Неудачная книга

– Ну, – покраснела с неприязнью шваль, – швалью… А кем? Я же проститутка.

– Я меня олухом, – ответил Андрей, – очень приятно познакомиться.

И они пошли дальше мимо спиралевидных высоток, обделанных стеклом сплошь и рядом, словно и на цемент средств недоставало. Такие хрупкие и на вид, и на ощупь эти высотки, но попробуй выбей полупластик… Хотя… Смотря чем, не так ли? Где-то стекло было почти чистое, но как это смело…

Андрей чувствовал от этих домов что-то неописуемое стандартными словами – мистическое и завораживающее, но столь мирное и доброе, словно эти высотки прощаются с ним сквозь некое отчаяние. И этот смех презрения удачливых людей так и ломал ему кости позвоночника, но он продолжал идти, чувствуя себя так, словно ему бросают иглы в спину и шипы. Никто его не видел, никого его Судьбы не волновала: самим бы в этом положении бы только не оказаться, и он это знал, как и знал то. Что они не ведают, что им нужно бояться именно друг друга за этот порядок их общества. Но здесь парадокс: они не могут сами друг на друга даже повлиять, а те, кто могут, лишь сами под иллюзией этой мочи. Нет ни одного человека, что властен над своей даже жизнью, так как любого можно даже просто довести.

Он понимал. Что, возможно даже счастливее многих: то, что он сейчас переживает есть свобода, которую он жаждал познать. Теперь он никому не нужен и никто над ним не властен. Только бы выбраться из этого города.

Шлюха начала петь какую-то восхваляющую песню, путая слова. Песня была ему неизвестная, но на общую тематику. Он услышал отрывок:

Деньги – это наша жизнь,

Красота сердец белизн.

Ты без денег ерунда.

Деньги и удача всем всегда…

Он вздохнул и обнаружил, что идти ещё далеко, а спать уже очень хочется. Но где поспать так, чтобы полиция не воспользовалась редкой возможностью истязать его безнаказанно?

Он проходил со шлюхой мимо старого желтого двухэтажного дома, который считался позором Москвы. Он был пустым и Андрей со шлюхой туда и пробрались. Там было темно и грязно, отвеивая тьмой и мраком, словно в фильме ужасов. Он прилёг на какую-то шубу, а шлюха нашла старое облитое чем-то кресло и там уснула. Их сон сопровождался порывом человеколюбия, отвеивавшего словами зла: узрите, как живут эти швали и презирайте их по воле моей в суе!

Ночью где-то девочка, гуляя, рассмеялась и сказала:

– Шваль – это просто вид мутации человека. Были бы бедняки швалями, над ними бы не надо было издеваться так жестоко. Тоже мне Бог… Это наверняка в страхе перед этим шлаком люди издеваются над теми, кого считают слабыми. Однако будь они слабыми, они бы умерли от их садизма или совершили суицид. Как в сказке: битый небитого жрёт. Небитый и хилый сильного гнетёт.

Она остановилась и почувствовала этого бомжа.

– Хм… – они улыбнулась, – а что? Отличная идея! Да пусть поймёт его Бог!

И продолжила гулять, заливаясь от хохота…

Бог

Монарх сидел на галактическом троне, так как на президенте России через несколько мощных трансляторов в агонии стояла доминанта, чтобы его боялись массы. Девушка на Земле знала, куда попадёт результат, потому сразу хохотала.

Внезапно он почувствовал обзывательства и мутагены кучи неизвестных ем людей и чуть не свихнулся от страха. Он ощутил сильное отчаяние от предательства в смерти и ему стало не по себе. Вонь и смрад, омерзение бежало по его телу, и он не понимал почему. Естественно, он всё это так и терпел, ничего не проявляя, так как ждал результат биологической программы. Скоро был его 70-й день рождения. Пора обновлять генетический состав для омоложения. Однако из-за этих ощущений его плоть уже тогда проявляла нечто новое: он никогда не испытывал это эмоциональное состояние понимания чужой боли… Поэтому грязь с бомжа дала его новый вид биологического совершенства по буддизму.

Алхимики незнакомой планеты, как всегда, искренне смеялись над своими тупыми правителями, но ничего не говорили вслух: одно слово и могут положить в транслятор для обработки душ инкубационных космических зон. Опасно гневить своих правителей. Ладно хоть смеяться могли.

И всё обычно на планете, которую на земле считают Раем: деревья, жёлтые цветы, золотой край, где уже золото не имеет ценности. Всем нужно только мясо и признание монарха, так как признание остальных роли не играет. Идеальная монархия, где царство лишь зона целого космического альянса. И всё желтое там: от мочи Бога до их источников воды, которые они засрали хуже всех.

Тем не менее факт был печален: не понял Бог бомжа, так как его напугало это проявление понимания. Он посчитал это проклятьем местного революционера и начал поиски виновного в их векторе Альянса, считая, что это кто-то из класса алхимиков или биологов…

Ной губил в лености время, перебирая через специальный призматический излучатель алхимические комбинации, составляя дневник прошедшего дня. Он часто обрисовывал так происходящее, а, когда воспроизводил запись в цветах и красках, ощущал, словно что-то с этим играет, наслаждаясь. Ему было интересно проводить так свободное время в скуке. А вокруг только жёлтые дома и изгаженная почва в городе золотого цвета: трупы без чувств в страхе предать повелителя и больше ничего. Как бы он хотел, чтобы его оценили на его скучной работе… Но не принято: всем свой ранг. Кто кем запрограммирован, то тем и остаётся. Ничего не изменится. Он продолжил запись.

