Танцующая саламандра

– О чем задумался, Павел? Ты как-то странно затих.

– Скорее, засмотрелся, Аскольд Викторович. Я же говорил вам – я никогда раньше не был в Москве. И теперь даже голова кружится от увиденного.

– Нравится?

– Не то слово!

– Ничего, скоро мы станем полноправными членами общества, а потом и доминирующей расой, подчинив себе людишек. Вернее, не столько мы, сколько такие, как ты. Кстати, а ты молодец, прошел испытание.

– Какое еще испытание? – совершенно искренне удивился Павел.

– Негласное. У меня ведь в машине установлены индикаторы ментального воздействия, которые четко реагируют на малейшую попытку применить силу.

– В смысле? Зачем мне применять силу?

– Ну, если бы ты вдруг решил сбежать, к примеру.

– Сбежать? – Павел криво усмехнулся, через зеркало заднего вида поймав испытующий взгляд Ламина. – И куда, интересно? Но самое главное – зачем? Чтобы стать пугалом для людишек? Чтобы они меня в какую-нибудь клинику для опытов забрали?

– Это да, это печальная действительность. Но ничего, скоро все изменится.

– Не может не измениться!

Глава 7

Семейное гнездо Ламиных… нет, учитывая биологический вид хозяев, более подходящим названием будет «логово». Ну, или нора.

Все же логово. Потому что роскошный коттедж, расположенный в элитном, тщательно охраняемом поселке по Новорижскому шоссе, норой назвать можно было с большим натягом.

Огороженный высоким, отделанным вставками из необработанного камня забором, трехэтажный «домишко» господина депутата казался особенно огромным по сравнению с теснотой подземелья. И вряд ли обитающие в крохотных каменных мешках рядовые рептилоиды пришли бы в восторг, увидев, как живут отдельные представители их племени.

Но они не увидят – кто же им позволит! А те, кто работал в доме Ламина – персонал, как успел заметить Павел, пока автомобиль медленно въезжал в ворота и катил к гаражу, был набран исключительно из своих, – тоже никому не расскажут. Потому что не захотят возвращаться под землю в тесноту.

А сейчас они все жили здесь же, в отдельно стоящем домике для прислуги. В комнатах которых имелись как минимум окна. Да и по площади, скорее всего, эти комнаты все же были побольше подземных коробок.

Так что за такое место работы рептилии будут держаться когтями, зубами и языком, если понадобится.

Поэтому, вероятно, участок перед домом Ламина выглядел идеально: чистота, порядок, над ландшафтным дизайном потрудился очень талантливый специалист, все ухоженно и красиво.

– Ну, вот мы и дома, – улыбнулся Аскольд Викторович, когда автомобиль остановился у въезда в гараж. – Милости прошу к нашему шалашу.

– Ну да, ну да, – усмехнулся Павел, выбираясь из машины и осматриваясь, – шалашик вы себе сложили неслабый.

– Допустим, по сравнению с твоим родовым поместьем это действительно шалашик, да и деревни крепостных у меня нет…

– А эти, – Павел кивнул на охранников и садовника, с любопытством рассматривавших хозяйского гостя, – разве не крепостные?

– Это – нанятые работники, они в любой момент могут уволиться.

– Ага, и вернуться в крысиные норы!

– Не надо так называть наш город, – поморщился Ламин.

– Ну почему же? Зачем приукрашивать действительность? Чтобы мириться с ней и дальше? Крысиные норы – они и есть крысиные норы. И ради того, чтобы выйти наружу, перестать прятаться, жить свободно и спокойно, дышать свежим воздухом, мне кажется, мы должны не сидеть на задницах, а действовать!

– Ну-ну, разбушевался! – Ламин одобрительно похлопал Павла по плечу. – Прямо революционер, мартышкин Че Гевара! Но мне больше всего нравится твое «мы» по отношению к нашему народу.

– А как же иначе? Мы – это мы, а они – это они. Людишки. Обезьяны.

Главное, не переусердствовать с пафосом и огнем в глазах. Но пока вроде все получается естественно, господин депутат настроен более чем благодушно. И мыслит позитивно.

