Три стороны любви. Сердца поколений

– Ты проголодалась, милая? Я могу сделать салат.

Это «я могу сделать салат» звучит как «умоляю, не трогай меня и иди в свою комнату». И Натали даже сначала хочется сказать бабушке, что она хочет салат и посмотреть как та будет выкручиваться из ситуации. Бабушка садится за столик и делает глоток вина. На столе лежит книга, за которую бабушка хватает как за спасательный круг. Натали почему-то с легкой горечью думает, что бабушка вроде бы обещала провести вечер с ней. А потом саму себя спрашивает, неужели она в это умудрилась поверить? Еще хуже то, что неужели ее могло это расстроить?

– Интересная книга, бабушка?

– Алиса. Милая зови меня Алисой. Я просто не выношу слово «бабушка».

– Интересная книга, Алиса?

– Сносная. Ты уверена, что не хочешь салат?

Что на языке бабушки обозначало «что тогда ты тут так долго стоишь и досаждаешь мне разговорами?». Хоть бабушка и была безупречно вежливой и даже доброжелательной, Натали все равно немного разозлилась.

– Нет, мне завтра рано вставать в школу. Я, пожалуй, пойду спать.

– Хорошо, милая.

Бабушка даже не поднимает головы от книги и Натали направляется в свою комнату все еще с тем же недоеденным бутербродом, который бабушка ласковой назвала отравой. Правда, у нее почему-то пропал аппетит. Она кладет его около кровати на столик, принимает душ, укутывается в одеяло и ложится в постель. Выключает свет и теперь достает свой телефон и читает сообщения от Давида.

– Ну как проходит первый вечер с бабушкой?

– Видимо, не так плохо, раз ты даже не отвечаешь.

– Или наоборот, слишком плохо?

– Натали, я начинаю переживать.

– Эй!

– Ну ээээээй.

Она улыбается. Ей, как и любой девчонке школьнице, да еще и влюбленной, конечно, очень приятно, что он волновался и писал ей эти сообщения. Она даже не думает, что это всего лишь по-дружески. Сегодня она решает, что ей просто приятно. Быстро набирает ему сообщение.

– Первый день прошел отвратительно. Она морит меня не только голодом, но и игнором. Хотя, это, наверное, совсем неплохо. Но я здесь загнусь.

– Не вешай нос. На выходных мой отец уезжает загород и ты можешь остаться у меня на всю субботу и отдохнуть от бабушки. И она отдохнет от тебя;) посмотрим фильм, закажем пиццу.

– Не продолжай. Я согласна. Я должна глотнуть свежего воздуха перед тем, как вернуться в логово змеи.

9.

Натали думала, что с трудом дождется выходных и не ошиблась. Правда, она была уверена, что эти ощущения будут из-за бабушки, но бабушка ей не досаждала. Откровенно говоря, они даже не пересекались толком. Натали вставала утром в школу, бабушка еще спала, а, когда Нат ложилась спать, то бабушка или печатала что-то в своей комнате или сидела на кухне или разговаривала по телефону. Отношения у них так и не складывались, впрочем, было бы глупо надеяться на иной исход событий. Натали была благодарна бабушке, что та не говорила о ее худобе и о том, что и ей тоже уже пора к косметологу. Натали была благодарна бабушке, если уж честно, за то, что та просто не обращала на нее внимания и вела себя с ней, как с пустым местом. Впрочем, это было лучше, чем, если бы бабушка вдруг предпринимала попытки с ней разговаривать или, не дай Бог, подружиться. Конечно, не слишком приятно было осознавать, что бабушка так же была не рада присутствию внучки в своей квартире, как и сама Натали, но ничего страшного. У них хотя бы в этом была полная взаимность. Но не могла дождаться выходных, потому что ее эмоции по отношению к Давиду с каждым днем становились все сильнее и сильнее. И ведь это был не первый раз, когда они с Давидом ночевали вместе. Она никогда не переживала. Даже Виктория не переживала, потому что Натали и Давид были такими хорошими друзьями, что вели себя друг с друг как бесполые существа. И только сейчас Натали осознала, как это было ужасно. Лучше бы хотя бы кто-то видел угрозу в их дружбе. А то получается, что в их будущее не верил даже мир, и как могла крошечная Натали бороться с этим недоверием?

