Ухожу в монастырь!

– Так, стоп! – Я поднялась с пола, обогнула озадаченного пса, окончательно запутавшегося в происходящем, и села рядом с едва сдерживавшей слезы дочкой на диван. Обняла ее за худенькие плечики и прошептала на ухо: «Никуська, ты не расстраивайся так, ты пойми их. Они ведь не видели тебя четыре года и не знают, что ты можешь. Я сейчас все объясню, а ты пока успокойся».

– Хорошо, мамс, – слабо улыбнулась Ника.

– А вы, дамы, – обратилась я к все еще сидевшим на полу Саше и Вике, – выкорчевывайте себя с ковролина и давайте-ка поговорим. Вон, можно в кресла сесть, можно за стол. Кофе будем пить или так, всухую пообщаемся? А может, сразу к нам рванем? Там Катерина мегабанкет готовит, и все участники заговора ждут результата.

– Какого еще заговора? – проворчал Славка, странно поглядывая на Нику.

– А вы что думали, легко было устроить массовый вылет Демидовых из немецкого гнезда?

– Так что, получается, заморочки с бизнесом – ваших рук дело? – нахмурилась Саша, устраиваясь в мягком кожаном кресле. – Вы решили напакостить, чтобы заманить нас в Москву?

– Все-таки ты, Сашенция, редкостная дурында, – грустно констатировала я. – Нет, уточню – свинская дурында. Всерьез предположить, что мы можем напакостить!

– Но ведь действительно проблема…

– Проблема у вас одна – плохой подбор персонала. Вернее, руководства персоналом. Трусость и некомпетентность вашего фон Страуса плюс бизнес-опыт небезызвестного вам господина Салима создали видимость глобальной зад… гм, глобальной проблемы, для решения которой понадобился прилет всего правящего триумвирата.

– А я давно говорил – гнать надо этого Клауса, – проворчал Слава. – Но зачем было огород городить?

– Какой огород? – Ежик у нас парень любознательный, да.

– Никакого огорода, Слава просто хочет показать, что он пока еще помнит русский язык, – съехидничала Ника. – Но в пределах базовой школы.

– Яблочко от яблоньки… – фыркнул парень, покосившись на меня.

– Само собой, – кивнула я. – Что же касается огорода – сами виноваты. Нечего было мне изоляцию устраивать! Разговаривать не хотите? Трубку не берете? Звонки игнорируете? И решили, что смогли таким образом от меня дистанцироваться? Забыли вы меня за эти годы, я смотрю.

– Тебя забудешь, – буркнула Саша и погладила по плечу присевшую на ручку кресла дочь. – Ты как, родная?

– Все нормально. – Девушка попыталась бодро улыбнуться, но дрожавшие в уголках глаз слезы выдавали кипевшую внутри боль.

– Я сразу поняла, что твое нежелание общаться вызвано не только обидой, ведь не такая уж и серьезная провинность была с моей стороны…

– Ничего себе! – возмутилась Саша. – Пропадала больше трех лет, ни слуху ни духу, я столько слез пролила, так скучала по вас, и вдруг – бабац! Из газет – подчеркиваю, из газет! – узнаю о том, что вы с Никой живы-здоровы и вернулись в Москву с чудесным прибавлением семейства, вон той маленькой копией одного злыдня. – И она, не удержавшись от улыбки, кивнула в сторону сопевшего возле сестренкиного плеча Ежика. – И ни одного звонка!

– Я позвонила!

– Через неделю!

– Через два дня!

– Неважно!

– Девочки, не ссорьтесь, – усмехнулся Слава. – Ну было дело, мам, признай. Ты так психанула, что запретила нам с Викой общаться с тетей Аней, хотя я видел, как ты тоскуешь. И как тебе хочется рвануть сюда. Но ты же гордая, ты стальная бабочка, ты ни с кем не хочешь делиться болью, ты обиделась!

