Мамусик против Ордена Королевской кобры

– Ладно, – вступил в разговор Андрюша, как только прикончил горку пышных оладьев, от души политых терпким крыжовником. – А как вам, тетя Люба, такая идея?

Дальше он перешел на иностранный язык. По крайней мере, мне так показалось. Потому что я не поняла практически ничего из того, что он говорил. Павлик, посмотрев на мою бессмысленную физиономию, сжалился и перевел для меня Андрюшину абракадабру. Программист наш замыслил запустить некий мегавирус, который он согласен создать ради Степы, в компьютерную базу всего министерства внутренних дел. Тогда в полиции по всей стране наступит коллапс, все дела между собой перемешаются, многие данные удалятся, и на фоне такого хаоса мы с легкостью вытащим Степу из «Крестов».

– Ну даже не знаю, – засомневалась я. – Не верю я в эти технологии. Я и билеты-то на самолет до сих пор покупаю в аэропорту. Езжу в Пулково на маршрутке и оплачиваю в кассе.

На этом идеи у нас кончились. Я молча глядела в пустую кофейную чашку, Павлик без конца протирал очки особой тряпочкой, которую всегда носил в нагрудном кармане, Андрюша грустно жевал одну оладью за другой. За окном гремели трамваи, чирикали наглые купчинские воробьи, грохотал мусоровоз. Жизнь остановилась только здесь, в печальной квартире №27.

– Ну не подкоп же делать, как в «Графе Монте-Кристо», – сказал Андрюша, собирая пальцем с тарелки капли крыжовенного варенья и облизывая его.

– А вот это пока самый реальный выход из положения, – мрачно ответила я. – Лопаты на даче есть. Будем работать посменно. Вы со мной?

– Э-э-э, да, Любовь Васильевна, – сказал Павлик, – конечно; но, насколько я помню, граф в итоге выбрался отнюдь не через подземный ход – он забрался в мешок и его выбросили в море… А вообще – почему вы не верите, что Степу освободят без нашей помощи, убедившись в его невиновности?

– Мальчик мой, – мой голос был полон горечи, – потому что я живу в этой стране уже более полувека и научилась не надеяться на справедливость. Полагаться всегда приходится только на свои силы.

Мы засиделись на кухне до полудня. Андрюша вяло шутил, что с нас можно писать картину «Унылые депресняшки заедают горе оладьями». Я нажарила их не меньше сотни.

В какой-то момент я спохватилась, что ведь сегодня третье июня, среда! Двенадцать часов – а мальчики не на работе. Выяснилось, что Павлик весьма предусмотрительно отпросился на целый день, а Андрюша вот уже неделю вообще в офис не ходит, работает дома над каким-то замысловатым проектом. Он многословно объяснял что-то про изящный код и плавающий баг, но я ничего не поняла. Порядком заскучав, я сбежала в ванную – под предлогом того, что уже первый час дня, а я все еще в бигудях и халате.

Как оказалось, прическу я сделала очень даже вовремя. Потому что через несколько минут в дверь требовательно позвонили.

– Откройте, полиция! – послышался строгий голос с лестничной площадки.

Я дрожащими руками повернула защелку. Знакомая коренастая фигура в потрепанной джинсовой куртке, родинка на правой щеке, ироничный взгляд.

– Обожаю эту фразу – «откройте, полиция!», чувствую себя героем американского боевика, – сообщил незваный гость, решительно проходя в квартиру. – «Милиция» – это как-то несолидно, по-советски, скучно до зевоты, вы не находите?

– Батюшки-светы, – прошептала я, в изнеможении падая на банкетку.

– Не батюшка, а полковник Орлов, мэм, – поправил меня гость, оглядываясь по сторонам и мгновенно фиксируя нашу со Степочкой фотографию из Турции на комоде, возле которой ждала своего хозяина кепка с якорем. – А со мной еще мальчики.

«Мальчиками» оказались двое оперативников в штатском, которые ввалились в прихожую не поздоровавшись.

– Мы тут у вас покопаемся немного, окей? – снисходительно сказал полковник Орлов, делая знак своим ребятам. Те, не дожидаясь моего разрешения, взялись за содержимое комода и шкафа. Сам полковник тем временем отделил фотографию от подставки, заглянул внутрь, ничего там, конечно, не нашел, ловко собрал конструкцию и вернул ее на место. – Обещаем все поставить на место. Мои мальчики нежные и аккуратные, как умелые любовники – или опытные карманники, – хохотнул он, попутно заглядывая за картину на стене.

Я ужасно растерялась. Сидела на банкетке и открывала рот, словно галчонок, к которому вместо милой мамы с червячком прилетел орел в джинсовой куртке.

К счастью, тут с кухни подоспело подкрепление. Мои мальчики, может, выглядели и не так внушительно, как полицейские – Павлик в своих хрупких очках и простой рубашечке, похожий на провинциального студента-отличника; пухленький Андрюша в рыжих детсадовских кудряшках и мятой, заляпанной крыжовенным вареньем футболке с надписью «Виндовс маст дай», – однако их появление подействовало на меня как лошадиная доза корвалола.