Но преступность есть везде и Рай, куда стремится вся планета Земля не исключение. Так он пред озарением всем известной звезды «тот свет», что была из-за астрального обруча вокруг неё на королеву, вновь планировал очередной взлом сектора хранения информации о распределении средств приобретения продуктов. Это было очень непросто: для взлома подобной системы требовался даже гениальному хакеру бы не один год, так как там на простом методе невозможно подобное провернуть. Система распределения держалась на «астральной живой духовной трансляции» и для взлома надо было знать секрет, что там используют плоть живых людей для этих целей после того, как их генетический фундамент употреблён бессмертным Богам. Их мозг так и поддерживали живым используя, пока он не сгниёт. Безотходное производство.

Он, смеясь, в безумии легко, используя алхимический навигатор, перенаправлял поток еле зримой через специальные линзы трансляции через трупы, и информация изменилась. Исказив передачу он, владея этим искусством, перенаправил поток информации о финансах заказчику и был спокоен. Любая подобная сделка не разглашалась, так как таких как он было крайне мало. Перенаправление и искажение информации подручными алхимическими аксессуарами было почто тем же, что нарисовать картину закрытыми глазами и на авось, чтобы получилось хотя бы абстрактно с логикой изображаемого.

Через час заказчик отправил ему сообщение, что всё получилось и он тоже получил заработок. Рассчитывались у них по специальным датчикам трансляции, что походили на силиконовые шары, но никто не знал из чего состоят эти сигналы, кроме людей его профессии.

Он себя даже открыто иногда называл мясником-убийцей, осознавая в злобе собственной иронии то, чем он занимается.

После дела он зашёл к тому самом молодому человеку, что закончил запись. Тот, открыв ему дверь, рассмеялся:

– Опять копался среди трупных выделений?

– Ну, деньги есть деньги. Там же только распад плоти, а не непосредственно плоть.

– Торгуем мясом и платим мясом. Как выражается моё начальство: безотходное производство.

– Экологически чистое.

– Душевное.

– Жестоко и оригинально.

– Вот скажи, они хоть в курсе, что город от параличей умирает только из-за этого?

Алхимик рассмеялся:

– Они более чем в курсе, но это бесполезные надежды, потому что они до сих пор верят в бесполезных людей. Их уже ничто не переубедит.

– Он бы переубедил, будь он бессмертным.

– Да, золотая пора была, но и он закончил в трансляторе. Пойми – это просто безысходность. Нам даже запрещено покидать сектор. Всё рассчитано на то, что мы при избрании не сбежим.

– Мне было бы интересно узнать, кто именно держит хотя бы нашу цивилизацию. Кто же перед Богами есть властитель и их отец?

– Он, если бы раскрылся, точно не остался бы в живых, учитывая эту тиранию.

– Нет. Ты бы ему ничего не смог сделать. Я оценивал цикл содержания с ним потенциала общения: там даже причины слово ему сказать не оставляет.

– Злой Рок нашей истории. Ладно, пошли выпьем.

– Пошли.

И товарищи пошли пить, чтобы забыть место, где они находятся.

А в Москве в России снова день гнёте и боли простого населения наряду с мнимым счастьем богатеев, что любого своему Богу в жертву принесли бы за свой комфорт и благополучие. Однако им уже давно дьяволы оставили подарок: их комфорт служил их отравлением, так как был построен на крови ими преданных.

В этом таинственном городе гуляло также множество специалистов по предательству, что верили в кучу вещей и явлений, но всё ждали, когда же богатеи и государи их оценят по достоинству. Так они и проживали свои жизни: каждый день шагая на работу в ожидании и надежде, что именно сегодня их оценят, ну а вечером они переживали по расписанию свои конфликты и депрессии. Частичка мира рабов и скотины на убой, что была когда-то столь красивыми местами, полными жизни. Нет закона повторения истории – есть стадии и они могут не только повторяться, но отличаться на корню в разнообразии своих вариаций.

В тихом небольшом городе девушка посмеялась утром дьявольским смехом, осознав положение кого-то и где-то далеко. Однако она постигла, что текущих усилий мало, чтобы заставить жирдяя понять нищего или бомжа. А ведь столько людей в них там верят… Столько только этим и продолжают жить. И она решила, что просто не будет отрицать вероятность постижения кем-то там на Небе этих нюансов и произнесла метафору точненько: «Путь власти всегда предполагает клетку ограничений». Она снова посмеялась дьявольским смехом и пошла работать, как всё простое население, потому что размышление о жизни – дело обыденное. Она знала, как никто другой, что дьявол не предатель а тот, на кого повесили в этом обвинение, поэтому отлично знала, как ироничней размышлять о Божественном и иногда участвовала в составлении интерпретации потенциального и происходящего, а порой, получалось изменение истории. Она не была кем-то необычным, просто она об этом знала, а люди, имея такие же возможности, даже считать как не принято боялись. «Пусть бояться. Как заставить рисковать того, ко выбрал миг комфорта в угнетении ради иллюзии безопасности?» – и продолжила прошагивать и пролагать привычный и обыденный маршрут, созерцая, что ничего не изменилось практически, кроме тех, кто тоже идёт на работу. Большинство на работе будут перекладывать бумажки, не понимая, зачем или хотя бы для чего или кого в предположении. И не хотят.

Андрей с той шлюхой, которую звали Василиса, дальше отправились покидать город, не подозревая, что они уже сейчас в отличии от тех, кто в жажде успеха топает работать богачи. Они в смехе света над их жизнью не могли даже постичь, что у них сейчас есть хотя бы их маленькие жизни, а у тех, кто по нужде в деньгах ходит на работу нет даже этих жизней по факту: они это делают только из-за страха остаться в том же положении, в котором находятся они. Вся Москва начала новый день, боясь даже осознать себя живыми, боясь жить, приняв себя теми, кто они есть.