Четверо за спиной

– Так тому и быть! Через месяц приглашаю всех на пир. С женами или сродственницами, кто холост, – пророкотал раздосадованный Велеслав. Не доволен, что его крайним сделали. А потому, я, чтобы смягчить ситуацию, с благодарной улыбкой слегка кланяюсь князю. В ответ на мою улыбку правитель слегка расслабился, ушла хмурая складка меж бровей.

Когда зал перестал гудеть, я снова повернулась к сидящим за столами.

– Гости дорогие, я только предупредить хочу, чтоб вы не передумали. Ибо если ваши жены узнают, что вы их на пир не взяли, а подруги там были…, – мы с сидящими обмениваемся понимающими улыбками.

– Не сносить нам буйных головушек, – выкрикивает кто-то.

– Запилит до смерти, – подхватывает другой.

– Всю жизнь пересоленное снедать придется.

Чувствую, что зал оттаял, почувствовав во мне, в некотором роде, единомышленника. Надо закрепить результат. Снова хлопаю в ладоши, чтобы тишина наступила.

– А чтобы развеселить сердца ваши храбрые и великодушные, хочу спеть песню своей родины. Боевую. Дозволишь, князь? – успокаиваю, как могу, задетое самолюбие Велеслава, демонстрирую ему, что именно он тут главный. Он властитель, и он мужчина, а значит его «эго» любит патоку и елей больше многих. Князь удивленно приподнимает брови, видимо я опять ставлю его в тупик своей непредсказуемостью. Ну извини, друже, работа с массами, тем более такими заскорузлыми, требует нестандартных решений. Мы с залом выжидательно смотрим на князя. Он, не сумев прочитать по моим глазам что будет, вынужден кивнуть.

Я поворачиваюсь к сидящим в уголке музыкантам. Они начинают наигрывать лихое вступление. Знаю, что голос у меня сильный, низкий, песня начинает литься сама:

Ой, что-то мы засиделись братцы

Не пора ли нам разгуляться

Русь молодая, силы немерено

Дайте коня мне да добрый меч!

Ратью пойдем да погоним ворога

Русь молодая сердцу дорога

Да не пристало нам сидеть по хатам

Дайте коня мне да добрый меч!

Было это, братцы, давным-давно

Черные силы пришли войной

А мы не знали, не ожидали

Жили, любили, детей рожали

Вижу, что зал захвачен с первых куплетов. То, про что я пою – понятно каждому в зале. Они все это проживали в своей жизни и неоднократно. Беды, войны, потеря близких… Поднимаю руку и знаком машу столу дружины, что можно подпевать. Стол тут же гаркнул «Дайте коня мне да добрый меч!». Начинаю азартно скалиться, песня захватывает и меня, и зал.

На последнем куплете:

И засияло небо голубое

Полная чаша мира да покоя

А кто пожалует к нам с войною, – я замолчала и уже весь зал дружно грянул:

Дайте коня мне да добрый меч!

Я замолчала. Замолчал на мгновение потрясенный зал. А после этого разразился криками да воплями моих неожиданных фанатов. Велеслав с азартно блестящими глазами, встает на ноги, берет что-то у слуги рядом и спускается ко мне. Подходит и протягивает с улыбкой:

– Ты так просишь, гостьюшка дорогая, что нельзя не исполнить. А я все голову ломал, чем одарить тебя.

Я во все глаза рассматриваю протягиваемые мне ножны. Мне? Осторожно тяну богато украшенное навершие, клинок приветственно блеснул, выныривая из темноты. Красота такая, что ком поднимается в горле. Поднимаю на князя счастливые глаза.

– Слов у меня нет, чтобы благодарность выразить…

– Нешто угодил? – улыбается он довольной улыбкой.

– Лучше и придумать нельзя было, – чуть вынимаю клинок из ножен, подношу к губам, а потом поднимаю его над головой. Зал разражается приветственным ревом.

– А коня? – кричит кто-то из гостей.

– Будет и конь, – улыбается Беригор, опоясывая меня мечом, – никогда мечей ба… женщинам не дарил, – шепчет он.

– И как ощущения? – тоже шепчу я.

– Ошеломительно. Пойдем за стол, там поговорим.

Под приветственные крики возвращаемся к столу и меня окутывает ледяное крошево в злых глазах воеводы. Все никак не разберу – чем я ему не угодила? Да, подтруниваю над ним, но это же не повод так беситься. Может он просто женоненавистник? Все бабы – стервы и все такое? Так ты, малыш, еще не знаешь, что такое стервы. Тем более из другого мира и 21 века. Лови джек-пот в моем лице, только не обижайся. Не я первая начала.

Среди поданного горячего по аромату узнаю «свою» дичь. Молчу, но служка, что обслуживает наш стол, шепчет князю на ухо. Доносчик!

– Да ты что? – изумляется князь и тянет руку к птице. Отрезает кусок личным кинжалом себе и воеводе. Тот сначала начал вяло жевать, но потом, распробовав, с аппетитом отрывает куски и с блаженной улыбкой отправляет в рот. Хитро подмигнув мне, Велеслав поворачивается к другу:

– Смачно, друже?

– А то, – бубнит активно работающий челюстями Беригор, – расстаралась твоя кухарка нынче. Ел бы и ел.

– Это от того, что Ярослава ей указ дала. Под ее началом готовили.

Беригор мгновенно роняет кусок на тарелку и поперхнувшись, начинает кашлять. Да так сильно, что князю приходится несколько раз основательно хлопнуть друга по спине. А я не могу сдержаться и начинаю хохотать, настолько комично выглядит могучий воевода, который смотрит на меня злыми и одновременно несчастными глазами на красном от натуги лице. Беригорка, ты действительно хочешь со мной войны?

После моего феерического выступления веселье в хоромах набирает обороты. Музыканты начинают играть громче, периодически звучат песни, тосты, взрывы хохота. Драгомир с князем, словно состязаясь в остроумии, смешат меня до колик. Едва успеваю поворачивать голову то к одному, то к другому. Они оказались давними друзьями и многое с ими случалось и в детстве, и в военных походах. Наш хохот то и дело разносится под разукрашенными сводами хором.

Воевода напротив – сумрачен, молча потягивает медовуху из кубка, откинувшись в кресле. Он держится особняком, отвечает коротко, почти не принимая участия в беседе. И чем веселее мы смеемся, тем смурнее он становится. Наконец не выдерживает, и шепнув что-то князю, решительно уходит из трапезной.

Через некоторое время я тоже почувствовала наваливающуюся усталость.

– Князь, пойду я, пожалуй. Устала. Да и занятия у меня завтра. Спасибо тебе за праздник!

– Хорошо. Ступай. Или погодь, провожу тебя.

– Не стоит, княже, гостей своих оставлять. Я провожу Ярославу, – вмешивается волхв.