новый подпункт в литобзоре диссертации, а после побаловала себя: поехала поплавать на море.
Найти действительно уединенное место на Финском заливе – задача непростая. Особенно в сезон. Снуют катера, пролетают «метеоры», время от времени вальяжно проходят туристические пароходы с шумной публикой. Но у Марины было много опыта и большое желание слиться со стихией. Вдохнуть солоноватую воду, ощутить всей кожей прохладу и нежность балтийских волн. Так что, спрятав сумку и пакет с одеждой между приметными камнями, она в купальнике и шлепках уверенно зашла в воду. Погрузилась по пояс, привыкая к температуре и плотности воды, а потом с восторженным «ой!» нырнула с головой и поплыла под водой.
Тут же ее тело начало быструю, всего на три-четыре секунды, трансформацию. Марина до сих пор иногда задавалась вопросом, куда же исчезала одежда с ее нижней половины тела и обувь – и не могла найти этому никакого научно обоснованного объяснения. Магия.
Впрочем, ей ли удивляться и возмущаться ненаучности – только что вместо обыкновенных человеческих ног отрастившей себе рыбий хвост? Она как-то проверяла, и да, в нем нет бедренных костей, но есть позвоночник. Красивый, между прочим, хвост, покрытый мелкими голубо-зелеными чешуйками.
Годы плавания научили Марину спокойно открывать даже свои «человеческие» глаза под водой – но с прозрачным третьим веком это было все-таки проще.
На кончиках ее пальцев появилось ощущение щекотки – ногти вытянулись, заострились и стали толще, превращаясь в полноценные когти.
На боках между ребрами открылись жаберные щели, избавляя девушку от необходимости подниматься на поверхность, чтобы подышать. Опять же – по любым расчетам выходило, что площади жабр, которые могли бы уместиться под ее ребрами, даже если бы полностью заменили собой легкие, никак бы не хватило, чтобы обеспечить газообмен существа с настолько быстрым метаболизмом, как у человека.
Это не должно работать, научно говоря. Но оно работало.
Дрожа от беззвучного смеха, Марина ускорилась, «летя» сквозь воду на большой, нечеловечески большой скорости, наслаждаясь ощущениями. Упругое сопротивление толщи воды, вкус и запах соли, и водорослей, и морской живности. И звуки, какофония звуков, недоступных человеческому уху.
Русалка плыла, наслаждаясь и млея, чувствуя себя комфортно и беззаботно. Не переживая ни о диссертации, ни о работе, ни об уборке дома, ни о чем.
А тем временем на другом конце города ее мать, наоборот, погрузилась в печальные раздумья.
«Менопауза» – такой вердикт только что вынесла ей врач. В сорок шесть лет – вполне нормальное явление, не удивительное даже. Но Наталью это слово ударило, словно мешок картошки по голове.