Одержимые сердца

Я медленно прохаживаюсь по залу в элегантном белом брючном костюме и белых туфлях. Гости улыбаются мне, делают комплименты моему таланту и пытаются украсть у меня пару минут, но людишек так много, что я не желаю тратить на них этот вечер. Нет. С бокалом шампанского в руках, я молча наслаждаюсь своим триумфом. Я заявила о себе миру, в другой, серьезной сфере искусства фотографии, и мир пал к моим ногам. Именно этого успеха я и добивалась. Я отреклась от глянца и бессмысленности, и это стало началом нового, достойного пути. Никогда, ни за что не сверну на старый.

По залу тихо и почти незаметно снуют фотографы, а в углу, рядом с фотографией, которую я назвала «Вечер в корейской деревне», делает репортаж смазливая репортерша с одного из главных каналов Англии. Мой вечер стал местом высокой культуры и смысла. Даже миссис Оливецкая не побрезговала прийти и лично поздравить меня с успехом. Мистер Аттик тоже здесь – ходит от фотографии к фотографии, под руку со своей супругой. Милая пара. Ну, и, конечно, здесь находятся мои родители, – приехали специально, чтобы поддержать меня, в компании свекра и свекрови нашей Маришки. Сама же Маришка не только не приехала, но и с сомнением отнеслась к моей выставке, сказав: «Не думаю, что хочу тратить на это свое время». Но, честно говоря, ее отсутствие я приняла с пониманием. Она ненавидит меня, и я понимала, за что. Зато приехали Миша и Фредрик. Миша все-таки сумела притащить своего супруга, против его воли, разумеется. Мы обменялись приятными, вежливыми фразами, а затем к нам подошла Миша, и Фредрик, деликатно поздравив меня с триумфом, ушел бродить по залу, оставляя меня наедине с сестрой.

– Боже мой, Мария! Ты сменила имидж? – с восторгом спросила Миша, рассматривая меня с головы до ног.

– Да, и родители едва узнали меня сегодня! – хихикнула я. – Что скажешь, сестренка?

– О, тебе очень идет! Ты стала такой элегантной! Даже Маришка одобрила бы! – воскликнула Миша, на что я рассмеялась, подумав, что мнение ханжи Маришки меня как-то вообще не интересует. Но я не стала говорить это вслух, щадя чувства Миши.

– А как тебе мой вечер? Неплохо вышло, правда? – перевела я тему в другое русло.

– Отличный вечер! И столько людей! Я горжусь тобой! – ответила на это моя сестренка. – Но почему такая перемена?

– Нужно пробовать что-то новое, – улыбнулась я и шепнула на ушко Мише: – Когда тебе будет столько же, сколько мне сейчас, ты поймешь, о чем я говорю. Мне надоело быть той вульгарной девицей, которая занимается дешевой фотографией в глянцевых журналах. А для серьезного к себе отношения в этом бизнесе, нужно выглядеть соответствующе.

Миша понимающе кивнула.

– В любом случае, тебе очень идет, – вновь повторила она. – Как отреагировали родители?

– Что они могут мне сказать? Я взрослая девочка и сама решаю, как мне жить и как выглядеть! – тихо рассмеялась я. – Но мама, конечно, немного в шоке. Видела бы ты ее лицо!

– Неправда! Я просто сказала, что тебя теперь трудно узнать! – вдруг услышали мы слегка возмущенный голос матери, но в нем слышались и нотки смеха.

– И я полностью с ней согласен! – И рядом с нами, из ниоткуда, как черт из табакерки, очутился Мартин.

Мартин! Приехал-таки, сумасброд!

– Ты же заявил, что встреча с деловым партнером тебе важнее выставки сестры! – пожурила я своего непутевого брата и крепко обняла его.

– Меня замучила совесть. Я знаю, ты не простила бы мне моего отсутствия! – весело бросил на это Мартин. – Мсцислав тоже приедет, с минуты на минуту. Миша! Моя младшая сестренка! Как ты? – И он крепко обнял Мишу.

