Преподобный Серафим Саровский

В обители, где настоятельницей была схиигуменья Фамарь (Марджанова), умирала послушница Ульяша (Иулиания). Ее послушанием было носить в монастырскую кухню дрова из сарая. Однажды на нее обрушилась огромная поленица дров. Когда послушницу извлекли из-под груды дров, она была без памяти. Вызвали доктора. Он осмотрел послушницу и нашел, что у нее переломаны руки, ноги и ребра, сдавлена грудная клетка. На ней, как говорится, не осталось живого места.

Она лежала в монастырской больнице неподвижно, не приходя в сознание. Начался отек легких, и врач сказал, что она скоро не сможет дышать и умрет.

Наконец настал день, когда врач сказал схиигуменье Фамари, что Ульяша скончается этой ночью. Матушка позвала послушницу Фиму (Евфимию) и сказала: «Доктор говорит, что Ульяша ночью скончается. Возьми у матери регентши икону преподобного Серафима, освященную на его святых мощах, возложи Ульяше на грудь и помолись, чтобы Господь взял ее душу без страданий».

Фима ушла. Настоятельница молилась в своей келье. Вдруг вбегает Фима и говорит:

– Матушка! Матушка! Ульяша…

– Что, что Ульяша? Скончалась? Не буди сестер. Панихиду по новопреставленной служить будем утром.

– Нет, матушка, Ульяша встала!

Когда настоятельница прибежала к больничной палате, навстречу ей вышла сама Ульяша, вполне живая, с иконой преподобного Серафима в руках.

Как оказалось, через некоторое время после того, как Фима возложила икону на грудь умирающей, Ульяша вдруг увидела себя в большом сосновом лесу. Впереди по тропинке, опираясь на палочку, шел, удаляясь от нее, сгорбленный старичок в белой рясе. Она поспешила за ним. Почему-то ей очень нужно было догнать его. Что было сил она пустилась за ним – и поднялась с постели, держа в руках икону! На иконе оказался тот самый старец.

Так преподобный Серафим в один миг исцелил переломанную Ульяшу.

Утром пришел доктор, дабы письменно констатировать смерть Ульяши. Инокини, сговорившись, ничего ему не сказали. Каково же было его удивление, когда «покойница» сама вышла ему навстречу и низко поклонилась.

Осмотрев ее, врач убедился в том, что действительно произошло чудо.

«Стой хорошо, не падай»

Этот рассказ я слышала от покойной Олимпиады Ивановны. Передавая его, она волновалась, а сын, о котором шла речь, сидел рядом с ней и утвердительно кивал головой, когда она обращалась к нему за подтверждением. Вот что я от нее услышала:

– Ване было семь лет. Шустрый он был, понятливый и большой шалун. Жили мы в Москве, на Земляном валу, а Ванин крестный – наискосок от нас, в пятиэтажном доме.

Как-то вечером я послала Ванюшу к крестному – пригласить на чай. Перебежал Ваня дорогу, поднялся на третий этаж, а так как до звонка на двери достать не мог, то стал на лестничные перила, и только хотел протянуть к звонку руку, как ноги соскользнули и он упал в пролет лестницы.

Старый швейцар, сидевший внизу, видел, как Ваня мешком упал на цементный пол. Старик хорошо знал нашу семью и поспешил к нам с криком:

– Ваш сынок убился!

Мы бросились к Ване, но, когда подбежали к дому, увидели, что он сам медленно идет нам навстречу:

– Ванечка, голубчик, ты жив? – схватила я его на руки. – Где у тебя болит?

– Нигде не болит. Просто я побежал к крестному и хотел позвонить, но упал вниз. Лежу

на полу и не могу встать. Тут ко мне подошел старичок – тот, что у нас в спальне на картинке нарисован. Он меня поднял, поставил на ноги, да так крепко, и сказал: «Ну, хлопчик, стой хорошо, не падай». Я пошел, вот только никак не могу вспомнить, зачем вы меня к крестному посылали.

После этого Ванюша мой сутки спал крепко-крепко, а когда встал, был совершенно здоров.

В спальне же у меня висел большой образ преподобного Серафима Саровского.

Раба Божия N

Чудеса в Советском Союзе и в русском зарубежье

«Кто он, этот старичок?»

Переслал мне один знакомый письмо на французском языке, в котором одна эльзаска просила его прислать ей что-нибудь о Русской Православной Церкви: молитвенник, или что-либо подобное. В ответ на письмо что-то послали ей, и этим дело ограничилось.

Позже я был в Эльзасе и зашел познакомиться с ней, но ее не было тогда дома – она была за городом. Я познакомился с ее свекровью, старушкой большого христианского милосердия и сердечной чистоты.

Она рассказала мне следующее. Их семья из старого дворянского рода Эльзаса, протестантского вероисповедания. Надо сказать, в этой области Эльзаса селения смешанного вероисповедания: наполовину – католики, а наполовину – протестанты. Храм же у них общий, и в нем они совершают свои богослужения по очереди. В глубине – алтарь римский, со статуями и со всем надлежащим. А когда служат протестанты, задергивают католический алтарь занавесом, выкатывают свой стол на середину и молятся.