А сейчас, от одной мысли, что он будет совсем рядом и они будут есть одну пиццу на двоих, у нее в коленках была дрожь. И, главное, даже поделиться своими переживаниями было не с кем. Старые подруги больше не с ней не общались, а вот новые из школы восхищались ее стойкостью по отношению к чарам самого популярного мальчика. Да и нельзя назвать их прямо близкими подругами. Может быть, если бы они были более близки, возможно, с кем-то Нат и поделилась бы. Но они были приятельницами и хорошими знакомыми. С такими людьми не говоришь о том, что безнадежно влюблена в своего лучшего друга. Они все вздыхали ему вслед и глупо хихикали, когда он улыбался, а она звалась гордо его подругой. Как она могла сейчас взять и испортить свою репутацию, потому что хихикала глупее всех? Приходилось молчать и сжирать этими чувствами себя изнутри. Она могла бы поделиться этим всем с Викторией, но матушка слишком занята спасением своего собственного брака. Кстати, они созванивались и у Виктории был добрый голос. Еще одна надежда на удачный исход.

Натали уже три раза переоделась, посмотрела на часы. Она вообще редко опаздывает, но сегодня точно тот случай, когда она воспользуется этой возможностью. Она даже хотела надеть на себя какой-то сарафан, который ей покупала Виктория. Натали терпеть не может носить платья и предпочитает джинсы, да шорты. Сегодня случай особый и она подумала, что, может, для такого случая подойдет и платье. Она его померила, посмотрела на себя в зеркало. Несуразная, долговязая девица с острыми коленками, да еще и ноги в платье отчего-то смотрятся кривыми, хотя она вроде на это не жаловалась никогда. Только кривых ног ей не хватало, когда нужно выходить через тридцать минут и идти к Давиду в гости. Ноги кривые так просто не замазать, как, к примеру, прыщ, вскочивший на лбу. К счастью, прыщ у нее не вскочил. Натали натягивает на себя рваные джинсы и белую майку без рукавов. Ей кажется, что она выглядит сносно. Вполне небрежно, в то же время, женские журналы говорят, что сексуально. Да и журналы постоянно твердят о том, что нужно быть самой себя и чувствовать себя комфортно, поэтому Натали считает, что так она себя чувствует собой. Непослушные рыжие волосы она то собирает в хвост или небрежный пучок, то распускает. Никак не может решить, что же смотрится более выигрышно. Выбирает пучок, так вроде бы модно. Из зеркала на нее смотрит несчастная рыжая девчонка с грустными карими глазами. Приходится воспользоваться тушью. Хотя, она старается не использовать макияж, ей все время лень краситься. А она боится, что накрасится один раз, станет настолько красивой, что придется каждое утро вставать на тридцать минут раньше, чтобы нарисовать себе лицо. Лучше уж не быть красоткой, но спать, уткнувшись носом в подушку. А то бабушка однажды, когда была в хорошем расположении духа, рассказывала, что, когда делают ринопластику, очень долго нельзя спать, уткнувшись носом в подушку. Натали сейчас думает, что бабушка, скорее всего, намекала на то, что однажды Натали неплохо было бы сменить нос, и заботливо готовила ее к подводным камням. Но Нат лучше останется со своим вздернутым, но по мнению бабушки, слишком большим носом. Вообще, главное быть в гармонии с самой собой. И Натали все нравится.

Она выходит из дома и в коридоре сталкивается с бабушкой, которая окидывает ее взглядом.

Сейчас начнется.

– Ты куда, милая?

– Я же тебе говорила, что сегодня переночую у друга.

