Спасительный парус

– Ань, это ты? Приветик!

– Да, я, здравствуй… – небольшая заминка, – Ты знаешь… я тут около вашей станции метро… Приехала про свитер узнать…

– Так давай к нам!

– Сейчас подъеду!..

Но я ведь не хотела никого видеть и слышать! Что я скажу ей и её родителям, и главное – как?

Дверь открывает Людмила. В коридор выбегает её сын. «Здрасте, тетя Аня!». Выходит встретить меня и её мама.

О чем-то она спросила меня? Наверное, что-то вроде: «Как дела?».

Вопрос не помню, но помню ответ, совершенно неожиданный для себя:

– Меня сокращают! – и… разревелась.

Не случайно ноги несли меня сюда, в этот дом, радушный и теплый, который любят все, кто здесь бывал.

После этой сцены мне сразу стал легче, и не так страшно.

Вернувшись домой, я включила телефон, порвала записку, привезенную назад, позвонила Ире и все спокойно рассказала. Как если бы речь шла не о сокращении, а, допустим, о премии, которой меня обделили. Так, мелкая неприятность.

Позвонила маме, позвонила своей приятельнице Людмиле. Мы с ней учились в одном институте, работаем на одном заводе и живем поблизости. Частенько общаемся, нередко выручаем друг друга. Сегодня утром я встретила ее по дороге в метро. Вынуждена была все рассказать и сообщила, что отключила телефон. Обещала позвонить потом сама, когда приду в себя. Вот и звоню. Оказывается, я её утром здорово напугала, и она искренне обрадовалась, услышав мой спокойный голос.

Вот так и закончился мой первый день новой жизни. Я знаю, что и дальше будет не сладко, но первый барьер я уже одолела.

ОТ СУДЬБЫ И ОТ СУМЫ…

Зато второй выходной я сижу дома и, волей-неволей, занимаюсь самоедством. Все время в голове прокручивается завтрашний день – первый рабочий день после сокращения.

Тогда я решила: раз уж я все равно этим занимаюсь, может, сделать то же с пользой? Заняться анализом, прокрутить возможные варианты развития событий и выходы из них.

Дубль за дублем записывается на пленку в моем воображении. Какой лучше? А может, вообще изменить сценарий? Пошли другие дубли. Осталось только выбрать.

Начало везде одинаковое. Я прихожу утром на работу, предварительно позавтракав. Обычно я дома не завтракаю – пью чай на работе. Но завтра лучше поесть, и выпить таблетку элениума. Надо, – ох, как надо! – завтра держаться, как ни в чем не бывало. Не распаляться, не разреветься, не выглядеть жалкой. Я буквально уже чувствую взгляды своих сотрудников. Любопытные, сочувствующие. Даже не знаю, что хуже.

Распаляться мне вообще противопоказано. Есть люди, по которым никогда незаметно, что их вывели из себя. Правда, таких меньшинство. Я к ним совершенно точно не отношусь. Сразу начинаю задыхаться, меняюсь в лице, руки дрожат крупной дрожью, которую не скроешь. В таких случаях один мой вид – это уже поражение. Каждое такое поражение потом глубоко переживаешь. Получается двойная расплата: и своего не добился, и себя «уронил».

Что касается расплат, то за свои ошибки я всегда платила сама. Есть люди, которые умеют по-другому. Есть, есть! Например, за ошибки начальства платит подчиненный, потому что начальник никогда не сознается, что это его «прокол». Кстати, к Коле это не относилось. Значит, все-таки, не всегда…

Полгода назад цеховое начальство предложило мне перейти в цех на должность экономиста. Я уверенно, без всяких сомнений, отказалась. Даже не смотря на то, что это, в общем-то, повышение. К экономисту цеха всегда особое отношение. Почему эту должность предложили мне? Даже уговаривали, получив отказ, предлагали подумать. Потому что у меня нет детей, я редко ухожу на больничный. У экономиста самая работа в конце месяца. И тут уж волей-неволей, а ты нужен, и заменить тебя некем. В том числе, мне приводили аргумент, что наше производство сворачивается, и я могу остаться без работы. Остаётся только поражаться, где тогда была моя голова?

Это была самая, что ни на есть, грубая ошибка, за которую я сейчас расплачиваюсь. Есть такая поговорка: от судьбы и от сумы не отказывайся. Я не очень понимала её смысл. Теперь поняла. Если тебе предлагают какие-то изменения, хорошие или плохие – не надо от них отказываться. Значит, они предназначены судьбой. А спор с судьбой всегда дорого обходится.

