Игрушки дома Баллантайн

«Зачем ты?», – с трудом вспоминая слова, жестикулирует Брендон.

– Что «зачем»? – не понимает Алистер.

Вместо ответа Брендон указывает на свою шею, потом на мальчишку.

– А-а-а, – тянет Алистер. – Всего-то… Я его делал по твоему образу, компаньон. Оставил максимально сохранным сознание, но с телом особо не мудрил. Сделал все так же, как мать. По ее записям. Черт возьми! – взрывается он внезапно. – Да не смотри ты на меня так! Кэрол несколько лет все выверяла! Я что – должен был за эту ночь придумать, что куда воткнуть, чтобы работали голосовые связки? Потроха ему оставить?

Мальчишка шевелится, сонно моргает. Алистер тут же прекращает крик и склоняется над перерожденным.

– С возвращением, Кевин. Ты меня слышишь?

Парнишка судорожно хватает ртом воздух, давится, пытаясь вдохнуть, мечется на столе. Алистер старается удержать его, бормочет что-то успокаивающее. Мальчишка замирает под его руками, лишь шарит по сторонам бессмысленным взглядом. Брендон стоит поодаль, сжимая и разжимая механические кулаки.

– Кевин, тихо. Смотри на меня. Не надо бояться. Тише. Вот так, да. Садись, я тебе помогу. Потихоньку.

Бряцает о мрамор металл. Мальчишка с ужасом рассматривает свои руки, ощупывает тело. Его лицо искажает такая гримаса, что Брендона накрывает тоской и безысходностью. «Алистер, что ты наделал…»

– Кевин, послушай. Меня зовут Алистер, а это Брендон. Мы тебе поможем. Ты привыкнешь…

«Успокойся. Ты привыкнешь», – шепчет память голосом Кэрол. И как наяву Брендон видит большое румяное яблоко в ладонях, покрытых пятнами от химикалий.

Перерожденный Кевин с силой отталкивается от края стола, вырывается из рук Алистера и бежит со всех ног прочь из лаборатории. Брендон и Баллантайн бросаются за ним. Мальчишка ядром врезается в дверь, почти срывая ее с петель. Поскальзываясь на механических ногах, несется к ограде, с неожиданной ловкостью перелезает ее и стремглав летит прочь по Лайон-стрит.

Алистер выдыхается примерно через триста ярдов, Брендон бежит за мальчишкой, уклоняясь от машин и экипажей, сбивая с ног прохожих. Кричат женщины, испуганно ржут кони. Кевин несется напрямик, потом сворачивает к набережной. На мосту Брендон почти нагоняет его, но мальчишка шарахается в сторону и в мгновение взлетает на широкое каменное ограждение.

Секунды оборачиваются вечностью. Взгляды двух перерожденных встречаются. «Нет, – умоляет Брендон. – Не надо!» Мальчишка застывает, раскинув руки, и в его глазах Брендон видит только одно – желание покоя. Миг – и Кевин уже летит вниз. Лед Фармингтона с треском проламывается, и река принимает в себя соединенные плоть и металл.

Брендон с трудом пробирается назад сквозь толпу и видит Алистера. Тот неподвижно стоит посреди улицы, и взгляд его темнее и холоднее вод Фармингтона.

– Никакой свободы воли, – ровно говорит Баллантайн, когда Брендон подходит ближе. – Кукла должна быть куклой.

Проходит три месяца, срок сдачи муниципального заказа все ближе. В городе бушует весна, в парках цветут магнолии и ранние розы, улицы заполоняют хорошенькие цветочницы с корзинами хрупких ирисов, ярких тюльпанов, ароматных нарциссов. Зазывалы на Сансет-авеню и Лайон-стрит не умолкают, приглашая совершить облет весеннего Нью-Кройдона на прогулочных дирижаблях. Солнце, преломляясь в гранях массивной хрустальной вазы на окне, осыпает комнату Брендона фейерверками радужных бликов.

Брендон сидит у открытого окна и учит амслен – язык жестов, разработанный Лораном Клерком более полувека назад. День Брендона полностью расписан. Два часа с утра он тратит на самообразование, после приходит Абби, и они на пару практикуются в амслене. Девушке нравится общаться с Брендоном, она с удовольствием помогает ему. У нее милая улыбка, а прикосновения ее рук весьма приятны. Она следит за чистотой в комнате Брендона, содержит в идеальном порядке его одежду, помогает с умыванием. С ней изучение языка жестов продвигается гораздо быстрее.

