Одержимые сердца

Неужели! Свершилось! Я знаю о Мише то, чего не знает наша сестрица!

Я была жутко довольна этим обстоятельством.

– Ну и оставим это в прошлом! А теперь показывай мне свой дом, хозяюшка! – весело сказала я, чтобы отвлечь Мишу от неприятных воспоминаний. – А что насчет уборки? Сами? Или смертных нанимаете?

– Да, сами, но, когда мы в Стокгольме, здесь живет пожилая пара из местной деревни. Они убирают, ухаживают за цветами и лодкой, – вновь оживившись, ответила Миша.

– И кто-то добровольно соглашается жить здесь без электричества? – подтрунила я.

Она взяла меня под локоток, и мы направились к дому. Вокруг был насыпан мелкий гравий, и я с неудовольствием подумала, что исцарапаю свои дорогие ботильоны.

– Мы хорошо им платим. Тем более, им самим здесь нравится! – Миша показала мне язык. – Тебе только комфорт подавай! И кто же из нас чистюля?

– Не боитесь оставлять их в доме с запасами крови их сородичей?

– У нас их нет. Мы только охотимся.

«Ах, ну да, помню это дурацкое мнение Фредрика насчет употребления крови из бутылок! – с сарказмом подумала я. – Бедная сестренка! Он так подчинил ее себе!».

– Но это не из-за Фредрика, – вдруг сказала Миша, словно поняв мою еле заметную усмешку. – Это мое решение. Потому что… Я боюсь, что, если перестану охотиться и вести себя как настоящий вампир, у меня опять будет… Раздвоение личности. – Она горько улыбнулась.

Я обвила рукой ее талию и поцеловала в щеку:

– Этого никогда не произойдет, моя милая. Ты у меня умница.

– Надеюсь на это, – улыбнулась Миша. – Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься?

– Нет. Пока что у меня нет ни времени, ни желания, – со смешком ответила я на ее неожиданный вопрос.

Мы подошли к двери, и Миша, достав из заднего кармана своих джинс ключи, открыла ее и пропустила меня внутрь.

– Сама обставляла? – поинтересовалась я, оглядывая первый этаж.

– Конечно! Не доверять же такое важное дело Фредрику с его отвратительным вкусом! – рассмеялась Миша. – Здесь у нас гостиная, с камином. Вечером зажжем его, и ты убедишься, как хорошо жить без электричества!

– Теперь верю. А как, насчет, поплавать в озере при свете луны? – подмигнула я моей сестренке.

– Отличная идея! Я только за! Можешь взять мой купальник!

– Он мне не нужен. – Я озорно улыбнулась.

– То есть… Ага, ну, в любом случае, здесь только мы! – рассмеялась Миша.

Если снаружи дом выглядел так, как того желал Фредрик, то внутри он был только Мишей: разноцветные подушки на диванах, шторы мятного цвета, яркие красивые картины на стенах, фотографии в рамках на полках. Среди них – фотография со мной, на свадьбе Маришки. Всего одиннадцать фотографий, три из которых – наша семья, одна – Миша со мной, одна – Миша с Маришкой, одна – Миша с Мартином и Мсциславом (когда Миша была еще девочкой 12 лет), одна – Миша с родителями и четыре – Миша с Фредриком. На широких подоконниках окон стояли прямоугольные цветочные горшки с розами всех цветов и оттенков.

– С каких пор ты стала любить цветы? – поинтересовалась я, подойдя к одному из горшков, в котором блистал едва раскрывшийся бледно-розовый бутон.

– Они очень освежают интерьер. Не находишь? – ответила Миша откуда-то со второго этажа.

– Очень! – Я отошла от розы и поднялась на второй этаж по широкой лестнице.

На втором этаже оказался кабинет Фредрика, обставленный очень скромно, как, впрочем, всегда. Также там нашлась еще одна гостиная и маленькая спальня, в которой, как я догадалась, спали смотрители во время отъезда хозяев. Веранда оказалась очень уютной, и с нее открывался потрясающий вид на озеро. Должно быть, волшебно встречать на ней рассвет, уютно устроившись на шезлонге… Прекрасно, что балкон был оснащен автоматическим широким навесом, который Миша только что привела в действие, словно знала, что я как раз собиралась попробовать один из шезлонгов.

– Черт, да вы хорошо устроились! – воскликнула я, падая на один из шезлонгов. – И ведь вокруг – ни души, не так ли?

– Ну да! – улыбнулась Миша, присаживаясь рядом. – Это просто рай! Правда, иногда здесь бывает немного скучно…

– Представляю – без электричества то! Я помню то время, когда электричество еще не появилось… Все эти свечи, вонь от них… А сколько пожаров было из-за них! – Я сбросила с ног ботильоны, удобно растянулась в шезлонге и взглянула на сестру.

Миша смотрела на меня со счастливой улыбкой, которая заставила улыбнуться и меня. Я протянула ей руку, и Миша тут же взяла мою ладонь в свою.

Это так прекрасно. Чувствовать, что тебе рады. Что тебя любят. Миша любила меня, и это заставляло меня существовать.

– Хорошо, что ты приехала. Я так рада! – тихо воскликнула Миша и сильно сжала мою ладонь.

– Я тоже, моя дорогая. И я очень жалею, что не смогла приехать раньше, – искренне сказала я.

– Ты должна приезжать к нам! Очень часто!

– Мм, да, пожалуй! – усмехнулась я. – Но у меня так мало свободного времени.

– Я знаю, – вздохнула Миша. – Поэтому я могу прилетать к тебе сама.

– Не стоит, правда. Я почти не бываю дома, – улыбнулась я.

Одна лишь мысль о том, что Миша разоблачит мою двойную жизнь, приводила меня в ужас.

Нет. Путь в Торонто для нее закрыт.

– Но тебе нужно отдыхать. Нельзя работать сутками напролет! Так и с ума можно сойти! – недовольным тоном сказала Миша.

– Я как раз в небольшом отпуске, дорогая, не тревожься. К тому же я люблю свою работу.

«Моя милая девочка, не от работы сходят с ума!» – с болью в душе подумала я.

– Ты неисправима! – Миша вдруг вскочила на ноги и забежала в дом. – Не хочешь пройтись вдоль озера? Оно прекрасно! Тебе понравится, обещаю!

– Милая, ты забыла, что единственная обувь, которая у меня имеется на данный момент, – это ботильоны? – рассмеялась я.

– Они тебе не нужны. Мы пойдем босиком! – сказала на это моя сестренка, вновь выйдя на балкон.

– Босиком? Брось! – фыркнула я.

– Что, боишься запачкать ноги? – подмигнула мне Миша.

– Конечно, нет. Просто… Босиком? Как дикари? – Я была искренне удивлена настойчивостью Миши. Вот придумала! Босиком по лесу! По грязи! И да, черт побери, запачкать мои красивые белые ноги? Не уж!

– Нет, так не пойдет! – Миша вперила руки в бока и строго посмотрела прямо мне в лицо. – Ты сейчас в отпуске. Ты сейчас со мной. И я говорю – мы пойдем босиком!