Недавно в Эльзасе среди протестантов началось движение в пользу почитания святых. Это произошло после знакомства с книгой Саббатье о католическом святом Франциске Ассизском. Сам протестант, он пленился образом жизни этого праведника, посетив Ассизи. Семья моих знакомых тоже была под впечатлением этой книги. Продолжая оставаться протестантами, они чувствовали, однако, неудовлетворенность. Они стремились к почитанию святых и к Таинствам. Когда пастор обучал их, они просили его не задергивать католический алтарь, чтобы хотя бы видеть статуи святых. Мысль их искала истинной Церкви.

И вот однажды молодая женщина, будучи больной, сидела в саду и читала о жизни Франциска Ассизского. Сад был весь в цветах. Тишина деревенская… Читая книгу, она забылась в тонком сне. «Сама не знаю, как это было», – рассказывала она потом. – Идет ко мне сам Франциск, а с ним сгорбленный, весь сияющий старичок, как патриарх. Он был весь в белом. Я испугалась. А Франциск подходит совсем близко и говорит: «Дочь моя! Ты ищешь Истинную Церковь – она там, где он. Она все поддерживает, но ни от кого не просит поддержки».

Белый же старичок молчал и лишь одобрительно улыбался словам Франциска. Видение кончилось. Она как бы очнулась. А мысль подсказала ей почему-то: «Это связано с Русской Церковью». И мир сошел в ее душу.

После этого видения и было написано письмо, упомянутое вначале. Через два месяца я снова был у них, и на этот раз от нее самой узнал еще и следующее. Они приняли к себе русского работника. Желая узнать, хорошо ли он устроился, хозяйка зашла к нему и увидела на стене в углу иконку, и узнала на ней того старца, которого она видела в легком сне вместе с Франциском. В удивлении и страхе она спросила: «Кто он, этот старичок?» «Преподобный Серафим, наш православный святой», – ответил ей работник. И только тогда она поняла смысл слов святого Франциска, что истина – в Православной Церкви.

Митрополит Вениамин (Федченков)

Чудо о расслабленных

Побывавший тридцатые годы, во время празднования дня памяти преподобного Серафима Саровского в Серафимо-Дивеевской обители пожилой мужчина рассказал о великом чуде, совершенном Господом. В то время уже были закрыты и Саровский, и Дивеевский монастыри. Но в здешних лесах и в округе жили монахи, священники. На праздник батюшки Серафима у его святого источника собиралось множество людей. Приводили множество больных, служился молебен. Однажды во время такого молебна, по молитвам к преподобному, были исцелены двое парализованных, которых доставили к источнику в колясках. После того, как отзвучали последние песнопения и величание батюшке, они встали, отбросили коляски и ушли, славя Господа, на своих ногах.

Рассказ офицера

Я родился и вырос в Арзамасе, недалеко от бывшего Саровского монастыря. В 20-х годах этот монастырь, вместе с обширным и очень ценным лесом, был превращен советской властью в исправительно-трудовой лагерь. Не только кельи монахов и монастырские здания, но и храмы были превращены в бараки для заключенных. В храмах были установлены в несколько рядов нары, а сам монастырь окружен колючей проволокой. Повсюду стояли наблюдательные вышки. Гражданам не разрешалось ходить вблизи лагеря или проявлять к нему интерес. И когда прибывали новые эшелоны с заключенными на вокзал, мы только пожимали плечами – для нас они были «враги народа». Однажды мы, несколько пионеров, случайно забрели на большое кладбище заключенных, располагающееся неподалеку от лагеря. Помню, как я был поражен размерами кладбища. На нас напал какой-то страх и ужас, и мы быстро убежали оттуда.

Во время Великой Отечественной войны меня направили из армии в военную школу. Перед отъездом на фронт мне удалось побывать дома. Это было летом 1943 года. Мать попросила меня сходить с ней в храм. В нашем городе тогда открылись храмы, религия уже не была под запретом. В храме шла торжественная служба, мать даже обратила мое внимание на то, что молятся о даровании победы над врагом и что в храме можно увидеть много солдат. Я пошел с матерью, желая доставить ей эту радость. Возле храма я увидел много нищих, а также смело входивших в него солдат. В храме было так много народа, что мы едва передвигались в нем. В центре я увидел много свечей, горевших перед большой иконой преподобного Серафима Саровского, украшенной цветами. Я не стал долго стоять там, – все происходящее мне было непривычно; к тому же, честно говоря, я боялся встретить здесь моих прежних товарищей-комсомольцев. Ночью я уезжал на фронт. Перед отъездом мать, конечно, всплакнула и вдруг сказала мне: «Я верю, что ты останешься жив. Я буду молиться и он сохранит тебя». «Кто – он?» – спросил я. «Наш святой – батюшка Серафим», – ответила мать. Не желая обидеть ее, я ничего не ответил, но в душе, конечно, только засмеялся над таким предсказанием. Надо сказать, что в это время иконы висели в углу комнаты, среди них был и образ преподобного Серафима Саровского. Мать объяснила, что сейчас многие стали снова вешать иконы в доме, в церквях стали крестить детей, и мальчиков часто называли Серафимами. «В честь батюшки», – добавила она.