Академия Сейгард. Город Тысячи Пещер

– Глупости. Я неплохо знала Нормана. Вы ведь полукровка. Да, кровь у Вас горячая, эсгарская, как у Вашей матери… Но ради принца Вы пожертвовали своим будущим. Ваш отец поступил бы также… А Винсент Деналь на той войне поступил бы так, как поступил его отец. Я не могу рисковать жизнью Астории лишь потому, что лицемерный мальчишка запудрил ей мозги. Мы с Гордоном вместе учились в академии… Он тоже когда – то был совершенно очарователен. Знаете, как говорят… Мягко стелет, жестко спать. Вы мне поможете? Два…Три месяца и я, обещаю, разберусь с этим чудным союзом и заберу Асторию.

Разложила все по полочкам. Умна чертовка. И как тут сказать нет. На континенте Рей был одним из первых в очереди за головой Гордона Деналя.

– Хорошо. Но носиться с ней, как с хрустальной вазой, я не стану. Пахать будет со всеми.

– Ваше право. Рада, что мы нашли общий язык, – пропела моль – старшая и растворилась в воздухе.

Ладно, он потерпит. Но по пути сделает все, чтобы из этого зефирного создания слепить что – то полезное.

ГЛАВА 4. ПРИНЦ

Осмотрев вместе с Кейлором столовую, Аста окончательно убедилась, что в академии ей не рады. Эсгары то и дело бросали на нее до того неприветливые взгляды, что захотелось поскорее убраться в свою комнату. Туда она, собственно, и собралась, свернув экскурсию ледышки, сославшись на усталость. Но уже в дверях спиной почувствовала на себе взгляд. Тяжелый, прожигающий. И зачем – то все же обернулась, хотя надо было бежать подальше из этой столовой… Желательно до самого Килденгарда. Ее словно молнией пронзило, а тело парализовало от шока, она так и застыла, вцепившись в край двери. Он сверлил ее взглядом, сидя на столе, закинув ноги на лавку, в объятиях какой – то красивой черноволосой девицы. Внизу же, на лавках, расселась «свита». Такая же была у них с Винсентом в Килденгарде. Повзрослел, возмужал, погрубел, побрил голову, как все мужчины – эсгары, не принадлежащие к знатному роду. Эсгары благородных кровей носили длинные волосы, черные как смоль, с одной единственной косой у лица, куда вплетали огромные жемчужины, по одной за год мирной жизни, которую король подарил своему народу. С началом очередной войны голову брили все… И знать, и даже король. Когда они виделись в последний раз, у принца Иллая были волосы до плеч и коса с пятнадцатью жемчужинами. Глаза, словно черные ониксы, высокие скулы, нос с едва заметной горбинкой, волевой подбородок. Их матери дружили, а потому дружили и они. Бесновались, веселились. Как дети, а не как наследники великих семей. Он точно узнал ее.

– Тот, что на столе, это Мэйс. Местная знаменитость, – голос Кейлора вырвал Асту из оцепления. – Советую обходить его стороной, он хоть и на твоем факультете, но совсем без башни. Вчера чуть академию не разнес.

Когда пришла весть о гибели Иллая, Аста не одну сотню ночей рыдала в подушку. Но вот он сидел прямо перед ней и теперь звался Мэйс. На дружеское воссоединение «Мэйс», впрочем, настроен не был. Красивое смуглое лицо перекосило от злости. Аста растерялась. Не то чтобы она ожидала, что принц бросится ей на шею. Но сама бы непременно сделала именно это… Если бы он не смотрел на нее так, будто готов убить. Кто – кто, а Иллай явно не оценил ее помолвку с Винсентом. Ничего лучше, чем отвернуться и следом за ледышкой направиться в свою новую комнату, Аста так и не придумала.

Мать говорила, что ей выделят отдельные покои, но увы. На одной из кроватей, коих в весьма просторной комнате было две, с книгой в руках вольготно развалилась полуголая девица. То, что на девице из одежды, если это вообще можно назвать одеждой, были лишь штаны из полупрозрачного шелка, да совершенно неприличное кружевное бюстье, к великому удивлению Асты, ни Кейлора, ни саму девицу никаким образом не смущало. А ведь было на что посмотреть. Высокая, худенькая, но формы имелись, синеглазая, c платиновыми волосами, подстриженными по последней столичной моде – до середины шеи. Сама Аста на такую броскую стрижку так и не решилась, хотя очень хотелось. Стена, примыкающая к кровати девицы, была покрыта тонкой коркой льда, да и в комнате было отнюдь не жарко.

– Мэйс разнес корпус, где жила Бьянка, так что придется потесниться, – Кейлор, кажется, и правда не замечал, что девица, мягко говоря не совсем одета. – Бьянка, знакомься. Это Астория. Дальше сами, да?

И то верно, он и так потратил на нее пару часов:

– Спасибо за экскурсию. И прости, что пришлось так долго со мной возиться.

– Пустяки. Обращайся. Увидимся за ужином.

Вот они и остались с девицей наедине. Едва за Кейлором захлопнулась дверь, интерес к книге соседка явно потеряла и принялась без тени смущения рассматривать Асту, словно диковинного зверька. Аста ответила тем же. Хорошенькая. Маленький курносый нос, губки бантиком, пушистые ресницы и брови…Темные. Еще один «писк» моды. В Килденгарде лишь пара самых дорогих салонов для дам предлагали окрашивание бровей.

