Самоубийства. Суициды ради денег, криминал

Самоубийства. Суициды ради денег, криминал
Анна Олеговна Князева

Первая просьба о помощи.Посвящается Кириллу, убитому психиатрической манипуляцией насильственной смертью.Ужас алчности описан здесь, когда полученное не превосходит утерянных… Книга содержит нецензурную брань.

Самоубийства

Суициды ради денег, криминал

Анна Олеговна Князева

© Анна Олеговна Князева, 2022

ISBN 978-5-0056-0898-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самоубийства

Первая просьба о помощи

Посвящается Кириллу,

убитому психиатрической манипуляцией

насильственной смертью

Татьяна

Большой город ладьёй пролегал ядовитостью к своим жителям, иногда являясь многим злобной змеёй. Кирилл встречал очередной добрый день с большими сожалениями от постоянных мук от очередной неудачи… Он брёл к своему врачу со смертельным заболеванием в которое свято верил от того, что жить ему всё равно не попускали. Постоянно перед ним проходящая мимо него им недовольная толпа общества, что его вообще открыто игнорирует. Он шёл по ровной алее к больнице, словно в клетке холодного времени, что уже грозилась стать вечностью его даже действующих мучений. И умирающий врач с той стороны, что неведома Кириллу, проливает слёзы его проклятья вечной смерти в темноте. Около больницы он просто поздоровался с девушкой, наивно спросив, зачем она именно там стоит, не заходя.

– Я совершала две попытки суицида, – ответила она ему, – однажды, когда я влюбилась и этот мужчина надо мной посмеялся.

– Кто этот мужчина? – спросил её Кирилл.

– Мой знакомый, – ответила девушка, – сначала говорил, что любит в попу так, что готов в неё залезть, а потом посмеялся вместе с моими друзьями и коллегами, и полил меня грязью…

– А недостатки у него достаточно навязчивые, – подметил Кирилл, – ну неизбежно ты таких грамотней.

– Что ты сюда нагрянул-то? – спросила она парня в очках.

– Вот… – запнулся Кирилл, – ищу способ уйти к своей лучшей подруге, которая сделала подлость.

– Мой бывший тоже ушел к моей лучшей подруге, – сказала она.

– У нас у обоих есть подруга, которая сделала подлость.

Если бы они ответили друг другу подробнее, окружающий их ужас грянул бы им Анубисовой тайной их «я». Немой совместный вход внутрь здания с галантностью обоюдной. Психбольница и инвалидность. Предупреждение для них было бы излишним со стороны любого в их отношении. Годы депрессии.

– Еще меня обманывали, – сказал я ей, – он мёртв просто.

Судить их адекватность мне привычно перед очередным отправлением на «тот свет». Не один раз уже я этом наживался… Потом из-за болезни они мстят мне… Пациентка совершила суицид через три месяца после моей с ней беседы… Сейчас мне 40… У меня нет никого кроме шантажистов и террористов со мстящими мне в темноте пациентами. Одна их моих пациенток через всех террористов пришла ко мне как-то в гости и травила:

– У меня хороший муж, любит меня, – танцевала она мне пафосно танец моих сожалений, – я организовала свое небольшое дело.

– У вас при том теперь настоящие друзья? – спросил я у неё.

– Нет, – ответила она мне, – зато у меня нет депрессий и я живу полноценную жизнью.

Власть врача после работы на власти очень тяжела. Я каждый раз после ухода от моего посещения в гости моими бывшими пациентами лишь вздыхал, что, ещё жив. Восток часто являл мне осиновый кол моего будущего от их проклятий. И снова пациентка с деньгами ко мне пришла, лишь сказав на прощание:

– Я счастлива.

Однако то парень Кирилл постоянно не выходил у меня из головы. Только я о нём задумывался, как следующая живая бывшая пациентка ко мне в гости:

– Есть хоть вы на кризис у меня, а мой бывший один таскается и подруга одна.

– Немецкий не учат, вот у них ничего не получилось… – объяснил ей я, – и по жизни они никто… Вот…

– О, чуть не забыла! Ещё у меня есть подруга и у нее сахарный диабет, с 5 летнем она стажем болезни; 5 лет и живёт у нее мужчина есть для души, – продолжила она рассказ о знакомых, – она родила для себя ребенка, довольная и счастливая женщина, только как быть её ребёнку вопрос сложный даже для меня.

– Вот… – только начал я, но она меня перебила.

– У другой подруги куча болячек и эпилепсия, – продолжила та самая девушка, с которой я говорил о Кирилле, – водит машину и работает, и сажает огороды… За неё умирают поклонники. Она в 40 лет растит дочку. Как робот. Долгожданную…

– Вот… болезнь не приговор а другой образ жизни… – сказал я ей.