– У меня все прекрасно! А как ты? – улыбнулась Миша. – Так хорошо, что вы с Мсциславом тоже здесь! Я так скучаю по вам!

«Естественно, моя хорошая! Ты живешь в лесу, без интернета и электричества! Кому не было бы скучно?» – с легким сарказмом подумала я.

– Тогда я украду тебя ко мне на месяц в Гданьск… Так, где твой муж? Надеюсь, он будет не против? А вообще, приезжайте вместе! – бодро заявил Мартин.

– Мы приедем! Давай договоримся на ноябрь или декабрь? – живо откликнулась на его предложение Миша. – Пойду, обсужу это с Фредриком!

И она упорхнула от нас.

– И в чем причина такой резкой смены имиджа? – тут же обратился ко мне Мартин.

– Мне повторить то, что я уже сказала Мише? – с очаровательной улыбкой сказала я.

– Не стоит, я все прекрасно слышал. Слушай, а может мне тоже сменить имидж? Меня что-то потянуло на стиль 50 Cent. Точно! Завтра же куплю себе широченные штаны, спадающие до колен, футболку XXXL и кепку. – Мартин, мерзавец эдакий, дразнил меня и забавлялся.

– Не забудь огромный крест, – подсказала я, с удовольствием поддразнивая его в ответ.

– Эх, точно! А потом мы с тобой вместе запишем альбом… Но, пардон, великий фотограф, я пойду оценю твои шедевры. Трепещи же! Главный критик идет на разгром!

– Иди уже, – отмахнулась я от брата. – Ты бы хоть причесался, что ли!

– И ты называешь себя творцом? Я оскорблен до глубины души! У меня может, стиль такой! – И Мартин, шутливо задрав голову вверх, скрылся в толпе гостей.

Наконец-то я одна. Могу спокойно вздохнуть.

Все прошло, как и было задумано. Гладко. Никто ничего не заподозрил.

Но мне нужно было сбежать. Хотя бы на минуту.

Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Такой пристальный, что мне показалось, кто-то физически скользит своими пальцами по моему телу, спрятанному под белым строгим костюмом.

Я обернулась вполоборота.

Брэндон.

Это был он. Его взгляд преследовал меня.

И в нем читалось восхищение.

Да. Конечно.

Теперь ты восхищен мной, мерзавец.

Я бросила на него равнодушный взгляд и направилась в дамскую комнату.

Мои мысли вдруг исчезли.

Я зашла в дамскую комнату, поставила бокал с шампанским на одну из красивых чистых раковин и заторможено уставилась в свое отражение.

Нет больше прекрасных золотых волос, что спускаются волнами до красивой поясницы. Они превратились в прямые и покрылись каштановым цветом. Исчезли красивые хищные серо-голубые глаза. Теперь были карие.

Кто это? Мария?

Другая. Новая.

Мария, которую желал Брэндон Грейсон.

Но он не должен был узнать о том, что я пошла на этот шаг только лишь, чтобы он позволил мне быть рядом с ним. Да, я сдалась. Поставила его дурацкие желания выше своих. Но моя гордость не умолкла. Нет. Если Брэндон посмеет лишь заикнуться об этом, я рассмеюсь ему в лицо и уйду.

Он желал меня. Это было так очевидно. Не спускал с меня взгляд целый вечер. Но он ни разу не подошел ко мне. Не заговорил со мной. Пусть. Так даже лучше. Я играю в равнодушие. Я недотрога. Мне к черту не сдалось его одобрение. Пусть глотает слюни и ждет, пока гости разойдутся, огни погаснут и тогда…

Мои губы расплылись в язвительной усмешке.

Тогда я просто поеду в отель. Одна. Я изведу его.

Я прислушалась к голосам гостей, чтобы выделить из них голос Брэндона.