Ухожу в монастырь!

Увидела.

На мгновение в глазах вспыхнула радость, но только на мгновение, огня не хватило. Слишком много пепла, слишком.

– Анна? – Левая бровь чуть приподнялась, знаменуя удивление. – Что ты тут делаешь? Да еще и с детьми? И с…

Май не захотел разбираться в эмоциях и чувствах людей, он был рад встрече с теми, кого не видел так долго. И поэтому тоненько, по-щенячьи взлаяв, замолотил хвостом и атаковал того, кто стоял ближе.

К счастью для дам, ближе всех стоял Славка. Потому что вряд ли Сашке или Вике, этим Снежным королевам, прибавило бы положительных эмоций падение на пол под напором внушительной туши ирландского волкодава, погрузившегося в восторг. Колготки там, юбки и все такое.

А падение последовало – Слава уже подзабыл, что такое радость Мая, и не успел принять нужную стойку. За что и поплатился опрокидыванием и зализыванием. А еще – радостным топтанием передними лапами.

А пес просто сходил с ума. Он приседал, он взлаивал, он устроил хвостярой настоящий ураган, он улыбался во всю поседевшую морду, он чмокал отбивавшегося Славку, кидался к Вике, к Сашке, лизал их куда достанет, снова возвращался к Славе и все время оглядывался на нас: ну что же вы стоите? Это же они, те самые, которые выхаживали меня когда-то после ранения! И мы жили у них, и дружили, и играли, и вообще!

И он смог. Искренняя, безудержная радость пса заставила сковавший гостей лед слегка подтаять. Потом на нем появилась трещина, вторая, третья…

А потом к все еще лежавшему на полу Славе подошел Ежик, сначала спрятавшийся за мою спину, присел на корточки и улыбнулся:

– Ты не бойся. Он тебя не ест, он целуется так. Он тебя любит. А я тебя знаю, ты – Слава. А ты. – Малыш поднялся и повернулся к Вике: – Вика. Ты красивая, ага. Только почему… зачем ты плакаешь? Мамичка, – брови Ежика удивленно поднялись, – а чего они плакают? Мы же их встречать пришли, тут радоваться надо, а они плакают! Ма-а-ам! А ты чего?

Губы мальчика мгновенно задрожали и поехали в стороны – он очень редко видел свою маму плачущей.

А через две минуты из кабинета вылетел весьма помятый и обслюнявленный Славка, схватил стоявший на отдельном столике графин с водой и умчался обратно, попросив секретаршу никого не пускать.

Она, впрочем, и не собиралась, все силы уходили на то, чтобы удержать себя на месте и не приникнуть ухом к двери босса. Да-да, она очень серьезная дама, великолепный профессионал, никогда не лезет в дела руководства, но ведь интересно же! Топот, лай, теперь эти странные звуки, похожие на… плач?

Все правильно. Именно на плач. На рев. На рыдания. Причем коллективные. Мы, обнявшись, сидели на полу и дружно, в голос, ревели. Мы – это Сашка, Вика, Ежик и я.

А вокруг нас метались Май и Славка. Май слизывал слезы, а Слава пытался напоить нас водой. И даже за графином сбегал.

Но потом посмотрел на нас, усмехнулся и, поставив графин на стол, уселся рядом и обнял всех, до кого дотянулись руки.

В общем, на полу оказались все. Кроме Ники.

Но мы, если честно, этого поначалу не заметили. Так сладко было плакать вместе, вымывая из души обиду, боль, горечь, разлуку…

А потом Вика, прижав к груди уставшего плакать Ежика, выдохнула:

– Мой сын, мой мальчик… Он был бы почти такой, только чуть-чуть младше. Помпон, маленький мой, я ведь даже похоронить тебя не смогла!

– Зачем хоронить живого?

Тихий голос Ники прозвучал, словно удар хлыста, заставив всех вздрогнуть. Вика замерла и обернулась к сидевшей на диване девочке. Вслед за ней подтянулось внимание остальных, сосредоточившись вокруг бледной от напряжения Ники.

Глаза моей дочери были полузакрыты, на лбу выступили капельки пота, нижняя губа прикушена до крови.

– Что это с ней? – прошептал Слава, никогда до этого не видевший, как действует сила индиго. – Ей плохо?

– Нет, Ника с Лхарой разговаривает, – пояснил Ежик. – И с Михаром. Как там Тумиси, передавай ему привет!

– Ежик, не мешай! – Я прикрыла рот сынишки ладонью. – Ты же знаешь, как это трудно.

– Да что происходит, в конце-то концов! – Наверное, Вика хотела крикнуть, но голос сорвался, и получилось очень жалобно.

И в этот момент Ника глубоко вздохнула, открыла глаза и улыбнулась:

– Твой сын не умер.

– Что?!!

– Михаэль жив.

– Но… как… откуда ты знаешь…

Договорить Вика не смогла. Она буквально в секунду выцвела до синевы, закатила глаза и начала заваливаться на пол, я едва успела подхватить девушку.

А потом на меня мягко упала Саша.

Глава 8

– Да помоги же мне! – Я безуспешно пыталась справиться сразу с двумя дезертировавшими в обморок женщинами, но смогла лишь уложить их поудобнее, поднять сил уже не хватало. – Слава! Что ты застыл истуканом!

Ежик, испуганно убежавший прятаться к сестре, выглянул из-за ее плеча и прошептал:

– Мамичка, а они что, умерли, да?

– Не говори глупостей! – прикрикнула на него Ника. – Все будет хорошо, Вика и тетя Саша просто очень болели все это время.

– Простудились, да?

– Нет, у них душа болела.

– А…

– Еж, отстань! Слава, ну хватит таращиться на меня, как на привидение. – Ника смешно сморщила носик и кивнула в нашу сторону: – Ты бы действительно помог маме устроить твоих поудобнее.

– Ника! – сипло проклекотал парень, откашлялся и продолжил: – Я очень надеюсь, что ты не пошутила. Ты, конечно, еще маленькая девочка, а детей обижать нельзя, но я не посмотрю…

– Слава, – абсолютно точно скопировав его интонации, Ника бесцеремонно прервала возмущенную речь, – ты, конечно, уже большой мальчик, но ума так и не нажил. Кто же шутит такими вещами?

– Но ребенок Вики погиб, мы сами это видели, вот этими вот глазами! – заорал Славка. – Этот урод Фридрих забрал малыша вместе с собой в пропасть!

– Мой маленький, – еле слышно прошелестела с пола Вика, – мой сынок, мой Помпошечка! Ему еще и месяца не исполнилось, капельке моей! Нам ведь почти удалось сбежать, но эта скотина… Эта тварь… Он догнал нас. И убил моего сына. Да, я назвала его Михаэлем, но это легко было прочитать в моих мыслях, да, Ника? И ты решила, что меня можно утешить обманом? Зачем ты так, малышка?

– Во-первых, я не читаю мысли так, как вы предполагаете, – устало улыбнулась Ника. – Я могу ощущать эмоции, чувства, могу увидеть какую-то определенную картинку из чужих воспоминаний, как будто кусочек фильма. А во-вторых, сначала вам с тетей Сашей надо прийти в себя, а потом мы поговорим.

– Я уже в порядке. – Упс, я и не заметила, что Сашенция тоже открыла глаза. – И согласна с дочерью: зачем ты так с нами, Ника? Ты же была доброй девочкой! Если ты можешь ощущать чужие чувства и эмоции, ты должна была понять, через ЧТО пришлось пройти Вике. И нам со Славой, когда мы целый год считали ее погибшей…

– Тетя Саша, я…