– Ну да, поучи меня жизни, сынок, поучи, – проворчала Саша.

– А что делать, если ты никого слушать не хочешь! И Винса вон прогнала, он, бедный, измучился совсем, каждый день мне звонит, спрашивает, успокоилась ты или нет.

– А потому что он предатель! Все знал о возвращении Анетки и ничего не сказал!

– Так надо было, – примирительно улыбнулась я. – Потом поговорим обо всем, Сашуля, обязательно вывалим друг дружке на голову по мешку обвинений и начнем мериться, у кого обидок больше. А сейчас давай разберемся с Викой. Вернее, с ее болью. Я сейчас не хочу знать подробностей случившегося, вкратце я поняла – фон Клотц не угомонился и, выйдя из тюрьмы, принялся за старое?

– Да, – хрустнула голосом Саша. – На этот раз он устроил гнездо не в Европе, он забился в лесную уральскую глушь, заманил туда Вику, похитил ее и обустроил дело так, чтобы мы считали нашу девочку погибшей и не искали ее до поры до времени[7 - См. роман А. Ольховской «Тайна, деньги, два осла».].

– До какой поры?

– Пока Вика не родит от него ребенка и фон Клотц не станет отцом наследника и соответственно сможет претендовать на наши деньги.

– И, судя по всему, ему это удалось? – Меня буквально передернуло – бедная девочка, родить ребенка от насильника! – Но зачем тогда он убил своего сына?

– Потому что это не его сын, – вмешалась Ника.

– Ты опять? – Голос Вики зазвенел слезами. – Ты опять увидела свою картинку? Тогда ты видишь, как мой мальчик летит в пропасть!

– Но вы же не нашли его тело, верно? – тихо проговорила моя дочь.

– И что? Мы просто не успели! Пока спустились вниз, там уже поработали волки. Они и тело этого гада, фон Клотца, обгрызли, а моего мальчика, моего Помпошу, моего Михаэля…

Она захлебнулась слезами и спрятала лицо на плече у матери.

– А твоего Михаэля спас Кай.

– К-кто?

– Тот, кого ты назвала Каем. И угадала, между прочим, его действительно так зовут. Кай Ландберг.

– Ника, перестань! – сверкнула глазами Саша. – Это переходит уже все границы!

– Сашка, заткнись, пожалуйста, а? – Я поддерживающе погладила руку дочери. – И слушай. Все, что говорит сейчас Ника, правда. Я тебе потом объясню, что к чему, а сейчас – слушай.

– Да, я увидела ту картину, о которой ты говоришь, Вика, – начала моя девочка. – Там, на небольшом выступе возле пропасти. Эта картина постоянно у тебя в голове, ты прокручиваешь все снова и снова, ты выжигаешь себя изнутри. Но тогда ты должна помнить и легкое сотрясение горы в момент падения твоего сына.

– Было, – кивнул Слава. – Но очень легкое, даже камни не упали.

– Это был Кай. Вернее, действие какого-то прибора в его руках. Он стоял внизу, под обрывом, и, когда фон Клотц увлек малыша за собой в пропасть, Кай включил прибор. И падение ребенка замедлилось, но только ребенка, ваш родственник разбился всмятку. А мальчика отец успел поймать.

– Но как ты это смогла увидеть? – прошептала Вика, в глазах которой разгоралось пламя безумной радости.

– В памяти Кая.

– Но почему он не оставил сына мне, зачем забрал? Неужели он не понимал, что будет со мной?

– Не знаю, – пожала плечами Ника. – Мы смогли лишь уловить его сегодняшние эмоции и чувства. Нежность по отношению к мальчику, страх за его жизнь, ненависть по отношению к жене и выматывающая тоска, когда он думает о тебе.

– Жена? У него есть жена?

– Его заставили жениться, пообещав оставить тебя в покое. Но мы увидели еще кое-что, и это нам не понравилось.