– Ах у друга. Иди конечно.

Как будто бы Натали у нее спрашивала разрешения. Впрочем, Натали не хочет огрызаться и поэтому старается улыбнуться максимально дружелюбно, прежде чем начать шнуровать свои кеды.

– Мне нравится, когда ты распускаешь волосы, дорогая. У тебя прекрасные волосы. Если им еще придать немного форму, то будет роскошно. Но и так. Не прячь их, это твое достоинство.

Бабушка просто не могла промолчать. Натали промычала в ответ что-то невразумительное и буквально выбежала из квартиры. На одной территории с бабушкой даже дышать становится трудно. Нат честно побоялась, что бабушка сейчас начнет пихать ей номер телефона ее парикмахера, который сделает из Натали не домового, а голливудскую звезду. Она закуривает, когда заходит за угол. Пусть от нее пахнет сигаретами, когда она придет к Давиду. До него идти минут семь.

Подходя к его дому, Натали распускает волосы.

На Давиде смешные шорты, кажется, что они велики ему, как минимум, на два размера. Он высокий и тощий, наверное, на этом они с Натали сошлись. Она тоже высокая и тощая. У него острые коленки и несуразно большая нога. Только ему это идет и по мнению Нат он выглядит прекрасно, а вот с ней дело обстоит чуть хуже. У него на майке нарисован Мик Джаггер, и пятно от кетчупа прямо в районе брови несчастного Мика. Давид замечает взгляд Нат, брошенный на это пятно и виновато говорит

– Пока я тебя ждал – проголодался и сделал себе бутерброд.

– С кетчупом?

– Какая ветчина без кетчупа?

– А как же пицца?

– Ты думаешь, я наелся всего лишь одним бутербродом?

Натали разувается и по-хозяйски проходит на кухню. Она так часто гостила у Давида, что уже относится к его квартире так спокойно, как к своей. По крайней мере, она ловит себя на мысли, что в квартире Давида ей куда уютнее, чем в квартире собственной бабушки. Она знает, где и что лежит и легко может пройти к холодильнику, чтобы достать пакет молока. Она даже могла выпить весь этот пакет и ничего страшного бы не случилось. И сейчас она берет из холодильника банку колы без сахара. Это, конечно, не пакет молока, но сегодня она ощущает себя немного иначе. У бабушки вообще не найти колы. Натали плюхается на диван. Диван мягкий и на нем много подушек. Она перекатывается на живот и обнимает руками подушку. У своей собственной бабушки дома она не ощущала себя на своем месте. У Давида ей казалось, что она у себя дома. И дело тут вовсе не в чувствах, которые ее сводят с ума. Она смотрит как он шлепает босиком по комнате с двумя бутербродами в руках и ее сердце заполняет нежность.

В ее жизни был период, когда она просто гордилась тем, что он был ее другом. Она жалеет о том, что этот период прошел. Раньше она не вздыхала от того, как красиво топорщатся его волосы и ей не нравились парни в очках. Теперь же, даже, когда она смотрит подростковые сериалы, ей нравятся там исключительно те, кто чем-то хотя бы отдаленно напоминает Давида. Эти подростковые чувства ее просто сводят с ума и одолевают. Ей ведь хватает мозга понять, что чувства подростковые. У нее даже аппетит пропадает и она отказывается от бутерброда. Ей бы очень вернуть те простые дни, когда ей просто нравилось, что у нее такой друг, по которому вздыхает вся школа. Ей сложно справляться с тем, что происходит с ней сейчас. Она бы выбрала дружбу. Ей хочется смотреть фильм ужасов, а он морщится, потому что никогда их не любил. Она тоже, нельзя сказать, что большая фанатка кровавых фильмов, но ей так хочется, чтобы он считал ее крутой. Она почему-то уверена, что, если будет говорить, что любит ужастики, то это покажет ее как бесстрашную девочку со смелым сердцем. Глупость? Да ничего подобного. Давид боится фильмов ужасов и никогда их не смотрит. Дома в одиночестве она тоже закрывает глаза на страшных моментах. Но здесь будет держаться и стараться смотреть равнодушно. Мама бы сказала, что отношения, когда ты из себя что-то изображаешь, заранее обречены на провал. Натали бы нашла кучу доводов, почему это не так. Во-первых, и к сожалению, у них сейчас нет никаких отношений. А, может, и не будет никогда. Она не хочет об этом думать, ей, как и любой влюбленной девчонке, кажется, что это первая и последняя любовь и обязательно навсегда. Во-вторых, даже если у них никогда не будет отношений, ей хочется, чтобы он навсегда запомнил ее, пусть как свою лучшую подругу, но точно очень отважную. Даже немного безумно отважную, вроде как это тоже звучит неплохо.

