По твоим шагам

Три пересадки на автобусах, пять минут ходьбы до пятиэтажного дома, раскрашенного в бело-малиновый цвет, и она снова в уютной арендованной квартирке. «Только не паникуй! Не накручивай себя раньше времени», – пронеслась мысль у нее в голове.

Глава 2 – На ярмарке

Жизнь вернулась в привычное русло. Тревожный сон больше не беспокоил, хотя девушка пропила успокоительные таблетки и даже набрала пару килограммов из-за улучшенного аппетита. После отпуска Ариана погрязла в проектах, нашла в интернете преподавателя йоги и стала по скайпу выполнять крийю. «Что ж, сон повторяется не просто так, нужно взять себя в руки, а то, видимо, совсем расклеилась!». Иногда после занятий болело все тело, даже пресс удалось накачать, но что самое главное – спустя уже месяц она стала намного спокойнее, меньше раздражалась по пустякам, и каждое утро начинала с практики благодарности. Вместо того, чтобы гнаться за иллюзорными мечтами, довольствовалась тем, что есть, и ощущала себя богатой и счастливой.

В обед Ариана гуляла в парке, дышала свежим воздухом. Несмотря на припаркованную во дворе Ауди, пешком ходила за покупками в магазин. Несколько раз мужчины пытались завести с ней знакомства, но она избегала их. Это еще одна причина занятий йогой.

Тогда, во время сессий с психологом, строгая с пучком женщина сказала накрепко застрявшую в памяти фразу: «Твой сценарий повторяется снова и снова. Знаешь, почему ты постоянно привлекаешь к себе один и тот же типаж мужчин? Мозг устроен так, что он цепляется за то, что ему привычно. Ему все равно, сколько боли и страданий тебе причинили последние отношения. Если в комнате среди десяти молодых парней будут находиться мужчины, с которыми ты потенциально можешь быть счастлива, и один, похожий на бывшего, ты выберешь его, потому что на подсознательном уровне он тебе знаком, ты его знаешь. Вот поэтому и нужно проработать этот вопрос, чтобы следующие отношения уже были такими, какие ты хочешь».

К психологу Ариана больше не обращалась, но несколько раз посещала психотерапевтические тренинги и осознала, что если раньше ненавидела одиночество, то теперь приняла его как друга, растворилась в нем, и начала заново знакомиться с собой.

Буйная зеленая листва сменила наряд на красно-оранжево-желтое пальто, разбрасывая вокруг яркие полотна, шуршащие под ногами. Люди устраивали фотосессии, подбрасывали листья вверх, задирали лица к ласковому солнцу, иногда прятались за зонтиками, шлепая по лужам резиновыми желтыми сапогами или непромокаемыми ботинками. Ариана же в это время гуляла вокруг озера, обойти которое можно быстрым шагом за пятнадцать минут, проходила мимо фудтрак-парка с несколькими ларьками, из которых тянуло картошкой фри, свежесваренным кофе и пончиками. Любовалась парой белоснежных лебедей, чистящих свои прекрасные перья, и вдыхала свежий воздух с примесью прелых листьев.

Время бежало так неумолимо быстро, что так и хотелось остановить его хоть ненадолго, попросить замереть на денек-другой или найти устройство, чтобы поставить на паузу.

Ноябрь Ариана не любила хотя бы за то, что город погружался в серость и слякоть, а скелеты деревьев торчали вверх острыми иглами и вводили в депрессивное состояние, когда и на улицу-то выходить не хочется. Но рождественскую ярмарку в Кракове обожала до слез, вспоминая празднование Нового года в кругу семьи, когда в квартире остро пахло мандаринами и пуншем, а на высокой пушистой красавице елке, помимо сверкающего платья из игрушек, дождика и мягкой белой ваты, висели на черных нитях шоколадные в золотистой обертке конфеты. Ровно в двенадцать ночи каждый члены семьи: мама, папа и она, по очереди вытаскивали новогодний подарок. Каждый раз она прижимала к груди то, что находила под елкой, и многие годы хранила ту же, ничем не приметную чашку, уже потрескавшуюся от времени. Дело не в самом подарке, а в том, что человек во время покупки думал о тебе, а потом заворачивал его в яркую праздничную упаковку.

