Ключ – это Солнце

Наш поселок давно знали в округе. И неспроста. Местность, где мы жили, издавна пользовалась какой-то мистической славой – тут пропадали люди, летали огненные шары, кто-то видел на реке Нивке загадочные существа и явления. Я в детстве обожал эти рассказы, мне казалось, что я сам какой-то сказочный герой, и скоро что-то обязательно должно случиться необычное. Я рос, по мере взросления становясь все более циничным, стариковские рассказы воспринимал, как бред сумасшедшего. Ну как может человек, умудренный опытом, нести такую чушь про какие-то загадки нашего поселка! Приехала экспедиция какая-то отслеживать эти самые явления? Еще одна кучка идиотов! Несмотря на то, что все участники экспедиции имеют дипломы о высшем образовании, некоторые даже звания.

В 16 лет я увлекся марксизмом и считал, что это самая правильная идеология в мире. Прочитал много книг, выступал на митингах в школе, в районе с тезисом «Наша страна – самая лучшая, потому что идет правильной дорогой!» Дурак был. В то время не замечал несоответствия между тем, что написано, и настоящей жизнью. Молодость. Тогда казалось, что единственное правильное мнение – это твое и точка. За такую политическую деятельность меня сразу выбрали комсоргом школы, которую я закончил с золотой медалью, и без проблем поступил в лучший университет недалеко в городе. Еще бы, с медалью и моими взглядами! У меня оставалось почти целое лето перед поездкой на науку. Тогда-то все и началось…

Ника весь период моего взросления и становления «партийцем» наблюдала со слезами на глазах. Много раз она начинала разговоры на тему религии, всеохватывающей природы, явлений, которым не нашли разъяснения, необъяснимым фактам из жизни нашего поселка. Мне сначала было смешно – ну что ты городишь??? Потом вся эта болтовня стала меня выводить из себя, я нервно перебивал сестру, кричал, как можно быть такой темной. А потом… потом я стал стесняться ее. Мне было невыносимо сознавать, что у меня, такого мозговитого и достойного представителя нашего общества, такая… несознательная, а проще сказать – тупая, сестра. Я стал относиться к ней, как потребитель, – прихожу домой, ем, сплю, меняю одежду на чистую и иду по своим делам. Кстати, еда, как не было тяжело, была для меня всегда. И одежда тоже – всегда чистая, наглаженная. Я никогда не задумывался над тем, как она все это успевает, мне было все равно. Я одет, накормлен, а остальное все ерунда. Сейчас я вспоминаю ее печальный и любящий взгляд, который она бросала вскользь, потому что боялась просто смотреть на меня, а вдруг я рассержусь.

Вот какой я был. Таким вы меня не знали. Прошло немало времени, когда я полностью поменял свои взгляды. И не только поменял, а просто ужаснулся – каким я мог быть слепым. А тогда…

Однажды вечером, я приплелся домой с дискотеки. В то лето я отрывался по полной – уже студент престижного вуза, и причем единственный, кто поступил из класса. Что-то было не так. Обычно, в коридоре горел ночник, чтобы я не упал, а тут в комнатах было темно, хотя я точно знаю, что Ника не ложилась до тех пор, пока я не вернусь. Я заметил, что не так, – ночник горел не в прихожей, а в столовой. Когда я вошел, не сразу заметил, что кто-то еще есть в комнате. Сестра сидела за столом возле окна, а напротив сидел какой-то старик. Он очень отличался от наших поселочных людей – длинные волосы (и это во время строительства социализма!), седая борода, странный браслет на руке, пронзительный взгляд… в общем, я растерялся. Один раз я видел нечто подобное возле церкви в городе – туда не заходил, я ж комсомолец. В мерцании ночника вся комната казалась какой-то нереальной, вся мебель, картины, посуда приобрели какой-то магический оттенок. У меня закружилась голова. Ника сидела с заплаканными глазами.

– Он знает? – с каким-то странным акцентом спросил старик.

– Он… он не хочет знать, – тихо всхлипывая, ответила сестра.

– Значит, еще не пришло время, – ответил старик, не отрывая от меня глаз, – а ведь когда-то придется…

– Про что это вы? Ника, кто это? – уже не выдержал его взгляда, спросил я.

– Сядь, Саша. Я уже сколько лет пытаюсь поговорить с тобой про вещи, которым нет объяснения. Все это очень сложно с одной стороны, а с другой – во всем можно разобраться.