К полудню Брендон и Абби садятся в экипаж и едут в Солт. Там Алистер Баллантайн арендует громадный гулкий ангар. Раньше в нем кипело производство механизмов для дирижаблей, но год назад прежние владельцы переехали в другой район, и муниципалитет предоставил здание Баллантайну. Здесь идет работа над куклами: днем собирают механические конечности и маленькие паровые двигатели, а ночью сюда приезжает Алистер в сопровождении нескольких человек, и начинается совершенно иной процесс. Алистер Баллантайн соединяет механизмы с мертвыми телами и возвращает их к жизни. Брендон не участвует в работе оккультистов и анатомов. Их с Абби обязанность – обучать механических кукол амслену.

Это тяжелая работа. Первое поколение кукол Алистера Баллантайна не похоже на Брендона. Они покорны, погружены в себя и с трудом поддаются обучению. В них максимально подавлена воля. Их вид угнетает Брендона – равнодушные, одетые в дешевые робы. На изготовление их пошли тела людей из городских низов – нищих, бродяг, портовых рабочих. Это только мужчины, они предназначены для обслуживания линий грузоперевозок. Широкие плечи, мощные механические конечности, ничего не выражающие лица, полное отсутствие желаний. Амслен для них слишком сложен, они с трудом усваивают простейшие слова-жесты. Брендон и Абби бьются с ними по шесть часов в день, повторяя одно и то же сотни раз, но обучение движется слишком медленно.

Однако Алистер достижениями удовлетворен.

– Компаньон, не принимай все так близко к своему чугунному сердцу! Они – не ты, ты элита, ты оригинал, они лишь жалкие подобия, стадо для выполнения грязной работы. Достаточно того, что они владеют парой десятков жестов.

Брендон печально качает головой. Абби старается его утешить, шепчет что-то ласковое. Брендону она напоминает кошку, которая приходит, когда хозяину грустно, залезает на колени и мурлычет. Но кошкам не решить человеческих проблем.

«Я становлюсь похож на них, – жестами говорит он Абби, когда экипаж вечером везет их домой. – В них нет жизни. Они – бездна, которая поглощает наши силы».

Экипаж останавливается у моста через Северн. Здесь, за углом Обливион-стрит, живет Абби. Она всегда выходит именно у моста и дальше идет пешком. Брендон несколько раз порывался подвезти ее до самого дома, но она отказывалась. «Меня не поймут», – сказала она однажды. Она оставляет букеты весенних ирисов, что иногда дарит ей Брендон, у него в комнате. Он не обижается. Для него это просто дань вежливости, не более того.

Алистер этим вечером дома. За последние несколько месяцев те ночи, которые он провел не в ангаре на другом конце города, можно сосчитать по пальцам одной руки. Он возвращается на рассвете, усталый и раздражительный, вышвыривает за дверь своей комнаты пропитанную дымом и какими-то резкими запахами одежду и спит до полудня. С Брендоном они общаются мало и в основном по деловым вопросам. Сегодня же Алистер свеж, чисто выбрит, волосы его аккуратно уложены, на дорогом черном костюме – ни пылинки.

– Прекрасный вечер, компаньон! – восклицает он радостно. – У тебя полчаса, чтобы переодеться в чистое и подкинуть топлива. Как раз подадут экипаж.

«Я устал. Сильно. Не обижайся», – жестикулирует Брендон и улыбается виновато уголками губ.

– Твой амслен ужасен, я тебя не понимаю! – машет руками Алистер. – А если серьезно, то никаких отказов. Мы едем к Крейтонам.

Он извлекает из кармана маленькую бархатную коробочку и на ладони демонстрирует ее Брендону:

– Догадываешься, что это? Потому никаких «устал». Собирайся быстрее.

Брендон поднимается на второй этаж и, проходя мимо, ненадолго останавливается у двери спальни Кэрол. Касается потемневшей бронзовой ручки и прислушивается. В комнате тикают часы на комоде. Брендон стоит и ждет еще чего-то. Звука ли, воспоминания… И, не дождавшись, идет к себе в кабинет.

Спустя полчаса экипаж отъезжает от дома Баллантайнов. Брендон откидывается на обитую бархатом спинку сиденья и закрывает глаза. Он действительно устал. Опустошен. И единственное, чего он хотел бы сейчас, – оказаться в своей постели. Алистер же наоборот – возбужден и разговорчив.