«ВИДЕОРОЛИК» ПРЕДСТОЯЩИХ СОБЫТИЙ

Однако, я отвлеклась. Может быть, и к лучшему. Продолжим крутить «видеоролик».

Доложив своему начальнику о прибытии на работу, как делаю обычно, сразу звоню новому начальнику сектора. Знаю его пока мало, но впечатление он всегда производил человека душевного, беззлобного. Интересно, он принимал участие в отборе кандидатур на сокращение?

Так вот, значит, я ему и говорю: «Здравствуйте, это Петрова. У нас складывается следующая ситуация. Наш заказ отправляется на север достраиваться. Для этого надо оформить все наряды. Работа это большая и, что самое главное – срочная. Вы, насколько я понимаю, хотите, чтобы я эту работу сделала, а потом вы дадите мне под зад коленом».

Да, именно так и скажу: под зад коленом. Дальше продолжаю: «Короче говоря, у меня есть какие-нибудь виды на трудоустройство? Нет? Тогда пусть эту работу делают более квалифицированные специалисты!»

Какой будет ответ – решающего значения не имеет. Мне просто надо как-то выплеснуть свой протест, показать, что какую-то роль я здесь, все-таки, играла. Но все же, какие могут быть варианты ответов?

Вариант первый. Идеальный. Меня тут же трудоустраивают. Не потому, что я их сильно напугала, а потому что могу им еще пригодиться. Но это практически невероятный результат.

Вариант второй. На него я делаю главную ставку. Мой «выпад» оставляют без внимания. Я работу не делаю, а коллегам по бюро придётся попотеть, потому что они не в курсе моей работы. Короче говоря, это будет моя маленькая месть.

Вариант третий. Тут есть несколько «подвариантов», которые можно объединить под общим названием: полный провал.

Заключается он в том, что меня не трудоустраивают и, в придачу ко всему, заставляют выполнить свою работу. Как им это удастся? Ну, например, будут разговаривать со мной очень вежливо, и я не смогу противостоять. Или наоборот: начнут давить, наезжать, а я растеряюсь и сама не замечу, как на все соглашусь. Наиболее тяжёлый исход в моральном плане.

Это теперь уже все понимают, что ставить ультиматумы начальству – просто неразумно. Но тогда такие попытки отстоять себя были довольно распространенными. Заканчивались всегда плохо.

На самом деле, последний вариант – наиболее реальный. Интуитивно я понимаю, что как-то так все и закончится. Но пытаюсь сопротивляться. Как можно этому варианту противостоять?

Выбрать любую фразу, как можно короче, и, зажмурившись, периодически её повторять, независимо от того, что говорит оппонент. До того, как я перешла в нормировщики, я работала технологом на этом же участке. Мой тогдашний начальник такой метод практиковал, когда я начинала возмущаться. Этим он доводил меня до белого каления. Но не бросаться же на него с кулаками? В результате я ничего не добивалась и получала очередную психологическую травму. Может, и мне удастся таким образом вывести своих обидчиков из равновесия? Как говориться, не догоню – так согреюсь.

Ну, допустим, накажут меня материально, если у них хватит совести. В самом худшем случае могут пригрозить, что меня не сократят, а уволят. На это я придумала ответ: «Вы хотите меня этим напугать? Только не думайте, что я от вас этого не ожидала!»

Если до этого дойдет, то я остаюсь, между прочим, без копейки денег. У меня даже на книжке ничего нет…

Интересно, что же на самом деле будет завтра?

ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ «НОВОЙ ЭРЫ»

Четвертый день новой эры. Тот самый, про который очень хотелось знать вчера.

Прихожу на рабочее место, так и не решив, стоит звонить или не стоит. Но рука уже сама тянется к телефону. Ею руководит не разум, а желание мести за причинённую обиду.

– Виктор Николаевич?

– Да, это я…

– Здравствуйте, это Петрова.

– Очень приятно, – тон весьма дружелюбный.

– Мне тоже, – машинально отвечаю я.

– Все работают? – он решил, что я звоню к нему отметить присутствующих. Если начальник не на работе, за него это делает любой из бюро.

– Да нет, я не по этому вопросу…

Далее – «по тексту», до слов «под зад коленом» включительно. После этого Ященко пытается убедить меня, что такого никто никому не говорил и делать не собирается.