В моей маленькой прихожей стало тесновато.

– Тетя Люба, что тут творится? – встревоженно спросил Андрюша. Вместо ответа я разрыдалась. – Господа, а ордер на обыск у вас есть? – старательно скрывая волнение, обратился он к полицейским.

– Андрюха, у нас это называется постановление суда, ордер – в Америке, – поправил его Павлик. – Итак?.. – выжидающе посмотрел он на полковника.

Орлов саркастически хмыкнул и вытащил из-за пазухи сложенную вчетверо бумажку. Он небрежно помахал ей перед носом Павлика и тут же перехватил инициативу:

– Удачно, что вы здесь, молодые люди. Мне вообще сегодня везет, как черту в Африке. Столько свидетелей сразу, и все в одном доме. Певица Ромашкина, вы трое. Купить сегодня лотерейный билет, что ли?.. Может, выиграю нормальный джип-«Фордяру», а то катаюсь на какой-то развалюхе… Ладно, покажите моим мальчикам, где тут комната подозреваемого, а я пока с каждым из вас по отдельности побеседую. Скажем, на кухне. Пить хочу. Умаялся свидетелей всю ночь напролет допрашивать; вы у меня последние на сегодня… Полагаю, вода в этом доме найдется?

В моем доме найдутся напитки на любой вкус; но только не для непрошеных гостей. Налив полковнику стакан воды из кувшина, я кинулась в Степочкину комнату, где уже вовсю орудовали оперативники. Будто стервятники, они терзали подушки моего сына, трясли книжки, заглядывали в трюмы игрушечных кораблей, не поленились даже плинтуса открутить. Я поставила Павлика с Андрюшей следить за ними и, хватаясь за сердце, вернулась на кухню.

– Какой у вас пароль от вай-фая? – неожиданно начал полковник. Он уже успел достать из портфеля ноутбук.

– А? Что? От чего?

– Пароль, от вай-фая. Домашний интернет, – нетерпеливо уточнил он.

– Ой, я не знаю… Степочка у нас этим всегда занимался! – Я вновь разревелась. Так много, как за последние сутки, я никогда не плакала.

– Может, парни знают? – предположил полковник и крикнул в коридор: – Эй, молодые люди! Какой тут пароль от вай-фая?

– Не знаем! – хором отозвались мои мальчишечки.

Умнички. Всё они знали, конечно. Они со Степой сутками резались в какие-то виртуальные танки, разбив лагерь в его комнате. Я, собственно, поэтому и пошла на компьютерные курсы для пенсионеров – хотела к ним присоединиться. Хорошая мать должна быть в курсе всех развлечений своего сыночка!

Полковник недоверчиво покачал головой.

– Ну-ну… Окей, попробую подобрать. У меня все протоколы допросов в облаке хранятся, как мне туда без вай-фая прикажете попасть?.. – сказал он как бы сам себе, набирая что-то на клавиатуре компьютера.

– На самолете можно в облако попасть, – удивилась я. – На вертолете опять же… Или на воздушном шаре – я как-то летала, очень рекомендую.

Полковник внимательно посмотрел на меня из-за экрана ноутбука.

– Шутите? Напрасно… Назовите дату рождения вашего сына.

Я назвала. Он защелкал клавишами и чертыхнулся.

– Не то… А ваша дата рождения?

Пароль снова не подошел.

Полковник последовательно перебрал: номер нашего городского телефона, номер Степочкиного мобильного, имена всех его девушек… Бесполезно. Система не поддавалась.

Я уже обрадовалась, что раз нет интернета, то и допрашивать меня никто не будет, как вдруг полковник бросил взгляд на Степочкину фотографию на стене, задумчиво погладил свою родинку на щеке и спросил:

– А как вас называет Степан? Мама? Мамочка? Мамуля?

– Мамусик, – смущенно, но в то же время и с гордостью ответила я.

– Мамусик… – повторил он, набирая слово на клавиатуре. – Есть! Наконец-то. Подключились к интернету. Что ж, приступим, пожалуй?

Я снова расплакалась, однако на полковника это не произвело должного впечатления. С хладнокровностью хирурга, не обращая никакого внимания на мою истерику, он извлек из меня все нужные ему факты: и с кем Степочка общался в последнее время, и как он проводил досуг, и любит ли он готовить («Не мужское это дело!» – с негодованием воскликнула я), и даже какие оценки у него были в школе по истории.

Мне же, прославленной лисе и хитрюшке, не удалось узнать абсолютно ничего: ни как сейчас себя чувствует Степочка, ни в какой камере он находится, ни получил ли он на завтрак свежевыжатый сок. Все мои вопросы полковник попросту игнорировал.

Ладно, у Володи все узнаю, уныло подумала я.

После завершения крайне неприятной процедуры допроса полковник, будто заправский фокусник, достал из портфеля плоскую коробочку, которая оказалась портативным принтером, распечатал протокол нашей с ним (с Орловым, а не с принтером) беседы и дал на подпись. А затем бесцеремонно выставил меня из кухни.