Натали любуется Давидом, даже тем, как неаккуратно он поглощает свой бутерброд. Она перечисляет ему фильмы ужасов, которые хотела бы посмотреть, он морщится и она смеется, громко и искренне.

– Как там у тебя с бабушкой?

Спрашивает Давид и Натали вздыхает. И почему всем так интересна эта холодная и совсем не милая женщина? Почему все так и норовят задавать о ней глупые вопросы и почему Натали должна терпеть, что ее бабушка популярнее, чем она? Натали считает, что, если уж на то пошло и у нее не получается быть популярнее своих родственников, то пусть хотя бы это будет ее мама. Виктория, по мнению Натали, заслуживала куда большего восхищения. Но, видимо, волосы ее были не настолько черными, чтобы по ней вздыхал Давид. Натали берет себя в руки, понимая, что ведет себя глупо и ревниво. Может быть, Давид просто интересуется из вежливости и потому что они друзья. Она же не злится, когда с этим же вопросом ее донимают приятельницы из школы.

– Когда мы с бабушкой друг друга игнорируем, то у нас все хорошо. Мы, кстати, не так часто пересекаемся. И я не думала, что в таком почтенном возрасте у человека может быть столько дел, что она почти не бывает дома. Мне кажется, что я живу скучнее.

– Твоя бабушка уникальная женщина.

– Ты долго будешь мне говорить одну и ту же фразу? Ну выучи ты что-нибудь новенькое.

– Злюка.

– Нет. Просто опять тебе говорю, что ты не знаешь мою бабушку. Она меня донимает. Перед выходом к тебе она снова прошлась по моей прическе и сказала, что мне лучше с распущенными волосами. Она думает, что ее советы всем нужны.

Натали фыркает и слова срываются с ее губ, прежде чем она успевает подумать. Не должны были смутить ее слова бабушки. Она все время гордилась тем, что не была зависима от ее авторитарного мнения. Бабушка говорила, что у нее есть лишний вес, Нат верила, что ей нужно потолстеть. И так мудро она всегда пыталась разговаривать и с Викторией, которая хоть и скрывала, но порой ее задевали слова бабушки и она, о ужас, даже задумалась о том, чтобы поправить себе веки, к примеру, по ее совету. Натали всегда говорила, что прислушиваться к бабушке – себе дороже. У бабушки один совет. Все в себе изменить, исправить, покрасить волосы, надеть короткую юбку, неудобные туфли и изображать из себя жеманную идиотку. Натали никогда не прислушивалась к бабушке. Если та говорила, что зеленый цвет делает кожу Натали еще более веснушчатой, то Натали ходила только в зеленом к ней в гости и улыбалась как маленькая змейка. Она никогда не была стервозной или же какой-то слишком дерзкой. Но с бабушкой хотелось быть такой. Хотелось поставить мисс безупречность на место, потому что от нее уставали все. И Натали в первую очередь. Хоть это и звучало эгоистично. Но сейчас с ее губ невольно срывается это обиженное замечание и она осекается. А Давид смотрит на нее пристально. Он так редко на нее смотрит. И говорит, со своей фирменной полуулыбкой, которая сводила ее с ума.