– Ты слышал, какой слух гуляет по Нью-Кройдону? Будто я – пособник дьявола! Будто в ритуалах я использую кровь детей. Глупцы! Никто в городе не знает столько, сколько знаю я! – При этих словах Брендон вздрагивает. Он уже слышал их раньше. – Вот она – слава, парень! Они боятся меня, они признаю?т мою силу!

«Это просто сказки напуганных рабочих. Никто пока не видел твоих кукол в действии. Рано радуешься. Помни о Кевине», – жестикулирует Брендон.

– Ты прав. То ли еще будет, когда они увидят, на что я способен! Такие сказки мне только на руку. Отец Виктории сам пригласил меня на встречу. Этот напыщенный денежный мешок заинтересовался мной, понимаешь?

«Я рад за тебя».

Брендон отвечает ему, не открывая глаз. Лишь порхают в темноте экипажа кисти рук, обтянутые белыми перчатками.

– Да. Я забыл. – Тон Алистера становится серьезным. – Я навел справки о твоей семье. Утром пришел ответ из городского архива. Родители умерли. Отец скончался пятнадцать лет назад, мать пережила его на семь лет. Твоя жена Кимберли осталась без содержания после того, как ты умер. Какое-то время она работала гувернанткой, но три года спустя была уволена из-за скандала. Ее имя далее всплывало в реестрах работного дома, но в итоге след затерялся. О судьбе твоего ребенка ничего неизвестно. Такие дела, парень. Как думаешь, пойдет ли моей синеглазой невесте кольцо с семью сапфирами?

Тело наливается свинцом. Бездна заботливо заглядывает Брендону в глаза, щерится рваными краями хищной пасти. Вечность склоняется над ним и целует в лоб.

«Ты теперь навсегда со мной», – слышит он голос Кэрол Баллантайн.

Из вечера, проведенного в доме Крейтонов, Брендон запоминает только обращенный на него взгляд красавицы Виктории – взгляд опытного, расчетливого оценщика.

Пять лет спустя куклы Алистера Баллантайна на улицах Нью-Кройдона становятся привычными, как бороздящие небо дирижабли, дребезжащие по мостовой автомобили и постепенно вытесняющие конку трамваи. Тихие, послушные, неутомимые, не требующие за свою работу ни еды, ни денег – достаточно, чтобы им периодически подбрасывали топливные брикеты в чугунное нутро. Куклы входят в моду, лучшие рестораны и отели города заказывают швейцаров, официантов и портье на фабрике Баллантайна.

Алистер не только занимается типовыми куклами, но и берет частные заказы. Он возвращает умерших родных в богатые семьи – и получает за это баснословные деньги. Число желающих вернуть близких с того света увеличивается. Бизнес Баллантайна вырастает в империю.

Алистер часто выезжает за границу. Говорит, что подправить здоровье и посмотреть достопримечательности, но причина куда проще. В Нью-Кройдоне он больше не ощущает себя в безопасности. Церковь объявила его пособником дьявола, на улице перед его домом то и дело собираются группки пикетчиков с лозунгами «Верни нам наши рабочие места!» и «Дай жить живым!». У ворот постоянно дежурит вооруженная охрана.

Нью-кройдонская элита души не чает в Алистере. Когда он в городе, в его доме не прекращаются светские рауты, или же наоборот – чета Баллантайнов посещает то один прием, то другой. Алистер, дарящий бессмертие, становится живым символом города.

Брендон работает. Обучать растущее поголовье кукол все труднее. Каждый день один и тот же маршрут, одна и та же информация, которую он старается вложить в головы «второго поколения». Никакого удовлетворения, только усталость. Дома неуютно. То шумные полчища гостей, то Алистер привозит на частные уроки амслена кукол знакомых аристократов.

– Ты лучший учитель города, Брендон, – подбадривает его Алистер. – Только представь себе, скольких механических детей ты обучил языку жестов за прошедшие годы!

Брендон не хочет об этом думать. О чем угодно, только не об этом. Мысли о растущем поголовье возвращенных мертвых вызывают у него оторопь.

«Они не такие, как я, – говорит он Абби. – Баллантайн плодит безвольных, пустых существ. Я говорю с ними, а они ничего не чувствуют. У них нет желаний, они не видят снов. Зачем Алистер возвращает их к такой жизни?»