Ярмарка длилась с конца ноября и до начала второго дня Рождества. Сюда съезжались туристы из соседних и далеких стран, а еще и сами поляки из разных польских городов. Да и как пропустить эту волшебную атмосферу с песнями, с сияющей елкой на рыночной площади и запоминающейся традиционной едой, приготовленной по особенному рецепту?!

Ариана посещала это место каждый год, перепробовав на ярмарке все, что только можно. За пять лет жизни в Кракове польский язык она знала в совершенстве. В ярко-оранжевой куртке и серой шапке она даже вспотела, рассматривая деревянные домики с таким восхищением, будто видела их впервые.

Людей на рыночной площади оказалось столько, что яблоку негде упасть. Впрочем, это не новость, хотя в этом году туристов стало на порядок больше, по сравнению с прошлым. Каждый второй наступал на ногу, девушка лишь кривилась и протискивалась к заветной цели. Оказавшись на более свободном участке, она огляделась по сторонам.

В это время года уже улавливался запах Рождества. В воздухе так остро пахло глинтвейном, что только от одного запаха можно опьянеть. Ариана на миг закрыла глаза, вдыхая запах меда и корицы. Женщина в темно-синем пуховике разливала напиток по одноразовым стаканчикам и передавала покупателям, коих выстроилась целая очередь, змейкой тянущаяся до деревянного домика с польскими варениками, называемых «пиро?ги».

С мясом, капустой и грибами, «русские», с творогом и картошкой, или приготовленные по старинному рецепту с гречкой и свининой, с чечевицей и сушеными помидорами, с бобами и беконом, со шпинатом и сыром фета, с черносливом и со сладкой начинкой привлекали любопытных туристов и никого не оставляли равнодушными.

Пузатые бока блестели от щедрого куска масла и жареного лука, и всем своим видом, будто на выставке, подчиняли себе окружающих так, что вокруг деревянного стола с лавкой сидели прижимаясь друг к другу люди и уплетали за обе щеки, заказывая добавку, иногда для разнообразия смакуя еще и жареные «пиро?ги» куда более тяжелые для желудка.

Ариана подошла к тому самому прилавку, где каждый год покупала осцыпки. Копченый сыр на гриле, размером с ладошку, приправленный кисло-сладким клюквенным вареньем, вызывал в ней массу эмоций. Люди делились на две категории: на тех, кому это лакомство не нравилось, и тех, кто оторваться от него не мог. Ко второй категории относилась Ариана.

Потом она отстояла очередь и получила свой куртош, подслащенную выпечку цилиндрической формы, присыпанную мелкой разноцветной сахарной соломкой и корицей. На самом деле это традиционная для румынских венгров выпечка под названием куртешкалач. По сути, это обычная булка со сладкой присыпкой. Снятое с огня, все еще горячее подслащенное тесто таяло на языке, погружало на вершину блаженства и в счастливые воспоминания о совместных празднованиях в кругу семьи.

Одиночество снова вгрызлось зубами в область груди. Приближение праздников нагоняло унылую печаль и беспросветную тоску, ведь ей предстоит отмечать и Новый год, и Рождество в тихой квартире под развлекательные шоу. «Хоть бери и заводи собаку или кошку!» – горько усмехнулась про себя девушка.

Она планировала встретить Новый год с близкими, но мама, работающая переводчиком в международной компании, уехала в командировку на несколько месяцев. Отец, долгие годы занимающийся инвестициями, после развода с женой, матерью Арианы, второй год жил с другой женщиной. Он звал дочь провести с ними праздники, но девушка отказалась скорее из-за женской солидарности и ощущения предательства по отношению к матери.