– Ну, пойдем в дом, посмотрим, что там моя женушка на ужин приготовила.

– А она разве сама готовит? Кухарки у вас нет?

– Есть, конечно, но моя Сесилия предпочитает сама становиться у плиты, когда я ужинаю дома. О, а вот, кстати, и она!

Павел едва удержал на лице попытавшееся зловредно сбежать вежливо-приветливое выражение лица, увидев вышедшую на крыльцо хозяйку дома.

Ну да, реакция на имя этой змеюки у него подростковая, с легкой примесью дебильного «гы-гы», но это, скорее всего, от полного несоответствия внешности дамочки ее имени.

Вернее, с тем самым подростковым вариантом, Сисилией. Потому как с этим у всех самок рептилоидов дела обстояли неважнецки. Там не то что пышных форм, там вообще никаких форм не наблюдалось, так, пара несчастных кочек.

И Сесилия Ламина в этом смысле ничем не отличалась от остальных особей женского пола. Да и во всех остальных смыслах тоже: высокая, тонкая, узкогубая, с приплюснутым черепом.

Правда, дама, как и большинство остальных самок рептилоидов, постоянно носила парик, клеила ресницы и вытатуировала брови. И с помощью макияжа и правильно нанесенного тона сделала свое лицо более человеческим. Пусть и некрасивым, но человеческим.

И в целом смотрелась, в общем-то, гармонично. Может, потому, что парик ее – роскошные длинные волосы золотистого оттенка – был явно натуральным.

– Познакомься, дорогая, это – Павел. Он сегодня пропустил обед и ужин, и я решил пригласить его к нам.

– Добрый вечер, госпожа Ламина, – Павел галантно поклонился и поцеловал лапку хозяйки, мысленно пнув в копчик сравнение с жабьей лапой – он жаб не целовал, к счастью, так что сравнение неуместно. – Надеюсь, мой визит не стал неприятной неожиданностью?

– Ну что вы, Павел! – улыбнулась Сесилия. – Наоборот, я очень рада! Мы с Ксенией давно просили Аскольда познакомить нас с вами. С нашим лучиком надежды!

Не ржать, скотина, не ржать!

– Надеюсь, вам понравится ужин! – продолжала между тем щебетать – если бывают, конечно, шепелявые птички – госпожа Ламина. – Идемте же в дом, чего мы на пороге стоим! Я вас с дочерью познакомлю!

Собственно, для этого и приволокли, понимаю. Ну что же, Павел, приготовься. Не забывай, что сам Ламин обладает серьезными ментальными способностями, что и помогло ему стать депутатом. И вполне возможна передача этих способностей по наследству.

А, собственно, чего напрягаться? Как раз бурный восторг и восхищенное закатывание глаз при виде Ксении Ламиной выглядели бы неестественными. Потому что и сами рептилоиды прекрасно понимают – красавцами их не назовешь. При всей их высокомерной нелюбви к «людишкам» не признать внешнее превосходство этой расы мог только безумный фанатик. Поэтому и тянуло змеюк к человеческому противоположному полу, и старательно гримировались они не столько в целях маскировки, сколько из желания выглядеть более привлекательно.

И Ксения Ламина тоже явно потратила много сил на приукрашивание действительности. Но действительность была уж слишком печальна, замаскировать ее оказалось сложно. Да что там сложно – практически невозможно.

Каким-то невероятным образом конкретно этот детеныш-змееныш получился в два раза гаже, чем родители. Павел уже научился более-менее различать казавшиеся поначалу одинаковыми лица рептилий. И у них, как и у представителей любой расы, были образцовые экземпляры, по их стандартам – красавцы, середняки с обычной внешностью и страшилки. Причем страшилок было откровенно больше – явный признак вырождения. А пластические операции по исправлению недостатков внешности у рептилоидов не проводились, эта отрасль медицины считалась бесполезной. Из-за малочисленности народа даже самому уродливому змею найдется пара. Но, как и у людей, красивые (по их стандартам) предпочитали красивых. Или хотя бы середнячков.

Сам Ламин был классическим середнячком. Его жена в молодости явно считалась красавицей. А их дочь почему-то получилась…