– Ты можешь стать счастливым… – сказала она мне.

– Сходи к психологу и к священнику, – посоветовал я, – мне помогло… найди причину, проработай отношения неудавшиеся, вот…

Я ушла, оставив его дальше в его ситуации. Я через все испытания стала другой… Конечно, мне помог храм и батюшка и подруги… Вот… Делаю удачи… Всё из-за сначала трёх умерших от суицида в соболезновании умирающим врачам, покинутыми после огромной работы всеми даже без пенсии, за которыми следом совершили от боли самоубийство Кирилл, моя знакомая и мой бывший психиатр. Я жива, но умерли семеро, оставив в детских домах маленьких детей без квартир, которые подарили армянам и другим дипломатическим соседям. Их детей потом сдали в бордели, и они умерли там от усталости и ложной беременности… Просто за то, что они их дети и знают об убийцах очень много…

Иван

В этот день я аж много раз посещал туалет при колючих ко мне от моей тёщи настроений, что она изливала криками с соседней комнаты. Полезный для меня ажиотаж шёл, словно моя любимая жена прямо по-мусульмански. Абстрагировано от всего сделанного здесь и абстрактно светило мне Солнышко, вея моим грядущим и текущим адом на Земле. Оно каждый раз являет мне эту неумолимую вечность моих амбиций, а крик жены вновь отрезвляет мой рассудок до бешенства к ней разных сомнений и смутицы при том моих последних уже к ней чувств. «А роза упала на лапу Азора» – сказал бы я ей, словно участковый из вечности Адамовых врат, но ангелочек меня игнорировала, и я просто уходил утром на работу. Денежный абсент у меня на кредитной карте подходил к своему итогу и мне уже улыбалась местная братва. Вирусная атмосфера словно охотилась за мной… COVID-19 продолжался. Пушкинский антихрист стоял горой перед всей моей деятельностью, улыбаясь мне даже на работе и грозил штрафами. Населённый алчными Аллахами город продолжал античность своего бытия. Мне оставалось только полагать, что аммиаком они меня со всем населением душить не будут. Подаватель аз преодолений для начальства. Я всё же начальник и руководитель в этой компании смертников, что вновь и вновь алчет свою заработную плату на кредиты. Ареаловед часто поражает всех своей находкой, как и я своим трудом, но безвозмездно и взаимно с ними. Предатель продолжал дышать аз есть это поганое прощение. Автодело следовало протянуть ещё хотя бы год. Вардапет товарищем заскочил ко мне потолковать о новостях агонии. У него в храме заканчивался АИ, и я ему отпустил в канистре сам, так как эти ассистентки ничего не умеют. Я часто мечтал просто наносить им чёткий ай и отпускать домой их безвозмездно. В середине дня перальта посетил и незнакомый мне нищий. (Примечание автора с Яндекса для вас: Перальта-де-ла-Сал – коммуна в Испании, находящаяся в муниципалитете Перальта-де-Каласанс района Ла-Литера провинции Уэска автономного сообщества Арагон.) Его ан-позволение себе в моём отношении даже заставило меня немного тревожиться за будущее этой страны, но я собирался в Испанию. Каждый ар его услужающей манеры меня агрил его выгнать с треском, но я пожертвовал ему банку акрила развлекаться.

– Вы ас, раз не пожалели мне полведра, – откланялся он с апофеозом заскочить ко мне ещё. Знаю давно даже от своих лентяев, что радетель я почитаемый и уважаемый. Гуманитарный адаптер мой правда не разделял мои взгляды и в этот день тоже трубку не брал. Варьете моей галантности тоже было слишком дорогое и кричало всем инвесторам: «Ау!».

– Ах! Я забыл! – прокричал я бухгалтеру, – земля явила всем собирать остаток наших копеек на европол в офисе.

– Хорошо, – ответили женщины, и я откланялся, словно леопард в анабиозе. Едя на машине, я листал в пробках каталог со всяким отребьем, вскрикивая: «Ба! Всё действительно становится дорогим!» – Амстердам становился для меня просто неизведанным снова. Перевод православных семейных мне не поступал. «В Антарктиду бы этих ублюдков» – стонал я от боли моего ужасного недостатка, – «Во служащие! Ахамели прямо на хмелю!» Внезапно меня остановил полицай:

– Вы в посёлок? – спросил он меня.

– Да, а вы? – дерзил я, но он отреагировал спокойно:

– Там есть небольшое поверье в бесов. Будьте бдительны!

– Ты больной или как? – начал я дальше дерзить на его суеверие.