Здесь, на ярмарке, домик с куртошем манил к себе яркой кричащей вывеской с изображением аппетитной сдобы; видимо, над ней хорошенько поработал умелый фотограф.

С прилавков тянуло тушеным мясом, веганским бигосом, борщом и разными видами супов: луковым, бобовым, овощным, грибным, старопольским, томатным, гороховым, чесночным.

Ариана вдобавок прикупила себе фрукты в молочном шоколаде на деревянной палочке, поражаясь завышенным ценам. Миновала конфеты, печенье, испанские пончики под названием чуросы, традиционные пряники и мед, и отошла подальше от сцены, где выступал какой-то ансамбль, иначе от громкости у нее бы полопались барабанные перепонки в ушах.

– Я тоже не могу в это поверить, – сказала девушка знакомым голосом. – Как сквозь землю провалилась! – после паузы девушка продолжила: – Мам, не кричи, я буду осторожна! Я на ярмарке. Жду Инку. Здесь много народу, поэтому я тебя плохо слышу. А? Что ты сказала? – девушка еще сильнее прижала к уху телефон. – Ну что ты себе понапридумывала?! Это еще ничего не значит! Да не кричи ты, ее нет всего неделю, может уехала в отпуск и никому об этом не сказала.

Выслушав мать, девушка сказала: «Нет, ничего такого. Ну… разве что жаловалась на сон. Месяцев шесть или даже семь назад, ну еще до Мальты, ей снилась какая-то белиберда: умирающая в темнице пленница. Но слушай, это же смешно, вообще не стоит брать это в голову. Как можно исчезнуть из-за какого-то там сна? Ну, мало ли кому что снится каждую ночь!»

Ариана даже перестала жевать виноград в шоколаде, едва ли не поперхнувшись. Пленница в темнице, Мальта… Она повернулась на голос и узнала ту самую девушку, сидящую рядом с ней в самолете. В светло-коричневом пальто до колен и вязаной желто-красной шапке, с темными, как черный шоколад глазами, такого же цвета волосами, заплетенными в косу до лопаток, густо наложенным на лицо тональным кремом и родинкой на правой щеке, незнакомка рьяно жестикулировала руками, и время от времени поглядывала на часы на левой руке. Наконец закончила разговор, положила телефон в кремового цвета сумочку и посмотрела прямо перед собой, ожидая увидеть среди людей знакомое лицо. Сзади к ней подбежала девушка, на вид напоминающая снеговика, в дутом дымчатом пуховике, под цвет больших серых глаз, объемной шапке, из под которой торчали, чуть ниже подбородка, светлые, как будто выбеленные волосы и с рюкзаком песочного цвета.

Ариана не хотела подслушивать. Она уже собиралась направиться к Мариацкому костелу, выхватывая взглядом новогодние украшения, меха, разнообразные носки, теплые перчатки, бусы на прилавках, и поспешить в торговый центр «Галерею Краковскую», где припарковала машину, чтобы дома еще успеть приготовить себе на несколько дней еду, но слова той самой Инки, напоминающей снеговика пригвоздили Ариану к месту.

– Привет, Оль! Прости, что опоздала. О Маше есть какие-то новости? – Оля покачала головой и вздохнула.

– Никаких.

Они перебросились несколькими фразами на отвлеченные темы, и Ариана уже решила, что ей и правда пора уходить, но тут началось самое интересное.

– Помнишь, ты говорила о том сне?

Оля подобралась.

– Про пленницу?

– Да, – сказала девушка дрогнувшим голосом. – В общем, не знаю, как и сказать… Оль, эта пленница снится и мне. Страшная вся, в лохмотьях каких-то, грязная. Она звала меня на помощь. Я потому и опоздала. До сих пор в себя прийти не могу. Сон был таким реалистичным, что просто жуть!

– И что?

– Как это и что? Ты что, не понимаешь?! Мне снится то же самое, что и Машке!

