– Смотря что ты подразумеваешь под «недавно», – ответила она. – Я здесь уже несколько лет.
– И попала в Нью-Йорк из сказки под названием…
Она засмеялась:
– «Золушка» конечно же. Я же блондинка!
Его улыбка стала шире.
– Конечно же.
Его рука лежала на спинке сиденья, и он коснулся пальцами кончиков ее локонов.
– Замечательный оттенок, – промурлыкал он, – золото, сплетенное из колосков пшеницы и лучей солнца.
Пия взглянула ему в глаза. Ей показалось, она может часами изучать восхитительную смесь оттенков этих глаз цвета ореха.
– Хорошо, Пия, – продолжил он своим приятным и глубоким голосом. – Позволь, я угадаю: ты актриса Бродвея, бизнес-леди с Уолл-стрит, твой конек – мода или реклама?
– Ничего из вышеперечисленного.
Его брови поднялись.
– Я еще ни разу не терпел такую неудачу.
– Ни разу? – спросила она с поддельным изумлением. – Прости, что обнулила твой рекорд.
– Ничего страшного. Мне кажется, твоя осторожность не навредит моей репутации.
Они флиртовали, точнее, он флиртовал с ней. А она держалась на удивление достойно. Это было захватывающе! Никогда еще ни один мужчина не флиртовал с ней вот так! И уж точно – ни один мужчина такого калибра, как Джеймс.
Хоть Пия и не была актрисой, банкиром, моделью и не работала ни в рекламе, ни в издательстве, она гордилась своей профессией.
– Я организатор мероприятий, – произнесла Пия. – Устраиваю вечеринки, приемы и все тому подобное.
– Ах, – его глаза блеснули. – Любительница вечеринок. Прекрасно.
– Ну а ты? – спросила она. – Что ты делаешь здесь, в Нью-Йорке?
Он выпрямился и убрал руку со спинки сиденья:
– Я обычный финансист со скучной, обычной работой, к сожалению.
– В тебе нет ничего обычного, – нечаянно сболтнула Пия и тут же закрыла рот.
Джеймс снова улыбнулся:
– Весьма польщен.
Пия заметила, что его взгляд остановился на месте между ее ключиц.
– Какое интересное ожерелье.
Она опустила глаза, хотя и знала, на что он смотрел. На ней была подвеска из серебра с кулоном в виде летучей рыбы. В этот жаркий июльский день Пия надела бирюзовое платье без рукавов. А эта подвеска с рыбкой была ее любимым украшением.
Пия коснулась пальцами рыбки:
– Подарок моей подруги Тамары. Она замечательный дизайнер ювелирных изделий и работает здесь, в Нью-Йорке. И к тому же мне нравится рыбачить.
– Ты просто женщина моей мечты!
– Ты увлекаешься рыбалкой? – задала Пия ненужный вопрос.
– С тех пор, как мне исполнилось три или четыре года, – ответил он серьезно. – На какую рыбу ты любишь ходить?
Пия засмеялась с ноткой самоуверенности:
– О, на любую. На окуня, на форель… В Западной Пенсильвании, в том месте, где я выросла, много озер. Мой отец и дед научили меня, как насаживать наживку и закидывать удочку, а еще ездить верхом и… д-доить корову.
Она не могла поверить, что призналась в умении доить коров. Ну и как это вписывается в образ городской искушенной особы?
Джеймс, однако, был восхищен.
– Верховая езда – это еще лучше. Я ездил верхом с тех пор, как научился ходить. – Его глаза вспыхнули мерцающим светом. – К сожалению, не могу сказать того же о доении коров.
Пия покраснела.
– Но я однажды остриг несколько овец, когда останавливался в Австралии на овцеводческой ферме.
– Что ж, ты меня превзошел.
– Я знал – история про овец оставит меня в выигрыше, – невозмутимо ответил Джеймс.
– Однажды я ловила рыбу на муху, – заявила Пия.
Он улыбнулся:
– Очко в твою пользу. На земле мало женщин, готовых стоять весь день в навозе или в воде в резиновых сапогах в ожидании клева. – Джеймс широко улыбнулся и добавил: – Учитывая твою миниатюрность, полагаю, что далеко ты не зашла.
Пия изобразила оскорбление:
– Должна сообщить, что стояла в воде тихо и спокойно, словно хамелеон, сидящий на ветке дерева.
– Тогда мне просто не терпится закинуть лягушку в твой резиновый сапог, – поддразнил он.
– О, ты бы не посмел! И не говори мне, будто у тебя есть сестры, которых ты таким образом истязал в детстве.
– К сожалению, не имел такого удовольствия, – опечалился он. – У меня есть сестра, но она намного моложе меня. И моя матушка не одобрила бы такого рода розыгрыши.