Одержимые сердца

«Прости за все». Эта фраза сидела у меня в голове мертвой хваткой.

Миша пропала. Брак Маришки и Маркуса был на грани развода. Все ухудшилось. В сто раз. Это не укладывалось в моем разуме, но эта была ужасная ледяная правда. И во всем была виновата я.

Творчество застыло. Я не могла творить. У меня не было никакого желания брать в руки фотоаппарат. Творческий кризис. Жизненный кризис. Бессмысленная бесконечная жизнь.

Брэндон пытался отвлечь меня от темных мыслей.

Брэндон. Лишь он был лучом света в моем мире тьмы. Его любовь – единственное, что поддерживало меня, давало мне силы и забвение. Он укрыл меня своим коконом, а я – как жалкая бесполезная гусеница, усердно пряталась в нем. Брэндон был моим спасителем, и я нуждалась в нем, как никогда. Моя любовь к нему возросла настолько, что я не могла прожить и дня без того, чтобы видеть его. Это ему не нравилось: когда он уезжал в Лондон на пару дней, или в другой город, в другую страну, я уговаривала его остаться, взять меня с собой, не покидать меня… Но он улетал. Без меня. Говорил, что я буду мешать ему. И мы ссорились. Крупно. Мирились, проводя часы в постели. Моя одержимость Брэндоном стала настолько безудержной, что иногда мне становилось жутко от осознания того, каким крепкими цепями я была прикована к Брэндону Грейсону. Он был для меня всем. Моим миром. Моим светом. Моим смыслом. Но с его стороны подобной страсти ко мне я не ощущала. Возможно, он умел любить только так – холодно и равнодушно.

В отместку ему я была сварливой и раздраженной.

– Мария, тебе нужно найти занятие! Я понимаю, что ты в депрессии, но так не может продолжаться вечно! – усталым тоном сказал Брэндон, когда, в очередной раз, я вцепилась в его рубашку и не давала выйти из замка.

– Да, я в депрессии! И ты никаким образом не помогаешь мне из нее выйти! – вскрикнула я. – Любимый, не улетай! Зачем тебе эта чертова Корея? Останься со мной!

– Послушай, детка. – Он обнял меня, и я с радостью повисла у него на шее, надеясь, что он все-таки решил остаться. – Ты знаешь, что у меня есть дела. Бизнес. Мне предстоит очень важная встреча с корейским бизнесменом, которая принесет мне много миллионов фунтов стерлингов. Я не могу быть твоей нянькой и ждать, пока ты наконец-то придешь в себя!

Меня охватило бешенство, и я оттолкнула его от себя.

– Ну, да! Твой бизнес для тебя важнее, чем я! – крикнула я, голосом, полным ненависти. – Давай! Улетай! Только знай, что, когда ты приедешь обратно, меня уже здесь не будет!

Брэндон глубоко вздохнул и, обойдя меня, продолжил спускаться по лестнице на первый этаж к выходу. Он не поверил моим угрозам. Эту фразу я повторяла каждый раз, когда он покидал меня, но это был лишь пустой звук. Пшик. Я не могла уйти от него. Я ждала его, названивала ему. Бредила им.

Он спускался по ступенькам. Я молча наблюдала за ним, впившись пальцами в перила лестницы. Полная злобы и отчаяния. Он уезжал. Покидал меня. Опять.

Но вдруг он остановился у двери и обернулся ко мне.

– Подойди ко мне, – тихо сказал он и ласково улыбнулся.

Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. Через долю секунды я сжимала его в своих объятьях.

– Помнишь, ты рассказывала мне о твоей новой идее? Для выставки? – Брэндон гладил мои волосы.

– Какой выставки? – тихо переспросила я.

Нет. Я не помнила. Не желала. Никакой выставки!

– Ты рассказывала мне о Норвегии. Ты хотела поехать туда и собрать материал. Помнишь? Ты была так воодушевлена, так ждала осени, – сказал Брэндон мягким теплым тоном.

– Ах, это… – пробормотала я.

Да. Теперь я вспомнила.

Норвегия. Пожилые люди – живые памятники прошлого. Их дома. Утварь. Старинные приборы. Выставка.

– Езжай в Норвегию. Собирай материал. Твоя новая выставка будет прекрасна. Ты – талантливый фотограф, и я хочу, чтобы ты продолжала развивать свой талант, – продолжал Брэндон.

– Нет, нет! – Я замотала головой. – У меня нет никакого желания! К черту эту выставку, к черту Норвегию!

– Езжай. Меня все равно не будет здесь целую неделю.

– Неделю? С ума сошел? – взорвалась я. – А обо мне ты подумал?

– Конечно. Именно потому, что я думаю и забочусь о тебе, я настаиваю на том, чтобы ты занялась своей новой выставкой. – Брэндон крепко схватил меня за плечи.

– Ты настаиваешь! Ха! – Я вырвалась из его рук и побежала вверх по лестнице.

– Подойди ко мне, – услышала я его голос.

Строгий. Полный стали голос.

Этот тон заставил меня застыть.

– Сейчас же, – тихо добавил Брэндон.

Я колебалась. Не желала подчиняться ему. Но мои ноги послушно понесли меня вниз по ступенькам к Брэндону.

– Сейчас ты поднимешься в спальню и сядешь за свой макбук. Ты закажешь билеты в Осло. На завтра. – Брэндон говорил тихо и вкрадчиво, и каждое его слово впечатывалось в мой мозг.

Его лицо было таким строгим, а взгляд таким холодным, что я не могла найти в себе силы противостоять ему. Его власть надо мной была абсолютной.

– Ты поняла меня?

– Да, – послушно ответила я, устремив взгляд в пол.

– Нет, не так. – Он приподнял своими длинными пальцами мой подбородок, заставив меня взглянуть прямо в его глаза. – Теперь начнем сначала. Итак: ты поняла меня?

– Да. – Из моего рта вырвался лишь шепот.

– Это нужно тебе самой. Ты понимаешь это? – все таким же вкрадчивым тоном продолжал Брэндон.

– Да… Ты прав. Мне нужны изменения, – невольно согласилась я, вдруг осознав, что он прав.

Прав! Мне нужно было покинуть этот замок, это поместье, выкинуть мысли о Мише из головы и продолжать свою работу. Вновь делать то, что я люблю – творить. Фотографировать. Рассказывать длинную историю одним кадром.

Если Миша не желает больше общаться со мной, что ж… Пора отпустить ее. Отпустить? Нет, никогда. Но дать ей время я могу. Она остынет, будет скучать по мне, и, рано или поздно, будет искать встречи со мной. Я знаю мою маленькую сестренку.

Мне нужно двигаться дальше. Продолжать жить. Ради Брэндона. Ради себя самой.

– Брэндон, любовь моя! – Я крепко обняла его, в порыве искренних чувств. – Я люблю тебя! Боже, как же сильно я люблю тебя! Скажи мне, что тоже любишь меня! Немедленно! Скажи!

– Люблю? – Брэндон с силой прижал меня к себе. – Я одержим тобой, маленькая сучка! – И он впился в мои губы страстным поцелуем.

– Я буду скучать по тебе всю эту неделю! – сказала я, между поцелуями.

Он тут же оторвался от моих губ. Его лицо в который раз выражало «а, это ты, Мария?». Да, подлец ты эдакий, это я, а кто же еще!

– Мне пора в аэропорт. – Он открыл дверь и собирался, было, выйти, но я остановила его, схватив за руку.