– Менталистка что – ли? – эти самые брови задумчиво сошлись к переносице.

– Нет. Огненная.

Соседка удивленно фыркнула:

– Не похожа. Вот прям совсем.

Аста пропустила сей «комплимент» мимо ушей:

– Ты не могла бы убрать лед, пожалуйста? Холодно, как на Фьяльке.

– Думаешь, я это контролирую?

– Прости, забыла.

Она, конечно, могла сама себя согреть, например, пустить легкий огонек по стене, но побоялась поджарить ледышку. Инцидент на балу до сих пор не давал ей покоя. И как только она умудрилась потерять власть над стихией. В академии любой огненный маг ей в подметки не годился.

Соседка обиженно замолчала и вернулась к чтению. Аста принялась распаковывать вещи, параллельно с этим рассматривая свое новое жилище. Необычно. Очень необычно. Стены внутри такие же, как снаружи. Никакой отделки, лишь голый белый камень. Комната была круглой, с двумя небольшими нишами для кроватей, которые тоже имели вид весьма и весьма интересный. Аста даже провела рукой по гладкой поверхности, ибо сначала не поверила своим глазам. Основанием кровати служила огромная белая плита, из того самого камня, по краям украшенная золотыми пластинками с узором. Изголовье было сделано из плиты поменьше, зато золотая отделка была по – истине королевская. Золота в Сейгарде было совершенно неприличное количество. Удивительно, как все это великолепие еще не содрали и не переплавили для нужд короны. Спать предлагалось на «перине» из пушистых мягких шкур, поверх которых накидывалось шелковое постельное убранство. Завершался сей «бутерброд» еще одной шкурой, заменявшей одеяло.

Но было в комнате нечто совершенно особенное. Голые стены были расписаны причудливым узором с мотивами лесной жизни. Птицы, цветы, деревья. Каменный стол и два каменных стула с сидениями из шкур постигла та же участь. Рисунки были невероятно красивы. За спиной скрипнула дверь, оторвав ее от изучения лесных мотивов.

– Вышла. Живо, – голос у принца поломался еще лет в четырнадцать. Глубокий, низкий, с хрипотцой, что усугублялась, когда наследник престола смеялся.

Приказ, как оказалось, предназначался ее соседке. Количество льда на стене увеличились и переползло на пол. Бьянка медленно приходила в бешенство.

– Прикуси язык, Мэйс. Забыл, с кем разговариваешь?

– Бьянка, не беси меня. Сказал же, выйди!

Ледышка показательно зевнула и сладко потянулась:

– Что – то спать захотелось… Да и соседка моя… Устала, небось, с дороги.

Принц засунул руку в карман мешковатых брюк, выудил оттуда какую – то золотую побрякушку с изумрудами и вопросительно потряс ей в воздухе. Побрякушка оказалась браслетом.

Бьянка изучающе прищурилась, но количество льда заметно поубавилось. В глазах ледышки появился какой – то ненормальный, лихорадочный блеск.

– Три минуты, – приценившись, огласила вердикт Бьянка.

Иллай, закатив глаза, сделал вид, что убирает побрякушку обратно в карман.

– Ладно! Пять… На большее не рассчитывай.

– По рукам.

– Пойду расскажу Амалерии, что ее дружочек пристает к новеньким, – получив свою побрякушку, Бьянка схватила со стула тонкий вязаный свитер и ретировалась

Какая удача. В соседки ей досталась клептоманка. Куда уж лучше.

«Приставать» принц к ней не собирался. Совсем даже наоборот. В глазах когда – то доброго, веселого парня сейчас плескалась лютая ненависть.

– Узнала…

Аста кивнула и вжалась в стену.

– Будешь молчать, сохранишь себе жизнь, усекла?

И вот бы ей и правда помолчать, но нет же, рот зачем – то открыла:

– Иллай, послушай…

Мысль закончить ей не дали. Принц со всей силы припечатал Асту к стене, раскаленная рука легла на горло. Теперь она поняла, о чем предупреждал Кейлор. Не будь она огненной, уже была бы при смерти. В черных глазах принца лихорадочно бегали самые настоящие искры, рука обжигала горло. Ей повезло, у огненного даже следа не останется, а вот любой другой был бы и правда почти мертв. Одежда, увы, таким свойством не обладала. Краем глаза Аста заметила, как горит подол ее платья.

– Забудь это имя! Принц Иллай умер в тот день, когда твоя семья предала нас. А потом еще раз, когда ты собралась замуж за сына того, кто своими руками убил его мать и сестер. Знаешь, я передумал. Убирайся отсюда и поскорей, иначе…

Внезапно хватка на горле ослабла. Неведомая сила отбросила принца прямо в окно, которое, естественно, такого натиска не выдержало. Судя по звуку, вылетевший «на улицу» Иллай плюхнулся прямо в воду и страдальчески застонал. Спаситель Асты высунул голову в разбитое телом принца окно и заорал так, что слышно было бы даже в Эльсиноре:

– Через час у меня в кабинете! И скажи спасибо, что я тебя не прибил!