Ариана шагнула к ним поближе и сделала вид, что смотрит вдаль, на сцену.

– Во-первых, с чего ты взяла, что тебе снится то же самое? – начала Оля. – А во-вторых, с каких это пор ты ко снам придираешься? Тебе и не такое снилось!

– Просто странно это все… – потупилась девушка. – Машке тоже ведь пленница эта снилась, а теперь она пропала, что если и я… – она не договорила, подруга перебила ее.

– Глупостей не говори! Машка отдыхает где-то, а сон тебе снится, потому что ты ужастик какой-то посмотрела. Говорила тебе, ни к чему хорошему это не приведет! Думаю, вы с Машей один и тот же фильм посмотрели.

– Думаешь? – на лице Инки нарисовалась надежда.

– Уверена в этом.

Потом девушки поплелись к куртошу, а Ариана, проталкиваясь через толпу, быстрым шагом пошла к машине, все еще впечатленная разговором.

Глава 3 – Новые детали

Сбоку пискнула крыса, пробежала прямо возле ноги, а девушке, несмотря на ее фобию, уже было все равно. Отяжелевшее тело тянуло вниз к каменному полу, но из-за тугой веревки, казалось, что руки вот-вот оторвутся. Пленница дрожала от холода, на губах образовалась противная корка, требующая увлажняющего бальзама для губ, живот то и дело заводил тоскливые песни, требовательно выпрашивая еду. Несколько раз она обмочилась, чтобы опустошить переполненный мочевой пузырь и потеряла сознание.

Послышался звук шагов, точнее, девушка приняла их за галлюцинации, а потом вдруг встрепенулась и верхняя губа задрожала от страха. Ее мучениям еще не настал конец. «Помоги мне, ради всех святых, умоляю!», – молилась она Богу. Шаг, второй, третий, эхом отражались от каменных стен и погружали в пучину ужаса.

Ариана подскочила с кровати и приложила ладони к груди, чтобы успокоиться. Сердце колотилось невероятно быстро. Сосущее под ложечкой чувство изрядно беспокоило ее, голова разболелась. Она встала с кровати, и, не включая свет, поплелась на кухню за таблеткой. Подошла к окну и присмотрелась. Сквозь плотный туман ночи, в доме напротив, просматривалось несколько квартир, освещенных теплым мягким светом.

Девушка перевела взгляд на часы на микроволновке – 4:20, будильник прозвенит через два часа, и можно еще поспать, но после повторяющегося сна вряд ли снова получится уснуть. Первое время она так и стояла на кухне с выключенным светом, облокотившись о стол и прожигая взглядом освещенные окошки дома напротив, а когда головная боль разжала свои острые зубы, спокойно вздохнула от накатившей легкости, решительно пообещав себе, что разберется во всей этой темной истории и просто так не сдастся.

Сон, в который раз подорвал ее внутреннее спокойствие, месяцами нарабатываемое на йоге и тренингах. Она ударилась ногой о стиральную машинку у входа в ванную комнату, взвыв от боли, и красноречиво выругавшись себе под нос. В мизинце что-то хрустнуло, палец мгновенно опух и немного отклонился в сторону, что привело девушку в ужас. «Неужели перелом?»

На одной ноге Ариана поскакала обратно на кухню, открыла морозильную камеру, достала замороженное куриное филе в пластмассовой упаковке и приложила к ушибленному месту. Когда боль отступила и отек, слава богу, спал, она прошла в комнату, включила свет, покопалась в аптечке, достала нужную мазь и легкими массажными движениями нанесла ее на мизинец, на котором уже появилась малиновая вертикальная полоска, будто по пальцу провели скальпелем.

Девушка поковыляла на одной ноге чистить зубы. Прополоскала рот, и, плеснув себе в лицо холодной воды, оценила свое отражение в зеркале. За полгода каштановые волосы отросли еще больше и теперь доходили до пояса, в карих глазах с вкраплением янтаря бушевала тревога, лицо осунулось.