– Ты опять??? Какие вещи??? Какие объяснения??? Все предельно ясно – для всего существует наука. НАУКА – тебе это слово известно??? – я не кричал, но говорил с такой злостью, что Ника опять заплакала. – И что это за гость в нашем доме? Очередной колдун, ты хочешь сказать? Или Кощей какой-то? Или еще какая-либо нечисть? Я уже начинаю беспокоиться за тебя, Ника. За твое психическое и…

То, что произошло потом, не поддается никаким объяснениям. Позже я просто решил, то, что это было, простая ловкость рук, как шоу иллюзион в цирке. Одна из воздушных булочек, которые так мастерски выпекала сестра, повисла в воздухе и очутилась у меня во рту. У меня промелькнуло в голове – в каком-то фильме я уже такое видел.

– Ты вот что, Саня, никогда не говори про вещи, о которых ничего не знаешь и ничего не можешь доказать, – сказал старик, поклонился Нике и вышел из дома.

Я проснулся в своей кровати и долго не мог понять, что меня так беспокоит. Посмотрел в окно – солнце уже давно взошло и сверкало так ярко-ярко, что заставило меня зажмуриться. Ника хлопотала по хозяйству – кормила кур, напевая что-то себе под нос. Сразу стало как-то спокойнее, что ли. Я повернулся и вдруг… Вспомнил! Дед! Булка! Что это было? Бред какой-то. Вмиг оделся и вышел во двор.

– Ник, расскажи мне за вчера?

– А что вчера?

– Вчера этот старик, что у нас был, странный такой. И эта булка… Как он мне ее в рот засунул?

– Кто?

– Старик.

– Не было никакого старика.

– Как не было? Я ж видел его.

– Что ты видел.

– Блин, Ника, – я начинал злиться, – что ты из меня дурака-то делаешь. Дед сидел, в комнате, бородатый такой. Еще какую-то ахинею нес про знания.

– Дед? Про знания? Саня, не было никакого деда. Ты пришел и сразу спать увалился. Я проверила, есть ли ты, и выключила свет.

– Не хочешь рассказывать, не надо.

– Все, что я тебе рассказываю, ты ни во что не веришь.

– Это верно, бред не слушаю. Ладно, надоело. Пойду я.

– Не пропадай надолго, в два обед. И, это, кстати… булка вкусная была?

Была середина августа. Жара стояла невозможная. Я практически не бывал дома после вечернего случая. Я постоянно злился на Нику, считая, что она меня разыграла, чтобы отомстить за мое к ней отношение. Мы с моими одноклассниками – Витькой и Пашкой, всегда тусовались вместе. Не то чтобы мы дружили, – в то время я обожал только себя. Но ребята мне доверяли, они считали меня очень умным, говорили, что далеко пойду. Мне нравилось быть лидером – это очень льстило моему самолюбию. Кроме того, мы все росли без отцов. Витька был высоким, статным и очень молчаливым парнем. Самоучка, играл на гитаре. Это его умение привлекало к нему толпы девчонок. Пашка – полная его противоположность, невысокий пухлячок (его звали пончиком) умел довести до слез даже соседскую собаку своими шутками. Никогда ни на кого не обижался, ни с кем не ссорился – все его любили.

В начале августа по поселку поползли слухи, что на речке видели что-то странное. Вроде, как какой-то мужик выходил прямо из воды на берег и, оглядевшись вокруг, исчез. Этот случай всем рассказывала тетя Нина – мама Пашки. Вроде, как она в то время полоскала белье на речке. Я постоянно подкалывал Пашку – куда спрятал мужика? Может, его твоя мать домой забрала? Пашка отшучивался, что, мол, он не знает ничего, а если мне интересно – пойди, сам спроси.

Как бы то ни было, все местные мамаши запретили ходить своим чадам на речку. И это в такую жару!!! Ну не дуры, а? Но в этом было что-то и хорошее – наша купальня была практически пустой всегда. На речку ходили только мы втроем (и то Пашаня постоянно прятался от матери, которая была против) и ребята из соседней деревни. Они часто приходили на наш пляж – у нас было просто супер! Чистый песок, обрыв, с которого можно прыгать, и мягкая трава, где мы постоянно загорали, а вечером на берегу жгли костры, пекли картошку, пели песни под гитару. Правда, потом к нам подтянулись еще наши одноклассницы – Маша и Вера, а потом еще некоторые ребята. Однажды вечером, когда уже были видны звезды на небе, кто-то у костра начал разговор про того самого мужика из воды. Когда мы почти все перессорились, выясняя правда это или нет, я настолько разошелся, что предложил проехаться на наше кладбище. Ночью.

