Отдайте, это мое!

– Не имею понятия, – пожал плечами Рудало, заинтересованно рассматривая щель.

– Вы туда заходили? – спросила Лена у Альфреда.

– Разумеется, нет, – покачал тот головой. – Как только обнаружил, что дверь открыта, сразу пошел к господину Рудало, но не смог его добудиться. И я бы не рекомендовал вам…

– Серьезно? – удивился Ильвард. – А зачем же вызвали полицию?

– Вообще-то я волновался за господина Рудало.

– Альфред, ты не с того начал объяснения, – остановил его вампир. – Сокровищница Солидаго была заперта на протяжении семисот лет. Ее запечатал сам Годдард, обозленный на свою родню. Собственно, я могу лишь предполагать, что там хранилось – Годдард уничтожил описи. По преданию, там можно найти Слезу Королевы и Убийцу Шута.

– Самый большой ограненный топаз в мире? – спросила Лена.

– И самый известный рубин, – хмыкнул Рокс. – А он как, отдельно от венца или вместе с ним?

– Смею надеяться, вместе с венцом, – оскалился Рудало и охотно добавил для остальных: – Он также украшен алмазами, родолитами и турмалинами. И Шкатулка Тайн тоже там. Годо был падок на легенды, особенно связанные с прекрасными женщинами, способными на убийство.

Лена покачала головой. Похоже, в семействе Рудало было весьма специфическое отношение к женщинам.

– Шкатулка Тайн принадлежала графине Рувире Скроцци, – охотно пояснил вампир окружающим. – Сия выдающаяся особа хранила там яды собственного приготовления. Говорят, для каждого она заказывала специальный хрустальный сосуд. Кроме того она любила смазывать ядом драгоценные камни на своих кольцах.

– А ей это не вредило? – заинтересовался Лерой.

– Ну она годами вырабатывала у себя стойкость к ядам. Четыре предыдущих супруги графа Скроцци умерли по невыясненным причинам, – Рудало улыбнулся. – Впрочем, жизнь Рувиры прервалась слишком рано. Видимо, муж все же оказался талантливей ее… Но, простите, я собирался объяснить, а сам ударился в приятные воспоминания. Так вот, как я и говорил, Годдард Рудало запечатал сокровищницу. На ней было установлено смертельное проклятье. Оно убило бы любого человека, рискнувшего проникнуть внутрь.

– А вампира? – уточнила Лена.

– О, к вампиру проклятье было бы не так милосердно. Оно неснимаемо. Мучения на всю бесконечную жизнь… Не смотрите на меня так, Годо недолюбливал соплеменников и не доверял никому, даже собственному гнезду. Замечу, что опасения его не были безосновательными. Кое-кто из соседей завел среди его слуг своих шпионов в надежде добраться до сокровищ. Там было немало компрометирующих вещиц.

– Значит, там, за дверью, нас ожидает труп какого-то не очень умного вора… – предположила Лена.

– Нет там никого, – принюхавшись, возразил Лерой, а Рокс и Ильвард кивнули.

– Кто бы туда ни пробрался, это был очень смелый человек, – беспечно сказал вампир.

– Он мог уйти? – спросила Лена.

Этьен пожал плечами:

– Не имею представления. Никто и никогда не рисковал открыть эту дверь.

– Но раз уж так случилось, значит проклятье нашло свою жертву, – заключил Ильвард. – Выходит, теперь входить туда безопасно.

– Может, да, а может, нет. Годо был горазд на выдумки. Так что я согласен с Альфредом: входить в сокровищницу не стоит.

– Вы… совершенно уверены? – спросила Лена. – Я могла бы попробовать выяснить в не-реальности, что произошло.

– Я не ошибся – в вас дух воительницы! – восхитился Этьен. – Что ж, покажите мне, какой вы бываете во власти тьмы.

– А может, домой поедем? – спросил Рокс.

– Мы не можем вот так все оставить, – возразила Лена.

– Я бы пообщался со всеми, кто был сегодня в доме, – добавил Ильвард.

– Я позову Крецию. Лукас в городе: он работал в саду, но нам понадобились новые саженцы для розария. Вы, может быть, не помните, я говорил, что собираюсь отправить его на ярмарку…

Этьен неопределенно кивнул. Это могло означать согласие или нежелание признавать, что ничего такого вампир не запомнил.

– Отойдите все, – строго сказала Лена. – И буду благодарна, если принесете какого-нибудь печенья.

– Печенья? – растерялся Альфред.

– И сока, – подсказал уже знающий особенности общения Лены с сущностями из не-реальности Рокс.

– У нас только чай и кофе, – дворецкий уже снова стал хладнокровным.

– Тогда кофе с молоком.

– А мне бы шоколадку, – размечтался Ильвард.

– Вы мешаете мне сосредоточиться, – проворчала Лена.

Следователи, посмеиваясь, ушли за Альфредом. Рокс держался ближе к Рудало, а тот делал вид, что этого не замечает.

– Только не заходите внутрь, – напомнил он Лене. – И не прикасайтесь к дверной ручке.

Наконец, Лена осталась одна. Она сомкнула веки и дышала все медленнее и медленнее.

…А потом открыла глаза и оказалась посреди пыльного серого коридора. Пепел застыл прямо в воздухе. Лена с трудом сдвинулась с места. Не-реальность стремилась подчинить любого, кто имел неосторожность заглянуть в нее.

Лена медленно поворачивалась, пока прямо перед ней не оказалась черная каменная стена, уходившая вверх, во тьму. Не было видно потолка. Не было уверенности в том, что он вообще имеется. Стена лопнула, края кривой трещины все расширялись и расширялись, и из неё хлынула чернота.

Ледяная.

Голодная.

Жаждущая схватить.

Лена попятилась. Ей показалось, тьма за ней пристально наблюдает. Нормальное ощущение в не-реальности, Лена уже привыкла, но сейчас не могла избавиться от давящего предчувствия опасности. Сколько ни вглядывалась во тьму, та не рассеивалась. Но Лена никак не могла отделаться от ощущения, что нечто надвигается. Не дыша, не произнося ни слова, все ближе, и ближе, и ближе…

Что-то коснулось щеки. В лицо дохнуло могильным холодом. Лена отшатнулась. Точнее, попыталась, но в не-реальности не получалось двигаться быстро. Лена устремилась прочь, но ноги едва переставляла…

Девушка буквально выпала в нормальность и некоторое время не могла прийти в себя. Поэтому не сразу сообразила, что обстановка резко изменилась: Лена была уже не в поместье.

Она стояла посреди запущенного старого сада, упираясь коленями в выложенную плиткой и усыпанную прошлогодней листвой дорожку. Таинственно шуршал в ветвях деревьев прохладный ветерок.

Прошло еще целое мгновение, прежде чем Лена осознала, что рядом кто-то стоит. Она повернулась, но никого не увидела. Однако продолжала ощущать чье-то присутствие. Услышала тихий шелест платья. Лишь краем зрения ей удалось ухватить движение. Заметить тонкую черную фигуру. Наверное, женскую.