– Не, ну как можно быть такими неумными, верить в эти сказки? Вы же живете в современном мире – мы освоили космос, мы спустились на дно океана и вдруг… привидение!

– Сань, ну что ты так разошелся то. В нашем поселке уже не первый год рассказывают легенды, которые передаются из уст в уста нашими дедами и бабками. А вспомни, как Михалыч месяц назад видел огненный шар в лесу?

– Ты это видел?

– Нет. Но Михалыч… Он же главный инженер в поселковом совете.

– Да пьяница твой Михалыч! Допился до чертиков, вот и привиделось.

– Не знаю, Сань. Вроде Макариха, жена его, говорила, что он трезвый пришел, взлохмаченный, с огромными глазами.

– С глазами. Может, это Макариха того? С испугу офигела, что увидела своего мужа трезвым.

– Не, Сань, подожди. А Лёнька, Лёнька механик, пропал полгода тому назад. Найти не могут до сих пор. И еще трое в прошлом году.

– Люди, ну что ж вы такие суеверные! Да не только у нас пропадают люди: кого зверь дикий сожрал, кто утонул, кого машина сбила. Сразу не найти, а потом опознать невозможно!

– Знаешь, людям старым верить надо, – тихо проговорила Машка, – как оно без веры то. Так и нам потом веры не будет никакой.

– Ладно, народ. Айда на кладбище, я вам докажу, что никаких призраков, видений не бывает.

– Да стрёмно как-то, – проговорил Витька, – нельзя тревожить души умерших.

– Вот отсюда и начинаются всякие россказни. Да мы только посмотрим и домой. Что, слабо?

Все встали. Я сейчас уверен, что многие не хотели идти, но показать свою боязнь перед ребятами – ну нет, ни за что. Всеми овладело какое-то чувство, похожее на возбуждение и страх.

Недалеко от места, где мы сидели, паслись кони. Недолго думая, мы решили, что идти до кладбища ну очень далеко, в другом конце Осиново. Постановили ехать на лошадях. Это просто надо видеть, как мы их ловили и седлали! Одному Пашке повезло залезть на коня и то, задом на перед! Конь с перепугу погнал по полю, а Пашка, с криками «мамочка, спасите!», держась за хвост, котулялся на коне. Само провидение знает, как он смог на нем удержаться долгое время. Мы все попадали со смеха – ржали громче, чем перепуганный конь. Потом, когда наконец-то бешеное родео закончилось и мы сняли обессиленного Пашку с коня, констатировав тот факт, что езда на лошадях нам не светит, оправились пешком. Но нам было уже совсем не страшно идти на кладбище.

Мы весело шли по поселку, наперебой обговаривая Пашкины выкрутасы, смеялись, наскакивали друг на друга (уже стало так темно, хоть глаза выколи, и окна в домах всех были темными). По дороге Вовка – тот, что с соседней деревни, залез к кому-то на огород и нарвал яблок под заливистый лай соседней собаки. Весело грызя яблоки, мы дошли до кладбища.

Сначала во мраке показался купол заброшенной церкви св. Духа. Со слов наших бабушек, когда-то церковь была центром поселка, там люди венчались, крестили детей, ходили на службу. Когда власть поменялась, сначала в церкви хотели сделать дом культуры, но местный народ взбунтовался – прыгать на святом месте??? Да и кладбище рядом. Не знаю, может действительно кто-то вступился за жителей, но церковь оставили в покое. Прошло много времени, здание разворовали, вынесли даже окна и двери… Сейчас церковь полностью разрушена, стоит, как память прошлым временам. Но люди, когда идут на кладбище, украдкой всегда крестятся, глядя на купол опустевшего храма.

Вот и вход на погост. Честно признаться, я уже хотел отказаться от своей затеи – моторошно как-то стало… жуть. Но, увидев, как на меня смотрели ребята, прижавшись друг к другу, я решил, что нет – надо идти вперед. Я – сильный. Я – бесстрашный. Я докажу, что я прав. И мы, взявшись за руки, пошли.

Не буду рассказывать, как мы бродили по могилам, как вздрагивали от каждого шороха, как упорно молчали, как будто боясь потревожить кого-то или что-то, но мы, обойдя все могилы, вернулись назад к церкви. И тут Вовик сказал: